В Шалинском городском суде 11 марта прошли прения по делу Оюба Титиева, руководителя грозненского представительства Правозащитного центра «Мемориал», которого обвиняют в хранении наркотиков (ч. 2 ст. 228). Коллеги уверены, что дело против правозащитника сфабриковано.
Прокуроры продолжили удивлять — их выступление в прениях заняло не больше 20 минут на двоих. «Гособвинение дольше говорило о том, почему хранение наркотиков является опасным преступлением, способствующим росту терроризма, нежели занималось обоснованием вины Титиева», — прокомментирует позднее адвокат подсудимого Илья Новиков.
Гособвинители сослались на показания от силы пятерых приглашенных ими свидетелей (из 69).
«Виновность Титиева подтверждается показаниями иных свидетелей, а также вещественными доказательствами», — не стала растекаться мыслью по древу прокурор Байтаева и завершила выступление.
Курчалоевский прокурор Джабраил Ахматов попросил для Титиева четыре года колонии и 100 тысяч штрафа.
После этого слово взяли адвокаты.
Петр Заикин и Марина Дубровина подробно проанализировали показания свидетелей и письменные доказательства (в списке Заикина, подготовленном накануне прений, аж 40 пунктов — всё это нарушения закона и доказательства фальсификации дела).
Но центральной была речь адвоката Ильи Новикова, завершившая многочасовое выступление защитников в прениях.
Приводим основные тезисы его выступления.
Более 15 неработающих камер
В деле было две версии — одна подтверждается словами Титиева (о том, что его задерживали дважды, в первый раз — сотрудники ГБР, группы быстрого реагирования), а вторая — словами полицейских (об одном задержании — сотрудниками ДПС).
У следствия, а затем и у суда была отличная возможность проверить, какая из версий соответствует действительности, — посмотреть по записям камер наружного наблюдения, сколько раз машина Титиева проезжала от места задержания к ОМВД, один или два.
Адвокаты отчаянно пытались получить эти записи, но многочисленные камеры в тот день не работали, были в ремонте и т.д. Следствие и суд не проявили к этому обстоятельству никакого интереса.
«Защите пришлось подробно аргументировать, почему не выдерживает критики тезис, что такие записи невозможно было получить, что они все одновременно исчезли или не велись в тот день… ни в РОВД, ни в государственных учреждениях, ни в частных магазинах, нигде. Любой непредвзятый наблюдатель… просто услышав, что следствие убедилось в том, что ни одной видеозаписи из более чем 15 штук за то утро не сохранилось, проникнется недоверием к тому, что такое следствие говорит по этому поводу».
9 главных вопросов
Новиков выделил самые существенные вопросы по делу, которые защита ставила на разных этапах процесса, но на которые так и не получила ответа.
Вопрос 1. Должен ли Шалинский суд рассматривать дело Титиева?
Глава республики Рамзан Кадыров не раз публично говорил о виновности Титиева. Защитники убеждены, что после этого судья по делу правозащитника «не может чувствовать себя вполне свободно»: «оправдательный приговор Титиеву, для вынесения которого у суда есть все основания, может быть воспринят как противоречие уже высказанной точке зрения руководителя региона». Ни Верховный суд Чечни, ни Верховный суд России не согласились, что рассмотрение дела нужно передать в другой регион.
Вопрос 2. Каким образом полицейский Гараев понял, что пакет, «обнаруженный» в машине Титиева, подозрительный?
«Во всех документах, в показаниях разных лиц… фигурировало слово «подозрительный»… Так было сказано следственно-оперативной группе: «Езжайте, там подозрительный пакет». Никто не объяснил, что же в этом пакете могло быть. Может быть, там была взрывчатка, и нужно было звать взрывотехников. Может быть, там было оружие, может быть, там был яд, и к нему вообще нельзя было прикасаться голыми руками?!»
Вопрос 3. Почему понятые так быстро появились на месте происшествия?
«Те, кто пытался привлечь понятых на добровольных началах, знает, что далеко не первый встречный пойдет участвовать в такой процедуре. Здесь же двое первых встречных… согласились.
Несмотря на то, что у них не было паспортов — это анекдотичная вещь! — следователь Муратов привлек их в качестве понятых, поверил им на слово, записал паспортные данные с их слов, рискуя получить серьезные служебные неприятности, если бы эти люди обманули его».
Вопрос 4. Почему на пакете с наркотиками нет никаких отпечатков пальцев, хотя его точно брали голыми руками?
Вопрос 5. Зачем владельцу пакета было клеить на него скотч?
Это не случайный обрывок, который мог пристать к пакету — это длинная полоска. Вероятно, она закрывала дырку в пакете, через которую могла просыпаться растительная масса? Но проще было бы взять новый пакет!
[Полоска скотча с волосами Титиева на ней – единственное, что позволило прокуратуре утверждать, что этот пакет принадлежит Оюбу. О том, как полицейские получили этот скотч на следующий день после «обнаружения» пакета и задним числом написали экспертизу главного вещдока, мы писали здесь].
Вопрос 6. Почему на ладонях Титиева обнаружены следы наркотического вещества, а под ногтями — нет?
Даже если представить, что Титиев мог прикасаться к наркотику, такую ситуацию невозможно объяснить с позиции здравого смысла: должна быть обратная картина, поскольку от вещества под ногтями всегда труднее избавиться, нежели от вещества на ладонях.
Вопрос 7. Куда делись все личные вещи Титиева?
(Когда 9 января Оюб выезжал из дома, у него с собой были три мобильника, планшет, документы и другие вещи. Их все забрали при первом задержании, которое следствие отрицает. Когда Титиева задерживали во второй раз, у него при себе не было никаких вещей).
«Он выезжал из своего села… не на соседнюю улицу за хлебом поехал. И при нем не было ни одного мобильного телефона — это нонсенс для современного человека».
Вопрос 8. Куда выдворили Титиева из отдела полиции после задержания?
Гособвинение говорило, что Титиева после «предварительных собеседований» «выдворили» за территорию ОМВД, и это не было никак оформлено.
«Мы знаем, что его фактически под охраной… отвезли в Грозный на экспертизу. Он сдавал анализы, которые выявили, что он не потреблял наркотики. Тем не менее, этот момент не объяснён».
Вопрос 9. Почему в ОМВД 9 января несколько часов не пускали адвоката Султана Тельхигова?
Стандарт «не исключено»
Адвокат Новиков указал, что от суда требуется «рафинированное, химически чистое» отношение к допустимости и достоверности доказательств.
«Мы слышали прямо от суда, мы слышали подразумеваемым образом от гособвинения, что доказательство может считаться допустимым, если не исключено, что оно допустимо. Да, в протоколе нет необходимых реквизитов. Мы видим, что следователь написал, что он опечатал машину на месте, а машина приехала самостоятельно в ОМВД и только там была опечатана. Мы видим, что она была опечатана не по правилам, что там нет подписей понятых в тех местах, где они должны быть. Но ведь не исключено, что протокол составлялся честно!.. И я боюсь, что такое «не исключено»… мы прочтем и в приговоре».
Дети «Чечевицы» обвинили прокуроров во лжи
В защиту Титиева на процессе выступали его односельчане.
Это особые свидетели – старейшины, родившиеся, как и Оюб, в Ворошиловском районе Киргизской ССР.
Это дети “Чечевицы” — они были свидетелями высылки чеченцев в раннем детстве или родились сразу после неё. «Они прожили очень непростую жизнь… сейчас они все… пользуются определенным весом. Их слова — это не просто слова, это не сплетня, не что-то сказанное вскользь — это слова, которые говорились в суде в качестве показаний… Мы их спрашивали: верите ли вы обвинению — и слышали от них: нет, не верим. Это нонсенс в том случае, если дело, поставленное на такую широкую ногу, ведется должным образом…
То, что 20 пожилых людей пришли и сказали, что они не верят обвинению Титиева — это в определенном смысле приговор, и приговор даже более суровый, чем тот, которого гособвинение просит для Титиева. Потому что фактически вас [прокуроров] обвинили и признали виновными во лжи.
Понятно, что никто не давал специально этим людям таких полномочий, но я посмотрю на того, кто оспорит эти их полномочия! И этот приговор… не подлежит… обжалованию, его невозможно пересмотреть и невозможно отменить. Люди Курчалоевского района устами этих пожилых людей уже сказали, что они думают об этом деле. Вы пытаетесь защитить их от роста терроризма, вызванного оборотом наркотиков, а вам говорят: мы вам не верим, Оюб Титиев не мог такого сделать, мы знаем его всю его жизнь».
50 свидетелей «ни о чём»
Прокуроры привлекли в качестве свидетелей 50 сотрудников Курчалоевского ОМВД, которые утверждали, что в их отделе нет ГБР. При этом в прениях гособвинение не упомянуло их показания в подтверждение того, что Титиев говорит неправду (он утверждает, что ГБР в отделе есть, и именно эти сотрудники задержали его в первый раз и подбросили наркотики). Это очень характерный симптом.
«У каждого адвоката в какой-то момент его карьеры появляется… доверитель, который считает, что слабость позиции может быть скомпенсирована обилием исходящих с его стороны материалов. Он просит приобщить к делу почетную грамоту за участие в школьном конкурсе, письмо от организации, где он работал 10 лет назад, письма, которые он отправлял в администрацию президента — все что угодно, любое количество бумаг, какое бы косвенное отношение они к делу ни имели… И если дело будет проиграно, этот человек будет свято уверен, что оно проиграно не потому, что позиция была неверна, а потому что злодей-адвокат не представил его школьную грамоту об участии в конкурсе самодеятельности.
Прокуратура в уголовном процессе по отношению к властям играет ту же роль, что адвокат по отношению к своему доверителю в гражданском процессе.
Откуда взялась идея, что Титиева можно изобличить во лжи, приведя на процесс 50 сотрудников, которые скажут, что в структуре отдела полиции Курчалоевского района нет Группы быстрого реагирования? Частное лицо может себе позволить быть капризным, может себе позволить злоупотреблять временем суда и процессуальных оппонентов, перегружая его такого рода материалами в надежде, что какой-нибудь из них, может быть, сработает, а если нет — по крайней мере он будет себе говорить, что сделал все возможное. Государство не может себе этого позволить без потери лица и без потери авторитета».
«Счастливая» цепочка «случайных» встреч
Как и в случае с 50-ю свидетелями «ни о чём» – если бы в деле не было свидетеля Амади Басханова, дважды судимого по наркотической статье и ни разу не получившего реального срока, это сыграло бы на руку стороне обвинения.
Басханова, который якобы дважды видел, как Титиев курил анашу в центре Грозного, допрашивал в суде 13 сентября 2018 года. У большинства присутствовавших в тот день в зале сложилось «однозначное убеждение», что свидетель находился «под воздействием каких-то необычных веществ»: у него характерно блестели глаза, были «характерные» зрачки и манера двигаться.
Адвокаты просили отправить его на обследование, но суд не посчитал это нужным. К концу второго часа допроса Басханову стало плохо. Когда стороны поняли, что свидетель не в состоянии владеть собой, допрос был прерван.
«Басханов рассказал, что эта счастливая цепочка случайных встреч — когда он случайно дважды встретил Титиева на улице курящим коноплю, потом он случайно встретил в маршрутке парня, который смотрел статью про Титиева, потом он случайно встретил на улице полицейского Ризвана Сулейманова.
Цепочка продолжилась, удача перескочила на Сулейманова — он в тот же вечер встретил своих знакомых из отдела полиции Курчалоевского района, которые приехали по своим делам в Грозный, и сообщил им случайно узнанную новость о том, что вот есть такой человек, который узнал задержанного Титиева и, может быть, стоит его допросить и взять показания.
Так не бывает! Есть предел тому, про что можно сказать „не исключено“, не становясь посмешищем.
Да, не исключено, что понятые быстро нашлись, да, не исключено, что следственная группа быстро приехала, да, не исключено, что следователь добросовестно перепутал какие-то вещи, да, не исключено, что эксперты были добросовестны, когда нарушали методики — но вот этого не бывает!
Следствие добросовестно расследует пока ещё не до конца выясненный эпизод с пока ещё не до конца проведёнными экспертизами…
Если следствие с самого начала не готовилось фальсифицировать дело по совершенно конкретной статье в отношении совершенно конкретного человека, оно бы не стало заниматься таким хаотичным и поспешным поиском свидетелей. Причем он (Басханов) говорит то единственное, что, наверное, готовы были от него услышать следователи, что он своими глазами видел, как Титиев курит наркотик».
Эта ситуация оказалась «смазана» в результате неудавшейся процедуры опознания – Басханов не узнал Титиева. Но следствие все-таки не отказалось от использования показаний Басханова и от всего производства по делу.
Это чётко маркирует одну из целей цель фальсификаторов – опорочить Титиева.
Пресечь и опозорить
У фальсификаторов было две задачи – остановить деятельность Титиева как главы грозненского «Мемориала» и опозорить его лично.
«[9 января] у Титиева был с собой легальный травматический пистолет. Многие свидетели показывают, что он носил его с собой постоянно. Если бы задача была только остановить его деятельность, не было бы ничего проще, чем подбросить ему оружие. Но репутацию такого человека, как Титиев, в данном регионе это не разрушило бы. Его репутацию можно было разрушить, только показав людям, с которыми он общается всю жизнь, что он все это время им лгал. Что он говорил: я мусульманин, я не пью и не курю — и при этом потреблял наркотики. Эту задачу нельзя было решить без Басханова, поскольку анализы показали, что в крови Титиева нет никаких следов наркотика…
Титиева судят не как хранителя наркотиков с целью передачи кому-то другому. Ему с тем же успехом могли подбросить гораздо больший объем наркотика домой — хоть пять килограммов героина — и обвинить в наркоторговле. Нет, настаивают на том, что Титиев именно наркоман, и, если бы этому поверили, это погубило бы его в глазах соседей. К счастью, этому не верят».
«Мое оружие — неработающие камеры, и против этого оружия бессильны любые адвокаты»
«Одна из вещей, которую я вижу, подлетая к грозненскому аэропорту „Северный“ — красивая и правильная цитата Ахмата Кадырова, написанная огромными зелеными буквами на здании аэропорта: „Мое оружие — правда, и против этого оружия бессильна любая армия“. Там не написано: „Мое оружие — неработающие камеры, и против этого оружия бессильны любые адвокаты“. Я считаю, что это трусость — посылать своих подчиненных, зависящих от тебя людей, давать ложные показания в суде. Тем более молодых людей.
Я хочу напомнить суду и участникам процесса допрос свидетеля Данчаева. Это молодой — ему нет еще тридцати лет — сотрудник ГИБДД, который ездил за понятыми… Насколько мы можем судить, он сам не занимался подбросом наркотиков и не инсценировал эту ситуацию.
Он был младшим членом этой группы. Но он должен был прийти сюда, встать за эту кафедру и дать суду показания. Ему стало физически плохо. Пришлось переносить его допрос. Он чувствовал себя хорошо, но, когда пришло время говорить, побледнел, закачался и не смог этого сделать. На мой взгляд, это говорит о нем хорошо. Может быть, я трактую увиденное чрезмерно в пользу этого человека – он все-таки потом пришел и дал ложные показания против Титиева, но ему было нелегко это сделать. Он явно испытывал внутренние колебания… Эта ложь, которую ему сказали произнести, не была его инициативой, она далась ему очень непросто».
Можно быть сильным, благородным и добрым
Данчаеву, как и многим другим молодым людям, очень легко оказаться дезориентированными в жизни. «В шестнадцать лет мальчику кажется, что быть чемпионом по боксу важнее, чем быть ученым. В восемнадцать — что иметь красивую и дорогую машину важнее, чем помогать другим. В двадцать пять — что выполнить поручение начальства и… получить его одобрение важнее, чем сказать правду. Если у него нет поблизости человека, который своим личным… примером показывает, что можно быть сильным, благородным, добрым человеком, ему очень непросто выйти из этой колеи, которая может привести его вот за такую трибуну — к необходимости лгать, понимая, что он лжет…
Быть таким живым примером, как это долгие годы делал Титиев, могут очень немногие люди.
Фактически сейчас нам предлагают этого человека вырвать из его среды, из его общины и отправить на четыре года за решетку, наказав этим не только его самого и его семью».
Хватит ли Курчалою праведников?
Многие журналисты сравнивали Оюба Титиева с Оюбом из Священного писания — Иовом, подразумевая, что он правильный, благородный человек и страдает. На Титиева действительно обрушились испытания, которые он встречает стоически, без жалоб и ропота.
«Но мне эта история напоминает другой сюжет… из Священного писания — историю деда Иова, Лота (Лута).
Она немного по-разному трактуется в Коране и в Библии… В библейской версии гораздо подробнее излагается эпизод разрушения Содома.
Когда Авраам узнает, что Содом приговорен, так как погряз в грехе, потому что там развращают молодежь (я считаю, то, что происходило на этом суде в части допроса свидетелей — молодых людей, которых заставили давать ложные показания, ничем не лучше), то он пытается у Бога выторговать прощение Содома ради тех праведников, которые в нем живут.
Он говорит: „Неужели, если там есть хотя бы пятьдесят праведников, ты не помилуешь город ради них?“
Бог отвечает, что ради пятидесяти помилует. Бог знает, сколько там праведников, для него это не тайна.
Авраам понимает, что может не найти такое количество и говорит, что там может быть сорок пять.
Бог отвечает, что и ради них помилует.
Может, тридцать? Ради тридцати тоже.
И так до десяти.
На этом беседа кончается.
Как мы знаем, не нашлось в Содоме десяти праведников, а праведнику Лоту ранее пришлось бежать со своей семьей.
Эта история… содержит в себе универсальную, общепонятную мораль. В русской поговорке об этом сказано, что село не стоит без праведника.
Те люди, которые затеяли все это – отдавали приказ подбросить Титиеву наркотики, говорить везде, что он наркоман, позорить его, исполняли все это – уверены, что в их селе… без Оюба Титиева хватит этих праведников.
Может, они думают, что на Курчалой не обрушится огненный дождь — жители Содома тоже так не думали.
Они считали, что Лот, этот чудак, защищает тех людей, которых не нужно защищать. И мы знаем, чем это все кончилось».
После прений с последним словом выступил подсудимый Оюб Титиев. Полный текст его выступления доступен на сайте «Мемориала».
Приговор будет оглашен 18 марта.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.