Академик Андрей Сахаров. Фото: ANEFO / WikiCommons
В новом эпизоде нарративного подкаста «САХАРОВ» о советском физике и общественном деятеле Андрее Сахарове мы рассказываем о том, как советская власть пыталась ослабить положение ученого, заставив близких отвернуться от него. Для семьи академика это обернулось серьезными проблемами.
Пытаясь надавить на Сахарова и заставить его изменить мнение о разрушительности водородной бомбы, которую он изобрел, власти всячески старались усложнить жизнь близких ему людей. Одним из первых под удар попал Алексей Семенов, сын его второй жены Елены Боннэр. Будучи круглым отличником, молодой человек после окончания школы подал документы на мехмат МГУ и прекрасно сдал первые два экзамена. Чтобы поступить, ему достаточно было написать сочинение на тройку.
«Он тянул свое сочинение на четверку, — вспоминает дочь Елены Боннэр, Татьяна Янкелевич. — И внезапно вдруг эта четверка превращается в двойку. И он не проходит по конкурсу».
Сам Алексей Семенов вспоминает, что ошибки экзаменаторы находили абсолютно произвольные.
«Например, у меня было сочинение на тему «Маяковский и революция» и в каком-то месте я писал об отношении Маяковского к революции, и революция была написана с большой буквы. Они утверждали, что нельзя писать революцию с заглавной. Она должна быть с прописной. Потом, у меня были цитаты из некоторых стихов Маяковского. Ну, знаете, как он пишет, одно слово на строчке. Это невозможно уместить в нормальной тетрадке. Поэтому у меня разбивка не соответствовала авторской… Скажем, у меня цитата, которую я сделал четверостишьем, а она у Маяковского разбита на девять линий. Это пять ошибок. В общем, в результате они мне насчитали девятнадцать таких ошибок. Поставили двойку», — рассказал он.
По словам Янкелевич, позднее через знакомых семье удалось найти преподавательницу, которая поставила Семенову неудовлетворительную оценку. Она рассказала, что ей велели переправить отметку, другого выхода у нее не было.
https://api.soundcloud.com/tracks/1071341944Несмотря на это, Алексей все-таки поступил в университет, правда не на мехмат МГУ, а в МГПИ — педагогический институт им. Ленина. Но несмотря на отличные оценки, молодого человека отчислили на пятом курсе, хотя он успел сдать все экзамены заранее и на отлично.
«Было начало пятого курса, — вспоминает Алексей. — А у меня были сданы все экзамены вперёд за весь пятый курс, кроме государственных. То есть, я мог и не учиться весь год. Меня отчислили, но со стипендии снять не могли — была вот такая бюрократическая особенность. Снять со стипендии — это бухгалтерская операция, и она должна быть каким-то образом обоснована. Оказалось что это слишком трудно. Поэтому я, уже отчисленный, продолжал получать стипендию, причем повышенную. Когда я пришел получать академическую справку, что отучился четыре курса, девушка в канцелярии выписала все мои отметки, а потом в графе «причина отчисления» написала — за академическую [не]успеваемость. Автоматически так подумала. А у меня были пятерки по всем предметам».
Примерно то же самое произошло и сестрой Алексея, Татьяной Янкелевич. О своем отчислении с последнего курса журфака МГУ она узнала случайно, увидев приказ на доске объявлений. Следом Татьяне и ее мужу Ефрему стали поступать прямые угрозы якобы от некоего «Русского национального православного фронта». В семье считали, что это за ширмой этой псевдоорганизации скрывается КГБ.
«Вот мой муж выносит ведро с мусором. К нему подходят люди и говорят — если ты и твой Сахаров не прекратите свою антинародную… что-то такое, будешь валяться на этой помойке, ты и твой сын. Андрею Дмитриевичу приходила бумага, в которой было написано: прекратите свою антинародную деятельность, иначе мы начнем с Янкелевичей, старшего и младшего. А Ефрем Янкелевич — это мой муж, а Матвей Янкелевич — мой сын. И это продолжалось в течение нескольких лет и, конечно, создавало совершенно чудовищную стрессовую атмосферу», — вспоминает она.
Однако в августе 1975 года Сахаровы и Янклевичи столкнулись с реальной опасностью. В это время они жили на даче под Москвой. Татьяна была на последнем месяце беременности, а ее старшему сыну Моте еще не исполнилось двух лет.
«Был очень короткий промежуток — буквально 5-10 минут, — когда он находился один в саду, что он делал много раз и в других ситуациях. Но здесь что-то произошло, он бежал с криком, показывал на рот», — рассказала Янкелевич.
На следующий день Мотя заболел, у него поднялась температура, а затем начались судороги.
«У двухлетнего мальчика вдруг тяжелейшее состояние — он задыхается, не может дышать. Это синдром, который бывает у детей между годом и четырьмя при тяжелых отравлениях, при высокой температуре», — вспоминает Татьяна.
Позднее в своей книге «Воспоминания» Сахаров написал: «Когда мы вбежали, то увидели страшную картину: Мотя лежал без сознания, вытянувшись, как струна, и как бы окаменевший в жесточайшей судороге; из плотно сжатого рта выступала пена, глаза закатились. Люся [Боннер] схватила его на руки и поднесла к открытому окну. Таня вызвала детскую «скорую», приехавшую почти сразу; мы с Ефремом встретили ее на улице. Врач детской «скорой» оказалась очень умелой и решительной, быстро стала делать все необходимое. Противосудорожные инъекции помогли, однако, лишь частично (но без них Мотя, по всей вероятности, погиб бы). Через полчаса врач детской «скорой» повезла Мотю, все еще без сознания, в детскую больницу».
Когда ребенка госпитализировали, врачи спрашивали родителей, не было ли у мальчика доступа к каким-то очень тяжелым, возможно, психотропным лекарствам. Позднее медики сообщили, что все могло закончиться плохо. В поисках ответа – что же могло привести к такому состоянию – Сахаровы вспомнили о том случае, когда Мотя в слезах вбежал в дом, показывая на рот. Возможно, ребенка и правда пытались отравить.
«Мы жили на даче, вокруг был свой сад, был забор. Ну, конечно, через этот забор могли люди пролезть или войти в калитку. Но трудно было предположить, что ребенок вдруг внезапно тяжело заболеет с опасностью для жизни. Я не люблю выдвигать такие конспирологические теории относительно болезни моего сына, но никакому разумному объяснению это не поддается. Поэтому исключить, что это было отравление, полностью тоже невозможно», — заключила Татьяна.
Пятый выпуск подкаста об Андрее Сахарове слушайте также на ВК | Apple Podcasts | Castbox | Яндекс. Музыке | Google Podcasts и на других платформах.