Победитель конкурса «Учитель года в Ростове-на-Дону — 2020» Александр Рябчук последние семь лет преподавал историю и обществознание в ростовском лицее №11. Недавно он устроился на работу в частную школу. За участие в акции 23 января в поддержку Алексея Навального его уволили из обоих учреждений, а после к нему пришли с обыском силовики. «Юг. МБХ медиа» поговорило с ним о том, что заставило его стать участником уличного протеста, об увольнении и реакции учеников на это событие. Сразу после разговора учителя вновь навестила полиция
— Когда и почему вы решили вести блоги в Instagram и TikTok?
— Как раз перед акцией 23 января. Хотелось добавить немного публичности всему этому. В современном мире любое событие имеет вес тогда, когда о нем рассказывают. До января я вообще ничего не писал о политике. Я думал, что главное — это изменить себя, а потом изменится и мир вокруг. Мне и сейчас говорят, что я бы больше пользы принес, если бы продолжил в ребятах воспитывать гражданственность. Но сами идеи гражданственности и демократии всем давно известны и понятны. Перемен так не будет. Новое поколение не сможет их добиться, если у них не будет примеров людей, которые набираются смелости и делают что-то. Преподавая каждый день, рассказывая о ценностях свободного общества, я проникся тем, что преподаю. Ситуация с Алексеем Навальным реально взбудоражила. Конечно, события вокруг него послужили катализатором. До этого все копилось, а тут как прорвало. Меня очень сильно возмутило расследование его отравления, я тогда по-настоящему захотел что-то делать.
— Как происходило увольнение, что вам сказали?
— В понедельник после акции 23 января меня вызвали к директору, попросили удалить все посты политического содержания, сказали, что впереди областной конкурс «Учитель года». Мол, зачем ставить крест на своей карьере. В тот же день директор снова пригласил к себе, там сидел человек в гражданском, представляться он не стал. Провел со мной беседу по политическим и правовым вопросам. Я высказал свою позицию и сказал, что менять ее не собираюсь. Потом руководитель райотдела образования со мной беседовала, убеждала удалить все сообщения в социальных сетях. В них я много критиковал власть, объяснял, почему ее действия незаконны. Мне предлагали должность, рост, успех. На словах они все [руководство лицея] поддерживают оппозиционные идеи, но не сейчас — боятся. Я сказал, что принципы и идеалы бывают важнее вещизма и мещанства. Мне дали время подумать. Я не стал ничего удалять.
В среду директор показала мне, по каким основаниям из устава лицея и кодекса профэтики можно меня уволить. Легко доказать, что у меня в тиктоке и инстаграме много несовершеннолетних подписчиков. По мнению руководства лицея, активная трансляция политических взглядов в сети оказывает негативное влияние на школьников. Согласно нормативным документам, учитель должен сохранять нейтральную позицию. Все мои аргументы о соблюдении нейтралитета на уроках не подействовали. Я понимал, что будут искать основания для увольнения и что их найдут. Они и морально пытались меня пристыдить, что я в политику вовлекаю несовершеннолетних. И я решил не портить жизнь руководству, понимая, к чему все идет. Я написал заявление по собственному. Они хотели, чтобы я отработал две недели и вообще не увольнялся, но с условием, чтобы я не ходил на акцию 31 января. Об этом не могло быть и речи.
— Вы сказали о человеке в гражданском. Это был сотрудник правоохранительных органов?
— Конечно, я даже не сомневаюсь. Он не представился. Задавал вопросы про Петрова и Боширова (позывные сотрудников ГРУ Мишкина и Чепиги, пытавшихся отравить Сергея Скрипаля, согласно расследованию The Bellingcat и The Insider. — «МБХ медиа»). Я ранее в тиктоке приводил их историю как пример некомпетентности органов. Меня спросили, как человек, критически мыслящий, может что-то утверждать о провале сотрудников спецслужб, не увидев подтверждающие документы от самого ведомства. Я ответил, что критически мыслящий человек вряд ли будет ждать от спецслужбы документ, из которого следует, что она отправила своих сотрудников нарушить закон.
— А что произошло с частной школой?
— Я туда устроился буквально накануне, успел провести несколько уроков, всем детям понравился. После похода на акцию 23 января директор рассказала, что ей по поводу меня звонили четыре очень высокопоставленных человека. Мол, я на карту поставил все свои достижения, которых буду лишен. Мне нужно или отказаться от своих взглядов и воспитывать детей, или я все потеряю. 26 января я говорил с директором, они меня еще даже оформить не успели. Рассчитались на выходе и все, прощайте.
— Эта история означает для вас волчий билет в дальнейшей карьере?
— В педагогической — да. Я зарегистрирован как самозанятый, работаю репетитором. Скорее всего, так и продолжу работать.
— Что происходило после воскресной акции?
— Следующие три дня я выкладывал сториз в Instagram. Никого ни к чему не призывал: ни к насильственным действиям, ни к свержению власти, ни к терактам. Я действую в правовом поле. Мне кажется, что из-за происходящего в Москве в регионы спустили разнарядку всех потенциальных активистов задерживать. Видимо, руководители центра «Э» решили себе звездочку заработать.
— Расскажите об обыске.
— 3 февраля около семи утра в квартиру, где живет моя бывшая супруга с дочкой, пришли восемь ОМОНовцев. Она открыла, потому что они чуть ли не сняли дверь с петель. С собой у них были документы на обыск. Она толком не смогла объяснить, но в них было что-то написано про террористическую деятельность. Вещей моих там нет, они ничего там не нашли. Жена умоляла их ребенка не пугать, надеюсь, дочь этого всего не видела. Вечером в квартиру, где я живу, постучала полиция. Я отказался с ними общаться без адвоката и повестки. Сообщили, что вменяют мне участие в несанкционированной акции, обещали вернуться вечером 4 февраля.
— Почему вы ходите на акции?
— Обществознание, которое я преподаю, предполагает ценность правового демократического государства. Я хожу, потому что мне кажется, что не может таким называться государство, где политикам не дают регистрировать партии, не допускают до выборов и физически травят и сажают в тюрьму на незаконных основаниях. Мне кажется, это неправильно. С творящимся беззаконием надо что-то делать, надо что-то менять. Если сидеть на диване и говорить, что ничего не изменишь, то точно не изменишь. А так появляется шанс.
— Как отреагировали на происходящее ваши ученики?
— Я закон об образовании соблюдаю и реальную политическую деятельность не веду. Я беспартийный. Они видят все, что происходит, и относятся с сочувствием, с гордостью, с пониманием. Они очень расстроились, когда я уволился. Они понимают, какой выбор мне пришлось сделать.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.