Убийство 21-летней Регины Гагиевой стало потрясением не только для Северной Осетии. Бывший супруг, который нанес девушке десять ударов ножом прямо на рабочем месте, стал, по крайней мере на юге России, олицетворением семейного насилия. Жестокость убийцы и полное бесчувствие у комментаторов, которые пересылали друг другу запись с камер видеонаблюдения, смакуя кровавые подробности, лишний раз показали: проблема домашнего насилия на Кавказе есть и стоит остро, как бы тщательно ни пытались ее скрыть. Бороться с ней решили «Сестры» — новое общественное движение в защиту женщин.
Агунда Бекоева никогда не была заметной активисткой, но сразу же после убийства Регины встала на защиту прав женщин. Еще до смерти Регины Гагиевой в Осетии часто говорили об убийствах и избиениях, но именно ее случай подтолкнул Агунду к тому, чтобы действовать.
— Все, кто организовал это движение, не имели опыта и не собирались этим заниматься, — рассказывает Агунда. — Я даже видео случайно посмотрела: я сидела в инстаграме, увидела его у кого-то и просто не успела нажать на паузу. Просмотрела. У меня случился после этого катарсис. Я написала после этого посты, которые быстро разлетелись по сети.
Агунда поговорила об этом со своей знакомой Элиной Валиевой, живущей сейчас в Израиле. Вместе они пришли к выводу, что необходимо что-то делать.
— Никто не искал себе приключений. Почему мы? Видимо, больше просто некому было, — рассуждает Агунда. — У меня есть знакомый священник православный, он живет в Исландии. Я его спрашивала: «Батюшка, а почему вы решили в священство податься?». Он физик, закончил МФТИ. И я ожидала, что он мне сейчас расскажет какую-то потрясающую историю. А он говорит: «Ты знаешь, я просто огляделся по сторонам и увидел, что больше просто некому. И решил, ну, значит, буду я». Ну вот так же и мы. Но сейчас мы уже впряглись в это, и значит, дороги назад нет.
Так появилось движение «Хотае», что переводится с осетинского как «Сестры». Оно уже объединило пару десятков девушек, неравнодушных к Осетии, но живущих по всему миру. Среди них представители самых разных профессий: фотографы, художники, журналисты, домохозяйки, юристы и даже кондитеры.
«Люди защищают людей»
— Почему все-таки «Сестры»?» — спрашиваю я Агунду и вспоминаю, что в Москве большую работу по защите женщин проделывает сеть кризисных центров с таким же названием.
— Это придумала не я, и даже не кто-то из штаба, — объясняет Агунда. — У нас были свои варианты названий: «Ма таерс» («Не бойся») и «Аергом» («Открытый»). Мы изначально хотели именно осетинское название, прежде всего из имиджевых соображений. Во-первых, чтобы было понятно, что мы местные, а во-вторых, мне, например, когда я слышу осетинскую речь, кажется, что это что-то родное. Мы хотели осетинское слово, но достаточно легкое, потому что у нас здесь не только осетинки живут. И кто-то нам предложил «Хотае», хотя мы уже почти остановились на «Ма таерс». Но мы решили, что в «Ма таерс» есть отрицательная приставка «ма», и поэтому не надо его использовать. А «Аергом» решили, что больше на каминг-аут похоже и на движение в поддержку ЛГБТ, а не в поддержку женщин. Хотя с «Хотае» тоже есть проблема. Из-за того, что это слово переводится как «Сестры», пишут, что мы женское движение.
Нет, мы не женское движение, мы человеческое движение. У нас люди защищают людей.
Сейчас «Хотае» только становятся на ноги. Их страница в инстаграме, впрочем, за пару дней набрала несколько тысяч подписчиков. А анонимная форма для обращений внезапно стала настолько популярной, что это заставило задуматься о масштабах проблемы даже активистов «Хотае», тех, кто изначально признавал, что проблема насилия над женщинами не надумана.
— Я сначала думала, что нам пишут какие-то тролли, которые придумывают истории, чтобы пробивать, что мы будем с этим делать, — рассказывает Агунда. — А сейчас проходят дни, приходят сообщения, и их много. Я понимаю, что для такого маленького города, для такой маленькой республики это много! Понятно, что нам пишут не все, кто столкнулся с проблемой – может, один человек из двадцати. Поэтому, когда ты пытаешься представить масштабы, это пугает очень сильно.
Агунда пересказывает некоторые истории. Они разные, во многих фигурирует алкоголь. Но есть и те, где алкоголя нет, где благополучная семья, не бедная, часто муж из правоохранительных органов. Где-то муж даже не бьет, а только грозится.
— Вот одна история была, где жена хочет подать на развод, а муж угрожает в таком случае повесить на нее все свои кредиты на несколько миллионов. Но в основном про битье пишут. Причем есть и очень жесткие истории. Нам написала девушка. Весной ее маму убил сожитель. И она нигде не может найти нормального адвоката, чтобы посадить его как надо. Ему дали какую-то очень слабенькую часть по 111 статье, а она с этим не согласна. Она присылала нам фото своей мамы из морга, и, конечно, мы все были потрясены.
Знаешь, что общего в этих историях? Они все начинаются: «Сначала все было хорошо».
Даже если они встречались три года. За три года же можно человека узнать? Но нет. Она выходит замуж, и начинается какая-то фигня. А заканчиваются все словами: «Я не знаю, что делать, и мне очень страшно».
Одной из главных функций «Хотае» Агунда видит информирование населения, разъяснение женщинам их прав, консультации юристов и психологов. Для этого девушки сейчас собирают свою команду. Это тоже не так легко, как кажется, несмотря на большое число желающих помочь.
— Если раньше мы всем говорили: да, да, давайте, то сейчас мы уже ведем отбор. Я стараюсь знакомиться со всеми лично, чтобы понимать, кому мы будем доверять людей, — объясняет Агунду свою точку зрения. — Мы можем пока только консультировать онлайн. С юристами сложно. Дать человеку какие-то рекомендации, разъяснить его права, написать заявление – это одно. Другое – это уже вести дело этого человека. Поэтому нам нужны не просто студенты юрфака, которые готовы нам помогать, а специалисты по уголовным делам. Чем дальше – тем серьезнее.
Но решение уже возникших проблем – это даже не самое главное, считает Агунда. Главное – это профилактика.
— Казалось бы, вроде конкретная помощь должна быть важнее, но тот информационный кач, который мы сейчас будем создавать, в конечном итоге, в долгосрочной перспективе, гораздо большее значение будет иметь, — рассуждает Агунда. — Мы поможем этим нескольким девушкам, но проблему это не решит. Нам надо как можно больше доставать, доставать, доставать, говорить, говорить, говорить. Мы будем наполнять эту страницу, заниматься ее продвижением. Очень много придумано рубрик информационных, рассказов – очень много форматов. Один из самых интересных, я считаю, это карточки, где простым и доступным языком мы будем рассказывать о домашнем насилии, о том, что нужно делать, если, например, тебя побили. Как писать заявление, как снять побои, пройти судмедэкспертизу. Она же полностью на пострадавшем человеке лежит. Это такой геморрой! Многие на этом моменте просто разворачиваются и уходят. Все эти унижения, весь этот бред многим не хочется переживать. Потом мы задумали такой формат: истории женщин, переживших насилие, с комментариями. Их мы будем публиковать только с согласия, анонимно, изменяя какие-то детали. Так как тема в целом очень негативная, мы хотим разбавлять ее и другими вещами, например, добрыми семейными историями. Такие посты получают огромный отклик, в комментариях люди рассказывают свои прекрасные истории. Это должно давать надежду, показывать, что семья для человек должна быть маленьким раем.
Агунда, будучи сама очень верующим человеком, хочет сделать рубрику вопросов к религиозным организациям, священникам и муфтиям.
— Очень много верующих девочек. Я хочу, чтобы священство и муфтии объясняли, что нет такого: «Бог терпел и нам велел». Я спрашивала священника Осетинской церкви Игоря Кусова о причинах, по которым можно разводиться. Он привел мне ссылки на церковные источники. Среди них есть и битье. Я не хочу никого ни за что агитировать, вовлекать людей в религию или наоборот, пытаться «открыть» им глаза.
Я просто хочу, чтобы люди знали правду, знали свои права, знали, что на самом деле говорит церковь.
Молчать невыносимо
— В какой-то момент ты понимаешь, что молчать означает содействовать злу, — рассказывает фотограф Алиса Гокоева. — Вы же помните про равнодушных и то, что именно с их молчаливого согласия совершается все зло на земле? Я сама грешу тем, что часто отгораживаюсь от информации, которая может ранить или расстроить. Но когда капля переполняет море, молчать становится невыносимо. Для меня, как и для многих людей в Осетии, этим триггером стала трагическая смерть Регины. Когда же возник вопрос о том, чтобы присоединиться к Агунде, я поняла, что не захочу смотреть в зеркало, если не стану с ней рядом в этой, на мой взгляд, праведной борьбе за общечеловеческие ценности.
Алиса занимается в «Хотае» тем же, чем и в своей профессиональной деятельности – работает с фотографией.
— Сейчас я хочу сделать фотопроект на тему домашнего насилия, который хотела бы представить в форме уличной выставки, — делится она планами. — Это будет мрачная и тяжелая для зрительского восприятия работа, но мне кажется, что благодаря таким вещам с вау-эффектом и начинается необходимый дискурс и движение к положительным изменениям. Также есть мысли ближе к весне сделать проект просветительского толка в нашей уличной библиотеке. Задумок много, и я думаю, что главное это периодичность и последовательность в вопросе привлечения внимания к проблеме и таким образом тоже.
В то же время Алиса трезво смотрит на вещи: фотовыставками и дискуссиями проблему домашнего насилия не искоренить.
— Я не настолько наивна, чтобы думать, что мы тут возвысим свой голос и изменим ситуацию в корне, — уверенно говорит Алиса. — Нет. Я также не думаю, что мы сможем даже тысячей проектов перевоспитать своих ровесников, которые уже бьют своих жен и детей. Но я искренне верю, что мы можем повлиять на ситуацию, годами формируя резко отрицательное отношение к любому, поднявшему руку на слабого и зависимого. Чтобы этот человек был нерукопожатным и глубоко презираемым своими земляками. А еще мы должны сделать все, чтобы наши дети так рьяно не искали оправдания насильникам и убийцам, как это делают их родители. Именно в этом наша долгосрочная и самая главная цель. Мы можем влиять на тех, кто еще не стал Теховым и Региной. Мы можем минимизировать риски для развития таких сценариев в жизни наших детей.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.