14 апреля прошли обыски у редакторов студенческого медиа DOXA — Армена Арамяна, Наталии Тышкевич, Владимира Метелкина и Аллы Гутниковой. Вечером того же дня Басманный суд вынес им меру пресечения в виде запрета определенных действий по обвинению в вовлечении несовершеннолетних в противоправные действия (пункты «а», «в» ч. 2 ст. 151.2 УК РФ). Молодым людям запретили до 14 июня выходить из дома с 00:00 до 23:59 и пользоваться интернетом. «МБХ медиа» спросило юриста «Открытой России» Анастасию Буракову, чем эта мера пресечения отличается от домашнего ареста.
Мера пресечения в виде запрета определенных действий относительно новая, она была введена в УПК в апреле 2018 года. «Эта мера задумывалась как более мягкая по отношению к домашнему аресту. Но вчера мы видели, что, по сути, этой мерой прикрыли домашний арест», — сказала юрист Буракова.
Домашний арест предполагает полный запрет на выход из дома, но иногда суд делает послабления. Например, разрешает прогулки в определенные часы. При запрете определенных действий предполагается, что нельзя покидать квартиру только в обозначенное время. Например, в вечернее и ночное, а день останется свободным для прогулок. Так произошло, например, с фигурантами «санитарного дела». Но мера пресечения для редакторов DOXA предполагает, что они могут выходить из дома на одну минуту в сутки. «Я такое вижу первый раз, чтобы запрет распространялся на 23 часа и 59 минут», — сказала Буракова.
Второе ограничение для редакторов студенческого журнала наложено на общение и средства связи. У них полный запрет на пользование интернетом, — такой же, как и при домашнем аресте. Определен круг лиц, с которыми можно общаться: следователь, органы системы исполнения наказаний, потому что они доставляют в суд, люди, проживающие в одной квартире, и для некоторых осужденных (это не относится к молодым редакторам DOXA) несовершеннолетние дети. Главный запрет — на общение со свидетелями и подозреваемыми по этому же делу. При домашнем аресте любой звонок или выход из дома нужно согласовывать со следователем. Например, звонок в стоматологию с острой болью или выезд в больницу. Адвокат подает ходатайство, следователь рассматривает, можно ли нарушить запрет в этой части, и выдает разрешение. Те же строгие правила даже на посещение врача коснутся и редакторов студенческого медиа.
При домашнем аресте бывают послабления и в этой части. Например, в деле Анастасии Шевченко, активистки из Ростова-на Дону, осужденной за связь с нежелательной организацией, защита больше чем через год домашнего ареста добилась послабления в виде разрешения на общение со всеми, кто не является свидетелем по делу, а также двухчасовых прогулок в день.
Обе меры пресечения засчитываются в срок наказания в отношении 2 к 1 — два дня домашнего ареста или запрета определенных действий за один день содержания под стражей.
Председатель «Открытой России» Анастасия Буракова считает, что в случае с DOXA запрет определенных действий равен домашнему аресту. Только название другое.
«Думаю, что это скорее пиар-ход. Понятно, что, чем строже мера пресечения, тем больше в обществе обращают внимание на это дело. А так СМИ напишут “запрет определенных действий” и люди, которые поглядывают за ситуацией, но не сильно следят, решат, что это достаточно легкая мера пресечения. Думаю, это сделано, чтобы массовая аудитория меньше обращала внимание на это дело и меньше говорила о каком-либо беспределе или несоразмерности наказания.
Второй вариант — это такое публичное, демонстративное пренебрежение правом. Если есть лазейка, которая позволяет такие вещи делать — домашний арест называть запретом определенных действий — просто потому, что запрет определенных действи не регламентирован детально — то ее используют, чтобы показать, что даже в рамках действующего закона мы можем творить что угодно», — пояснила «МБХ медиа» Буракова.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.