Чемпион по пряткам. Как в Ставрополе ищут обвиняемого в изнасиловании

Комплексные меры по противодействию домашнему насилию в России до сих пор не приняты, несмотря на долгую дискуссию вокруг них и тысячи историй с трагическим концом. Большинство пострадавших женщин рассказывают о бездействии полицейских и об отказе возбуждать уголовные дела в случае избиения или изнасилования. Оксана Сумарокова, хотя и не сразу, но смогла добиться возбуждения уголовного дела в отношении своего бывшего партнера – сына известного олимпийского чемпиона. Чтобы избежать ответственности, он сбежал из страны. Оксану просили забрать заявление, угрожали, а его родственники устроили ей настоящую травлю в социальных сетях. Оксана намерена идти до конца и наказать агрессора.

 

Согласно данным Всемирной организации здравоохранения, каждая третья женщина в мире на протяжении своей жизни подвергается физическому или сексуальному насилию со стороны партнера, либо сексуальному насилию со стороны другого лица. Женщины, пострадавшие от насилия, часто не решаются рассказать о том, что им пришлось пережить. Кто-то решает, что лучше попытаться забыть и жить дальше, но предпринимательница из Ставрополя Оксана Сумарокова не стала молчать и забывать: почти год она пытается добиться наказания для своего бывшего партнера за избиение и изнасилование. В марте 2019 Оксану признали потерпевшей, а 16 июля Промышленный районный суд Ставрополя заочно постановил избрать в отношении ее экс-партнера Ивана Чемеркина меру пресечения в виде заключения под стражу.

В ходе заседания установлено, что Чемеркин обвиняется в совершении двух преступлений: в изнасиловании и в проникновении в жилище. По всей вероятности мужчина успел покинуть страну. Он объявлен в международный розыск. При этом с его страниц и со страниц членов его семьи в социальных сетях в адрес Оксаны Сумароковой сыпались угрозы и недвусмысленные предостережения.

Короткая идиллия

Иван и Оксана познакомились в ночном клубе несколько лет назад. По словам женщины, они не вели совместного быта, он время от времени приходил к ней ночевать, а материальные расходы, например, на отдых, ложились только на нее, так как Иван не работал.

Оксана вспоминает, что не восприняла всерьез предупреждения от общих знакомых о том, что Иван агрессивен и может бить женщин. «Изначально меня привлек именно его образ как сильного мужчины, потому что он спортивного телосложения, и мне казалось, что я с ним буду чувствовать себя в безопасности. Когда мы с ним познакомились, я не знала, кто он такой, что он – сын бывшего олимпийского чемпиона, да и что у нас такой, честно говоря, чемпион вообще был, я не знала, потому что я далека от тяжелой атлетики и фамилию такую не слышала».

Отец Ивана многим в крае известен: спортсмен-тяжелоатлет, чемпион мира, заслуженный мастер спорта. Выпускник Ставропольской высшей школы милиции, в звании полковника полиции. По данным сайта “Инфоспорт”, завершил спортивную карьеру в 2004 году, потом был депутатом Солнечнодольского поселкового Совета депутатов, заместителем председателя Ставропольской региональной организации ОГО ВФСО «Динамо», нередким гостем местного телевидения.

Планы на отдых

5 февраля 2019 года Иван Чемеркин пришел домой к Оксане Сумароковой, с которой уже больше года был в отношениях. По словам Оксаны, до этого дня у них с Иваном уже случались серьезные разногласия. Чаще всего причиной конфликта становились именно деньги – Иван не работал, а Оксана занималась бизнесом и содержала двух сыновей. «Он полностью сидел на моем содержании, никаким образом не участвуя в совместных расходах, походах в кафе или совместных поездках за город. И этот человек начал говорить о серьезных отношениях: о том, что он хочет, чтобы мы поженились, о том, чтобы у нас были дети… С позиции более взрослого человека – я была старше, чем он – я понимала, что мне такие отношения не нужны. И я пыталась объяснить ему, что он совершенно несамостоятелен, не может нести ответственность за себя, не говоря о том, чтобы содержать семью. А я одна, женщина, которая воспитывает двоих детей, и третьего члена семьи просто не потяну, ни физически, ни материально», – вспоминает Оксана.

Поводом для очередного конфликта в тот вечер стало обсуждение планов на отдых – Оксана искала туристическую путевку для отдыха с сыном и на просьбу Ивана оплатить путевку и за него ответила отказом.

«И как-то слово за слово мы начали с ним ссориться. Накануне он якобы мне сделал предложение, скрутив кольцо из мюзле от шампанского: выходи за меня замуж! Ну, мы посмеялись и все, я, честно говоря, восприняла это несерьезно, потому что я не представляю, как мужчина так может делать предложение. После того, как я сказала, что я оплачивать поездку за него не буду, он говорит: ну как же, мы практически семья! Ну я, честно говоря, в тот момент в недоумении была, был такой смех с моей стороны, и я сказала: ты же пошутил? И еще раз проговорила, что не хочу никакого совместного проживания, поскольку он несамостоятелен, не готов и я не хочу таких отношений. Это его очень сильно взбесило, он начал меня оскорблять, вспоминать какие-то наши бывшие ссоры».

Как выяснилось потом, Иван неоднократно тайно снимал Оксану в доме в разных конфликтных ситуациях и чаще всего она об этом не знала. Уже позже, после долгого перерыва Иван резко начал проявлять активность в социальных сетях. В начале января этого года одна за другой стали появляться короткие видеозаписи с Оксаной, которые он делал, находясь в ее доме. На одной из записей, которые Иван выложил у себя на странице, Оксана бьет тарелки, а на другой стоит на подоконнике своего дома, на записи слышно, что она кричит: «Помогите». Комментируя выложенное видео, Иван называет их “отвратительной грязью” и пишет, что таким образом он защищается, потому что «обстоятельства требуют». Дальше, вероятно, обращаясь к Оксане, продолжает “Пусть не возникнет необходимости выставлять остальные видео”. 

 

Оксана считает, что это способ психологического воздействия на нее. Раньше Иван уже говорил, что у него есть личные фото и видео с Оксаной, публичное обнародование которых ей будет неприятно. 

Вспышки агрессии

Оксана рассказала, что когда у Ивана случались вспышки агрессии, он мог забрать ее телефон и спрятать его, запирал ее в доме и не давал из него выйти, мог избить даже ногами. «Я была полностью лишена какой-то поддержки извне. При этом он – спортсмен, очень хорошо физически сложен, и я даже при всем желании не могла с ним справиться. И в таких ситуациях он был крайне агрессивен, не слышал никаких моих уговоров. И мое главное требование при таких ссорах было, чтобы он просто покинул мой дом. То есть я его не оскорбляла, не унижала, не обижала. А говорила просто – уходи. Ты сейчас в том состоянии, которого я боюсь. Потом ты успокоишься, потом с тобой все это обсудим. Но он не уходил, мне приходилось звать на помощь отца, один раз мне вообще пришлось выпрыгнуть через окно к соседям через забор». Они вызывали Оксане такси и отправляли ее к родителям. На вопрос, что произошло, она ответила, что Ваня закрыл ее в доме и другого варианта, кроме как выскочить через окно, у нее не было.

После подобных ссор Иван извинялся, а Оксана винила в них себя и не могла критически оценить, в какой ситуации находится. Внешне все продолжало казаться благополучным, в инстаграме появлялись красивые совместные фотографии и признания в любви.

 

Страх смерти

Но 5 февраля все закончилось иначе. По словам Оксаны, она настаивала, чтобы Иван ушел, но тот отказывался: он взял ее в охапку и насильно потащил в спальню. Оксана пыталась сопротивляться, говорила, что ей неприятно, просила его уйти. На что он сказал, что ему плевать и он будет делать что хочет, так как «в этом доме он мужик». Оксана сопротивлялась как могла, и в результате сломала руку. Как говорит Оксана, когда она отталкивала его, пытаясь кусаться и царапаться, Иван вывернул ее. Боль, по ее словам, была ужасная. И ужасным было унизительное моральное состояние. «Это было тяжело особенно потому, что я получила это от человека, которому я когда-то доверяла, – говорит она, – и в этот момент он буквально меня уничтожал – и физически, и морально».

Когда все закончилось, Оксана чувствовала очень сильную боль во всем теле, а рука сильно опухла. Она несколько раз пыталась вырваться из комнаты, но Иван не давал ей выйти. Поскольку он занимался тяжелой атлетикой и борьбой, он предположительно применял удушающий прием и утыкал Оксану лицом в ковер. Оксана была в ужасе – ей казалось, что ее убивают, но она никак не может себе помочь. А еще больший ужас она испытывала от того, что в соседней комнате спал ребенок. «Я в тот момент остро чувствовала страх смерти и страх за жизнь моего сына», – говорит она.

Мужская «солидарность»

Оксана была замужем и родила двух сыновей, которых теперь воспитывает одна. Бывший муж пытался заниматься бизнесом, набрал огромное количество долгов и в итоге оказался в тюрьме. Пока он отбывал срок, Оксана помогала ему, постоянно посылала передачи, он освободился и завел другую семью, а она завела свой бизнес и за все годы никогда не получала от него алиментов. Когда было возбуждено уголовное дело и Оксану признали потерпевшей, следствие опросило ее мужа: тот характеризовал ее крайне положительно, но вскоре резко поменял свое поведение. Можно лишь догадываться, почему бывший супруг стал требовать от нее, ее родителей и родной сестры забрать заявление о привлечении Чемеркина к уголовной ответственности. В декабре 2019 года Оксана даже обратилась с заявлением в Следственный комитет, указав, что бывший муж оказывает на нее давление и требует “забрать заявление”: мужчина говорил родителям, что их дочь могут «грохнуть», а сестре обещал, что в интернет будут выложены записи интимного характера из жизни Оксаны.

Не получив желаемого, Владимир пришел в школу к младшему сыну и написал заявление на имя директора о том, что Оксана якобы страдает запоями и представляет угрозу ребенку. 

30 декабря прошлого года по заявлению Владимира Сумарокова с проверкой домой к Оксане пришли из школы. Комиссия, состоящая из социальных педагогов, сделала выводы, что родительские обязанности выполняются в полном объеме, и условия проживания удовлетворительные. 

Кто здесь мужик?

Оксана утверждает, что в день, когда Чемеркин напал на нее, она три раза пыталась вырваться и добежать до двери. Иван все время кричал: «Ты поняла? Ты поняла, кто здесь в доме главный? Ты поняла, кто здесь мужик?». Когда сил у нее не осталось, Оксана сделала вид, что сдалась, сказав: «Да, да,  я все поняла». На это Иван приказал ей лечь и спать. Она согласилась, хотя до этого говорила ему, что у нее очень сильно болит рука, которая к тому времени сильно опухла, появилась большая гематома. У Оксаны до этого никогда не было переломов, но она понимала, что ситуация с рукой серьезная, что это не просто ушиб или растяжение, тем более что боль была адская. Оксана сделала вид, что успокоилась и смирилась со своей участью. 

«Я лежала, плакала, скулила, – говорит она, – но он на слезы не обращал никакого внимания. На какой-то момент он потерял бдительность и мне все-таки удалось выбежать из комнаты. Я забежала в комнату к ребенку и сказала ему, чтобы он немедленно позвонил деду, так как у меня сломана рука. Ему 11 лет, и я не хотела его пугать, я ему просто сказала, что мне нужна медицинская помощь». Но в комнату вбежал Иван и агрессивно забрал у него телефон. Сын Оксаны очень сильно испугался и начал просить вернуть телефон. Иван его отдал. Сын позвонил деду и рассказал, что у мамы очень плохо с рукой, что мама хочет, «чтобы Ваня ушел, а он не уходит». Отец Оксаны попросил передать трубку Ивану. О содержании их разговора она не знает, но после этого Иван стал собираться и ушел. «Я тут же села за руль, – рассказывает она, – рулила одной правой рукой и доехала до травмпункта. Врач меня посмотрел, спросил, что случилось. Я расплакалась и сказала, что было изнасилование. Кроме того, что у меня была рука сломана, у меня лицо было в гематомах и слизистая рта была разорвана, всё было в крови. Я не смотрела на себя в зеркало и не видела себя со стороны». Врач-травматолог сразу вызвал полицию.

После этого Оксана долго оставалась в кабинете травматолога. Ей оказывали первую помощь, накладывали гипс. Позже приехали сотрудники полиции и отвезли ее в Следственный комитет. Там Оксана дала показания, а потом вместе с экспертной группой поехала на место происшествия. Следователи осматривали помещение, фотографировали Оксану, снимали отпечатки, смотрели следы на ковре, кровь, писали заключение. После этого Оксане пришлось ехать на судмедэкспертизу.

Чтобы никто больше не пострадал

Оксана рассказывает, что несколько раз оставляла Ивану ключи, когда уезжала, и просила присмотреть за домом, но в другое время приходить в дом без ее разрешения и согласия мужчина не мог. На следующий же день после произошедшего он пришел, вероятно, в надежде, что все получится загладить. «Он ворвался ко мне с каким-то букетом цветов, а в кармане у него лежал диктофон, на который он все записывал. Он провоцировал меня, говоря: «Ну ты же сама сломала руку! Хочешь, я тебе оплачу эту поездку в Китай с ребенком? Давай помиримся!». Оксана была очень напугана. Она в этот момент была в ванной комнате, а он закрыл собой дверной проем. По ее словам, с его стороны не было никакого раскаяния, а только агрессия, «только провокации и непонятная ненависть». Оксане удалось вызвать полицию, вследствие чего было возбуждено уголовное дело о незаконном проникновении в жилище.

«После этого мне пытался позвонить его отец, но я не отвечаю на его звонки. Андрей Чемеркин – отец Ивана – стал звонить моему отцу и предлагал «договариваться». Но он категорически отказался. Моя семья меня полностью поддерживала в этой ситуации. Потом отец Чемеркина писал мне в соцсетях, что Ванина судьба в моих руках, что “давайте договариваться”». 

Оксана отказалась, сказав, что ничем помочь не может, так как в произошедшем виноват только его сын. Тем более, что от нее в тот момент уже ничего не зависело. Дело было возбуждено, и она дала показания. Как говорит Оксана, она сделала это, чтобы уберечь других женщин, «чтобы никто больше не пострадал».

Полиграф

Адвокат Оксаны Александр Дохтов рассказывает, что уголовное дело было возбуждено не сразу. Для этого потребовались полтора месяца жалоб прокурорам – района, города, края, личный прием у начальника следственного управления Следственного комитета России по Ставропольскому краю генерала Игоря Иванова. Причину такого затягивания он видит в том, что женщины зачастую прощают причинивших им страдания мужчин, меняют показания, и тем самым ставят следствие в ситуацию, когда приходится реабилитировать обвиняемого. Во избежание таких случаев, следствие проводит мероприятия и экспертизы без возбуждения уголовного дела и, как правило, предлагает обеим сторонам пройти проверку показаний с применением детектора лжи. Чтобы доказать правду, Оксана сразу заявила, что готова пройти исследование на нем. Однако и это оказалось не так просто.

В ходе подготовки к проведению процедуры в Следственном комитете сообщили, что получили сведения из Ставропольской краевой клинической психиатрической больницы №1 о том, что Оксана Сумарокова ранее госпитализировалась туда, в связи с чем экспертиза с применением полиграфа не может быть проведена. Несколько лет назад Оксана действительно обращалась в больницу в связи с депрессивным состоянием и бессонницей, однако на учете в поликлинике и тем более под наблюдением никогда не состояла. В итоге психофизиологическое исследование с использованием полиграфа было проведено сертифицированным специалистом-полиграфологом, но вне стен Следственного комитета.

«Я никогда на учете в психиатрической больнице не состояла, – говорит Оксана, – но они на основании заключений, которые сделали, когда я там проходила лечение из-за моих депрессивных расстройств и бессонницы, предоставили другие данные Следственному комитету. Я не исключаю, что была совершена подмена документов и диагноза. У меня было «депрессивное расстройство», а они пишут «диссоциативное». А это большая разница». При этом у Оксаны на руках есть подтверждение – аудиозапись разговора с лечащим врачом и документы с подписью того же самого лечащего врача. Все дает ей повод думать, что справки были просто сфабрикованы. «Когда отец Ивана Андрей Чемеркин делает свои публикации в соцсетях, – говорит Оксана, – его основным тезисом является то, что я психически нездоровый человек и что моим словам, и прохождению мною полиграфа доверять нельзя, что я самостоятельно могла причинить себе все эти увечья и повреждения для того, чтобы за что-то отомстить Ивану и его оговорить». 

Иван Чемеркин также прошел исследование на полиграфе, только в Следственном комитете. Выводы свидетельствуют о том, что, когда он отрицает, что совершал насильственные действия в отношении Оксаны, он говорит неправду.

Загадки с уликами

«До возбуждения уголовного дела,  — говорит адвокат Александр Дохтов, — было проведено более десятка экспертиз и без утраты вещественных доказательств не обошлось. В причинах произошедшего никто разбираться не хочет. Так, в рамках одной экспертизы у потерпевшей с правой кисти были изъяты смывы рук и срезы ногтевых пластин, которые были помещены в одну упаковку. А уже при производстве другой экспертизы другим экспертом при вскрытии упаковки смывов руки почему-то не оказалось. Были написаны жалобы в министерство здравоохранения ставропольского края, в Минздрав России, в региональную и генеральные прокуратуры, и даже губернатору Ставропольского края, но все эти жалобы возвращались к врачам, давшим пространные и витиеватые отписки о недопустимости вмешательства в экспертную деятельность».

Привет из Грузии

Во время судебного заседания об избрании Ивану Чемеркину меры пресечения, на котором он был заочно арестован, стало известно, что он находится в федеральном и международном розыске. Где сейчас Иван Чемеркин, никто точно не знает, но, судя по всему, его особо и не ищут. 

В прошлом году Оксана неоднократно обращалась к начальнику УМВД России по Ставрополю Сергею Ветохину с просьбой активизировать розыск Чемеркина. Сам Иван Чемеркин и его отец Андрей активно пользуются социальными сетями, выкладывают фотографии и видеоролики. Кадры, которые они публикуют, сделаны в стране, очень похожей на Грузию. 

Вид на жительство в находящейся недалеко от Ставропольского края Грузии  оформить просто, но это даже не обязательно: разрешенный срок пребывания в этой стране – год, после чего можно выехать, например, на день в соседнюю Армению и вернуться обратно. 

Сам Иван написал в одной из социальных сетей, что не совершал преступлений, в которых его обвиняют. Я отправила Ивану несколько вопросов, в том числе, почему он сбежал из России, но он на них так и не ответил. Очевидно, что возвращаться и добиваться справедливости в суде он не торопится.

Возможно, эта история вообще не стала бы публичной, если бы не отец Ивана, который начал публиковать посты об Оксане – как от своего имени, так и от лица анонимных пользователей, унижая ее и представляя обиженной женщиной, которая хотела выйти замуж за его сына, но тот ей отказал и якобы в отместку она придумала всю эту историю. Андрей Чемеркин обвинил и Следственный комитет в том, что они зря возбудили дело. Вот что он написал в одном из постов: “Но к сожалению, по ее надуманному и абсолютно ложному заявлению, отдел Следственного комитета по Промышленному району Ставрополя пошел на поводу и возбудил в отношении нашего сына Ивана уголовное дело по ст.131 ч.1”. Публикация была удалена, но сохранился скриншот страницы. 

Вокруг подобных постов семьи Чемеркиных в соцсетях сформировалась своеобразная группа поддержки, которая полностью оправдывает Ивана и пишет про «ужасную женщину», которая хочет «поломать прекрасному человеку судьбу», про то, что она «сама виновата» и что ее надо лишить родительских прав. Женщины указывают на красивые фотографии Оксаны, обсуждают внешность и пишут, что она не похожа на жертву насилия. 

Думая о том, почему она не ушла от этих отношений раньше, Оксана говорит, что на этот вопрос ей сложно ответить даже самой себе. “Потому что потом были какие-то извинения, но самое главное – он всегда пытался перевернуть ситуацию так, что виновата я была сама. То есть, ты сама напросилась, меня спровоцировала, повела себя неправильно… Потом возникало чувство вины. Он сильно на это давил, этим манипулировал, и я в какой-то момент думала, что, может, действительно я каким-то образом виновата. Поскольку это повторялось неоднократно, а в какой-то момент я начала анализировать эти ситуации и поняла, что человеку даже повод не нужен. Ему может не понравиться цвет лака на моих ногтях, то, как я сидела. У меня такое ощущение, что он этим насилием упивался. Причиной для агрессии могло послужить все что угодно. Это был тотальный контроль надо мной, тотальное недоверие и постоянное насилие, которое я от этого человека испытывала. Я потом пыталась физически от него оградиться, убрать себя от него физически: требовала, чтобы он ушел из дому. Я хотела из этой ситуации выйти самым безопасным для себя способом – без этой его безумной агрессии. Но у меня не получилось”.