Ирина Леонидовна Богданова — директор школы-сада в поселке Крошнозеро Республики Карелия. По образованию Ирина Леонидовна учитель математики и физики. В 1983 году ее распределили в Крошнозеро, где она никогда до этого не бывала, но с тех пор она так там и живет и работает, а последние 16 лет из-за того, что необходимость в учителе физики отпала, а жить на что-то нужно было, взялась за работу директора, но на деле занимается еще и делами завхоза, которого с недавних пор в школе нет. Директор Богданова рассказала «МБХ медиа», какую реальную зарплату получают сельские учителя по майским указам, как выживают в условиях вымирания российских деревень, и что она будет делать, когда школу навсегда закроют по программе оптимизации.
Крошнозеро находится в 76 километрах от Петрозаводска. В поселке, основанном еще в 1563 году, сейчас живет не больше 300 человек. Здесь во время Великой Отечественной войны располагался советский лагерь военнопленных.
Сейчас все, что осталось в поселке, это маленький Дом культуры, торговые точки, почта и двухэтажная школа, которую районная администрация собирается закрыть 1 июня 2019 года.
Девять детей, четыре педагога, обязательный английский со второго класса
— Нашей школе уже 137 лет. Раньше это было холодное деревянное здание, но в 1999 году нам выделили приспособленное типовое здание бывшего интерната, где тогда располагался детский сад. В 2015 году мы стали начальной школой-садом. Но, если в начале, в дошкольной группе было 15 разновозрастных детей, то постепенно их осталось двое. Администрация решила, что четыре сотрудника на двух детей это не экономично, и работу группы приостановили полтора года назад. Сейчас педагогов четверо, из них только два имеют полную нагрузку, остальные преподают три и пять часов в неделю. Они квалифицированные, работают не первый год, все с высшим образованием. Преподавательница английского языка ведет один урок внеурочной деятельности и учитель физкультуры ведут помалу, остальные ведут классы, как положено в начальной школе.
— Какие у вас дети?
— Очень разные. Два индивидуала, сами понимаете, очень проблематично работать, с ними работают отдельно по специальной программе. Видовики — это дети с разного рода особенностями здоровья и умственных процессов. Физически у них все нормально, их привозят в школу, с ними занимаются педагоги, учитель дает домашнее задание, плюс родители отвозят на занятия со специалистами в районном центре, это логопеды, психологи, оздоровительная физкультура. Деток сдвинули, они читают, пишут, считают. Думаю, наша работа была не зря. Одному из детей уже 15 лет, он учится по программе четвертого класса.
Остальные очень разные дети. Есть просто звездочки, есть те, с кем надо отдельно позаниматься, мы все отслеживаем и пытаемся вывести. Плюс преподаватели занимаются внеурочной деятельностью: танцы, игра на музыкальных инструментах, поделки — моторику надо ставить, двух зайцев одним ударом получается. Ребята частенько выступают в доме культуры, в школе перед родителями. Такие у нас замечательные педагоги, которые и танцевать умеют, и петь, и играть. Талантливые люди.
Всего у нас девять учеников, включая индивидуалов. У нас два класса: первого нет, во втором учатся два, в третьем четыре и в четвертом один. Второй и четвертый учатся вместе, получается так называемый класс-комплект.
— Как они вместе могут учиться?
— Вот так вот. Сидят на уроке вместе, учитель преподает сразу две программы параллельно. Это для того, чтобы четвероклассник не сидел один в кабинете. Из-за некомплекта все идет к тому, что нас закроют, а детей будут возить почти за 30 километров каждый день в соседнее село Ведлозерск. У самой школы предписаний нет, единственное — нужно планово обработать противопожарным составом стропила на чердаке, в остальном к нам никаких претензий нет. У нас замечательная, светлая, теплая школа.
— Когда полный комплект, учителю не удается опросить всех учеников, можно спрятаться за чьей-то спиной и не отвечать на вопрос, ответ на который не знаешь. А в классе, где вас всего трое, что делать?
— Спрятаться невозможно, только и всего, надо готовиться, надо учиться, но бывает, что не готовятся, как и в любой другой школе. Но учитель всем уделит внимание. В остальном у нас такие же уроки, как и у всех начальных школ: русский, математика, окружающий мир, технологии, ИЗО, физкультура, а английский — обязательный предмет со второго класса.
— Сколько человек живет в поселке?
— Прописаны 400 с небольшим, а фактически 200-250, потому что многие живут по месту работы в другом месте. В Крошнозере работы практически нет, никаких крупных работодателей.
— Неужели в поселке осталось всего девять детей?
— По данным администрации, у нас прописаны 40 детей. Многие вместе с родителями живут в Пряже, Кондопоге, а здесь прописаны у бабушек-дедушек. По факту у нас реально живут наши девять и около семи детей постарше, которых возят в основную школу, то есть всего, грубо говоря, 16 детей на поселок.
— Я читала, у вас в поселке крупное рыбное хозяйство, там устроиться нельзя?
— Там работает человека три, это не профессионалы, а сторожи, подсобные рабочие.
— Это, к сожалению, нередкая ситуация в российских деревнях: население идет на убыль из-за того, что негде работать, учеников в школах меньше, теперь у вас их девять. Как выживать в таких условиях сельской школе?
— Честно? Не знаю, как выживать. Угроза закрытия у нас уже лет семь-восемь точно, потому что сначала у нас был отток детей из основной школы: до 2015 года можно было закончить девять классов, а потом ее сделали начальной, не посмотрев на качество образования. Наш учредитель, районная администрация, решила, что так будет дешевле. Политика республики такова, что все время надо что-то оптимизировать, оптимизация — это уже ругательное слово. В результате мы стали начальной школой, хотя у нас были неплохие показатели, профессионалы трудились, давали надежные знания, дети поступали куда хотели, но на это при закрытии школы никто не обратил внимание. А школу закроют, ничего в здесь не останется, кроме почты, Дома культуры и торговых точек — поселок неизбежно вымрет.
— Какие зарплаты у учителей?
— Ставка учителя в Пряженском районе нашей республики сегодня 8 тысяч 800 рублей за 18 часов в неделю. Крошечные деньги. Педагог, который имеет полторы ставки, зарабатывает в районе 30 тысяч. Это 28 часов в неделю, работа с 9 утра до 4 вечера. Два преподавателя ведут классы с такой нагрузкой, плюс занимаются индивидуально с двумя детьми. Это дети-видовики. За них учителю дают дополнительно еще девять часов. Преподаватель английского работает пять часов, получает в районе семи тысяч, физкультура три часа — около пяти. Среди четырех педагогов у одного педагогическая пенсия за выслугу лет, два пенсионера, им чуть за 50, еще одной девушке нет и 40 лет, пенсию не имеет. Я только на директорской ставке, уже на пенсии. По «майским указам» президента, зарплата учителей должны быть равна средней по региону, в Карелии это 31 тысяча с небольшим (в 2012 году Владимир Путин подписал «майские указы», по которым зарплата бюджетников к 2018 году должна была достигнуть уровня средней зарплаты по региону, а учителям должны были поднять зарплату сразу в 2012 году, но этого так и не удалось добиться, а результаты исполнения указов подгоняли под необходимые. — «МБХ медиа»), наши педагоги и директора такие зарплаты не получают, но с прибавками за коммунальные услуги, дрова, отпуска, достигаем этого минимума.
— Как это рассчитывается?
— Берется зарплата за вычетом налогов, прибавляются компенсации за коммунальные услуги, дрова, отпуска, и потом делят на всех — одна средняя зарплата у всех.
— В деревне нет отопления?
— Не у всех. Электрическое не ставят, не экономно и свет бывает отключают, у всех обязательно стоят печки.
— У вас какая зарплата?
— У меня зарплата нестабильная: администрация то выплачивает, то не выплачивает премии, потому что приказ на директора подается поздно, в результате бухгалтерия не начисляет, может начислить в следующем месяце за два. Если приходят штрафы от контролирующих органов или не прислали какой-то отчет вовремя, премии меня могут лишить. По штатному расписанию у меня начисления 27 тысяч с премией, без — 22.
— Что входит в ваши обязанности?
— С утра разбираю электронную почту, занимаюсь документацией, внесением данных на сайты: электронная школа, аттестаты. А в начале года надо перезаключить массу договоров со всеми коммунальными службами, кроме того у нас много проблем со школьным автобусом, приходится решать в оперативном порядке, очень много выездов то в Пряжу, то в Петрозаводск по таким вопросам, как бухгалтерия. В основном это административный контроль, иногда работа с ребятами, например, проверить технику чтения. Хозяйственные дела легли на мои плечи. У нас же школа-сад, в садике был завхоз, который занимался закупками, теперь это вынуждена делать я из-за приостановки работы дошкольной группы. Такая в общем рутина.
— У вас педагогическое образование?
— Да. Я математик-физик. Работала тут довольно долго, последние полтора года работала в соседней школе в Ведлозерске, ездила за 23 километра, чтобы не терять квалификацию, но сейчас здоровье не позволяет. Мне дали шесть часов. В семь утра выезжаю, три часа проведу, жду, в четыре вечера обратно домой. К тому же я это совмещала с работой директора в своей школе, районная администрация дала разрешение. По деньгам получалось в районе 24 за работу директора и там 5 — 29 тысяч всего.
«Не знаю, что буду делать. Может, займусь рукоделием»
— Насколько реально, что вашу школу закроют?
— У нас был глава администрация района, было четко сказано, что с 1 июня этого года нас закроют, что это последний учебный год. Родители, конечно, этого не хотят. Некоторые семьи ищут возможность переехать в районный центр, чтобы не лишать ребенка нормального образования. По закону об образовании, мнение родителей и местных жителей учитывается, но учитывается не значит, что к нему прислушиваются. Мы 3 марта собираемся до конца выяснить планы семей на будущее. Что от этого зависит? Да ничего. Ни родителей, ни педагогов никто не послушают, потому что задача одна — сэкономить. Карелия движется к профицитному бюджету, а один из путей — экономия на образовании, цена вопроса — дети в поселках. Будто другого пути нет. Это проще сделать, потому что все в руках власти, не чиновников же сокращать. А у нас здание большое, мы много платим за отопление
— Как будут учиться дети, когда школу в Крошнозере закроют?
— Их будут возить в ведлозерскую школу в 23 километрах от нас. Та школа тоже мельчает, тесниться наши ребята там не будут, здание в порядке. Ехать в районе 20 минут, от сезона, конечно, зависит, федеральные трассы нормальные, а на региональных и у нас в Крошнозере гололед, грязь. В законе сказано, что время подвоза не может превышать полчаса. Но для малышей мне кажется, это слишком, очень за них переживаю. Малыши должны расти без такого серьезного отрыва от родителей. Да и, сами понимаете, ребенок привозной отрезан от всех внеклассных мероприятий, если родители не смогут его возить: кружки, концерты. Отучился и все — домой. В 7 утра выезжают, в 16 возвращают. А дети маленькие, от 7 до 10 лет, с трудом представляю, как маленький ребенок будет столько времени находиться в школе, ему же придется ждать, пока старшеклассники закончат, чтобы поехать домой.
— А как же видовики?
— Это очень больной вопрос. Вывозить их ради двух-трех часов в другой населенный пункт просто бессмысленно, родители категорически против, а живут оба в приемной семье, родители приняли к себе и обучают, такая у нас в поселке семья особенная. Где им здесь учиться? Наглядных пособий дома недостаточно, не будешь же все на пальцах объяснять, надо же все показывать и дать возможность потрогать. С этим сложно, пока никаких более менее разумных путей решения нет. Детям просто отрезали путь к образованию. Вот наши два педагога прошли специальные курсы для обучения видовиков, получали 30 тысяч, сократят педагога, он же не пойдет на 9 тысяч, только чтобы с этим ребенком заниматься? Едва ли, ему же тоже на что-то надо жить.
— Что будет с учителями?
— У них здесь свои дома, сорваться, продать жилье и найти новое, понятное дело, не очень хочется. Молодому поколению придется перебираться в Петрозаводск, в столицу республики, а остальным… Учитель физкультуры в другой школе преподает технический труд, может быть, туда на работу будет ездить, не самый легкий вариант, но придется, что делать? Когда основную школу закрыли, учителя, которые остались без работы, остались сидеть дома. Хорошо, когда есть вторая половина, которая еще помогает, обеспечивает, а если нет, то потихонечку, помаленечку: лес, огород и все такое. Ягоды собирать и продавать. Свой огородик, чтобы не тратиться. Выжить можно, но не жить достойно, как хотелось бы, как достоин жить учитель на пенсии.
— А что будете делать вы?
— Не знаю, что буду делать. Уйду на пенсию, конечно, на пенсию прожить надо еще постараться, нужно иметь свое жилье. А все, что у меня есть — в Крошнозере. Мне сейчас 57 лет, пенсия 17 тысяч. Я немножко занимаюсь рукоделием: вяжу, шью, может, этим займусь, но это не факт, потому что для этого нужны первоначальные финансы. Из-за работы директора времени особо не было, а до этого всерьез этим занималась. У нас сельские льготы, которые еще, слава богу, не отменили, расходы на коммуналку мне компенсируют. Прожить можно, если никуда не выезжаешь, не делаешь ремонт, не приобретаешь машину, в общем — особо не разбежишься. Мужа уже нет, а дети… сын покупает квартиру в Петрозаводске, у дочери там квартира, перебираются туда, в общем. Одна не останусь, думаю, будут приезжать.
«Никому и ничему не верю, только в собственные силы»
— Что вы думаете о предложенной президентом программе «Земский учитель», по которой учителя, которые поедут работать в деревни, получат по миллиону рублей? Не лицемерно одни школы закрывать, а в другие деньгами привлекать молодых педагогов?
— В Ведлозере не хватает педагогов по нескольким специальностям, вот ко мне и обратились. Им бы молодую кровь, это прекрасно. Но у нас куча лазеек в любом законе. Я надеюсь, что по программе туда приедут молодые учителя, а главное — останутся, потому что с теми же врачами по программе «Земской доктор» получалось так, что в деревню приезжала девушка уже в положении, получала миллион, рожала ребенка, уходила домой, и через три года ее никто не увидит никогда. Миллиона на строительство дома не хватит, на покупку благоустроенной квартиры тоже, а ведь молодежь все-таки хочет комфорта: тепла, канализации, горячей воды. Лицемерия хватает. Едва ли эта программа заработает. Дай бог, найдутся энтузиасты, которые захотят хотя бы какое-то время поработать в селе и спокойно уехать. В наше время же по-другому было: тебя распределили, работай.
— Как нужно стимулировать молодых учителей работать в поселках, если не по распределению?
— Распределение наверняка нужно вернуть, потому что учителя получают бесплатное образование, государство на них тратится, и хотя бы три года отработать по распределению надо. С другой стороны не решается проблема с жильем. В сельских школах нет жилищного фонда, чтобы можно было принять молодого специалиста и дать ему крышу над головой, директору приходится бегать, чтобы снять это жилье. А молодой специалист ведь немного получает. У опытных сотрудников зарплаты невелики, а у молодого нет стажа. Получит при хорошем раскладе 20 тысяч, придется брать дополнительную нагрузку до 30 часов, чтобы заработать нормальные деньги.
— Какой должна быть зарплата учителя по справедливости?
— Все, конечно, зависит от аппетита. Часто педагогу приходится тратить массу денег, чтобы сделать наглядные пособия, у нас ведь не всегда все есть, мои педагоги на свои деньги покупают бумагу и все остальное, ничего не компенсируется. Мне кажется, зарплата учителя в Карелии должна быть от 40 тысяч рублей. Одни только продукты в деревнях дороже на полцены, понимаете? Если у тебя нет машины или возможности съездить в столицу и закупиться на две недели или месяц, то ты каждый день будешь тратить на переплату за продукты, которые привозят.
— Какие это цены?
— Буханка хлеба 56 рублей, примерно столько же молоко летом. В Петрозаводске хлеб может быть 40, но там и выбор больше, а тут, нравится или не нравится, приходится брать.
— Смотря на то, как реализуются «майские указы», вера в то, что зарплаты реально повысят, что молодые специалисты приедут, еще осталась?
— Я человек советской закалки, мне всегда казалось, что должна быть какая-то социальная справедливость, но чем дальше, тем больше я разочаровываюсь в этой социальной справедливости. Вроде бы, нормальные лозунги, нормальные программы на словах, но, когда начинают реализовывать, получается такая ерундистика! С той же средней зарплатой: начинают к ставке все складывать, считают по среднему. Что это такое? Вы считайте, чтобы у каждого учителя, который ведет 18 часов, была средняя зарплата по региону, это я понимаю, тогда программа работает. А когда ищут, как бы поменьше заплатить денег, как бы оптимизировать бюджет, это уже полная ерунда.
— Кто виноват, что так происходит?
— Вы меня провоцируете. (Смеется). Откровенно говоря, я перестала смотреть политические программы, потому что уже никому и ничему не верю, только в собственные силы.
— Вам уже 57 лет, школу вот-вот закроют, если получится, будете заниматься рукоделием, и насколько вас так хватит?
— Как-то будем. Пережили же 90-е с маленькими детьми на руках, вообще зарплаты не платили. Слышали, наверное, анекдот про учителей? «Собирается правительство, говорит, учителям понизили зарплату в два раза, не платим уже три месяца, но они ходят на работу. Понизили еще в два раза, не выплачиваем уже полгода, все равно ходят. Мы перестали вообще платить, а они все равно ходят на работу». Мы как раз все равно придем, как в этом анекдоте.
— Сколько лет вы в педагогике?
— С 83-го, уже 35 лет. Как распределили в Крошнозеро, так здесь и осталась. До этого я здесь, конечно, никогда не была, я из Медвежьегорского района. Когда закончила Карельский педагогический институт, нам дали на выбор список школ как карельских, так и в других регионах. Я выбрала Крошнозеро, потому что хотела остаться в родном крае и тогда я уже была замужем, а муж из Пряжи, так что это его родной район.
— А как так получилось, что вы стали директором?
— Это было в 2003 году. Не стало нагрузки, еще до этого предлагали, но мне не хотелось, но тогда дети оба были студентами, надо было как-то выживать, пришлось взяться.
— Нет какого-то сожаления? Как сейчас говорят, надо было на программиста идти, потому что программисты много зарабатывают.
— Иногда появлялись, у меня были другие планы, но не получилось, оказалась здесь. Как сложилось, так сложилось, чего переживать-то?
— Работать педагогом в маленьком поселке в таких условиях, когда детей все меньше и школу со дня на день закроют, стоит того?
— Ради детей стоит. Их надо чему-то учить. Кто-то же должен этим заниматься?
— Современные педагоги отличаются от прежних этой отверженностью?
— Думаю, таких уже мало осталось, но должны быть наверняка. Они тоже разные мне кажется, но время, конечно, диктует. Сегодня на государство не понадеешься. Мы ведь знали, что мы приедем, у нас будет работа, будет жилье. А сегодня надо думать только о себе, на первом месте заработать деньги, деваться некуда.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.