«МБХ медиа» выпустило новый эпизод нарративного подкаста о советском физике и общественном деятеле Андрее Сахарове, в котором мы рассказываем, как он стал одним из самых молодых академиков в истории. Сахаров изобрел водородную бомбу, когда ему было 27. Через пять лет его разработка потрясла мир, а сам он стал важнейшим ученым для советской власти. Это вторая из восьми историй из жизни ученого, в которой ему пришлось делать выбор.
«Утром 7 августа я вышел из дома в булочную и остановился у вывешенной на стенде газеты. В глаза бросилось сообщение о заявлении [33-го президента США Гарри] Трумэна: на Хиросиму 6 августа 1945 года в 8 часов утра сброшена атомная бомба огромной разрушительной силы в 20 тысяч тонн тротила. У меня подкосились ноги. Я понял, что моя судьба и судьба очень многих, может всех, внезапно изменилась. В жизнь вошло что‑то новое и страшное, и вошло со стороны самой большой науки – перед которой я внутренне преклонялся», – так в книге «Воспоминания» Андрей Сахаров через много лет описывал день, когда весь мир содрогнулся от новостей из Хиросимы.
Однако помимо страха ученого охватил еще и научный интерес. Тогда он принялся читать все выходившие публикации об атомной бомбе, изучать плутоний и уран, и даже сам изобрел методы деления изотопов.
В 1947-м Сахаров защитил кандидатскую диссертацию о теории ядерных переходов и прочитал курс лекций по ядерной физике студентам Московского Энергетического института. В том же году в Арзамасе-16 (с 1995 года – город Саров), который для конспирации называли «объект», началась работа над собственной атомной бомбой.
Закрытый город Арзамас-16, появился на юге Горьковской области (ныне Нижегородской) в сороковых годах. Когда-то там был Саровский монастырь, а потом в его же стенах – исправительная колония для подростков. За безлюдность, близость к Москве и наличие железной дороги эти места и выбрали для работы над атомным проектом. Территорию огородили колючей проволокой, построили заводы и институты, жилой сектор и аэродром. Строили все это заключенные, которых поселили там же – на территории закрытого города.
Основной коллектив ученых работал на «объекте», еще несколько секретных групп в профильных институтах вносили в проект правки и предложения. В группу под руководством советского физика-теоретика Игоря Тамма вошел и Сахаров. В 1948-м году, стоя в очереди в общественную баню, он думал над очередной рецензией, а придумал «начинку» для водородной бомбы.
В 1949 году ученый предложил собственную оригинальную идею: поместить термоядерную «взрывчатку» – дейтерий (тяжелый изотоп водорода) и уран-238 чередующимися слоями поверх атомного заряда, который играл роль запала для всей конструкции. Предполагалось, что сверхбыстрые нейтроны, которые выделялись бы при слиянии ядер дейтерия, приводили бы к делению ядер урана-238, что повышало бы мощность взрыва всей конструкции. Впоследствии, правда, дейтерий предложили заменить на дейтерид лития – это значительно упростило конструкцию заряда и его эксплуатацию.
«Он предложил очень оригинальное решение, как сделать вот такую бомбу. Это вызвало восхищение у всей команды лучших физиков страны. В этой команде были люди, которые позднее получили Нобелевские премии по физике – их было трое. А Сахарову тогда было 27 лет», – вспоминает в подкасте «МБХ медиа» академик РАН Роальд Сагдеев, близко знакомый с Сахаровым.
Идея академика получила название «Слойка». Руководители атомного проекта быстро подхватили ее, и следующая советская супербомба была начинена по рецепту Сахарова. После этого глава НКВД Лаврентий Берия настоял на переводе молодого перспективного ученого на «объект». Первое время Сахаров бывал там наездами, а весной 1950-го получил вызов на постоянную работу. Только через полгода переехать в Арзамас-16 разрешили его жене Клавдии с двумя их маленькими дочками – Таней и Любой.
Внучка академика Марина Сахарова-Либерман в нашем подкасте поделилась воспоминаниями своей матери Татьяны о ее отце.
«Мама говорит, что папа был такой любимый, такой родной. По утрам она пыталась встать пораньше, чтобы его увидеть. А он очень рано уходил на работу, потому что у него вся работа была секретная. Он домой не мог ничего принести, никаких бумаг из института вынести нельзя было, а вечером, когда он возвращался, дети уже спали», – говорит она.
Единственным днем, который Сахаров мог провести с семьей, было воскресенье, потому что рабочая неделя была шестидневной.
«Но даже в воскресение, мама говорит, он задумывался все время о своих рабочих делах. И бабушка его тормошит-тормошит: “Ты будешь чай?”, а он задумался, минут через десять говорит: “Клавик, ты меня о чем-то спрашивала?”. Он не мог остановить свой мыслительный процесс и переключиться», – вспоминает Сахарова-Либерман.
Второй выпуск подкаста-воспоминания об Андрее Сахарове слушайте также на ВК | Apple Podcasts | Castbox | Яндекс. Музыке | Google Podcasts и на других платформах.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.