Каждый год поселок Затон на юге Омской области страдает от сильных наводнений. В прошлом году из региональной казны на переселение жителей выделили 60 миллионов, но из-за нерасторопности местной администрации субсидию пришлось вернуть в бюджет. Жители подали в суд на чиновников и даже выиграли. Но переселиться многим все равно теперь не светит. Таких денег у Министерства строительства и ЖКХ Омской области для затонцев больше нет. Между тем, люди вынуждены наблюдать, как от постоянной сырости сгнивают и разрушаются их дома.
Жди беды от весенней воды
В советские годы поселок Затон, созданный при ремонтно-эксплуатационной базе (РЭБ) Иртышского пароходства, процветал. Здесь работало несколько магазинов, хлебопекарня, медпункт, баня, клуб. Но потом РЭБ закрылся, и Затон присоединили к городскому поселению Черлак – населенные пункты находятся друг напротив друга, но разделены Иртышом.
Именно это «но» в виде реки и доставляет затонцам основные бытовые неудобства.
– Раньше РЭБовцы для жителей оборудовали каждую зиму переход через Иртыш, а летом пускали катера и паром. Местных возили бесплатно, – говорит жительница Затона Любовь Костылецкая. – А теперь ничего этого нет. Зато повесили знак у реки, что переходить запрещено. Но все равно идем, рискуем, куда деваться.
Зимой затонцы ходят в Черлак по льду. Дети – в школу, освещая дорогу фонариками, старики – в больницу, так как в поселке нет даже фельдшера. Летом жителей возят на лодках частники – 100 рублей в одну сторону.
– А переправу в самом Затоне, говорят нам в Черлаке, очень дорого оборудовать. 500 тысяч надо. Бюджет не потянет, – вздыхает Костылецкая.
Можно, конечно, пользоваться официальной переправой, делая восьмикилометровый крюк на машине. Но автомобилистов среди затонцев не так много. Еще один вариант – такси. Однако пенсионерам, а в поселке их большинство, тариф в 250 рублей бьет по карману. В Черлак же приходится мотаться постоянно – то за покупками, то для оплаты коммунальных услуг.
– И больных так переправляем, и покойников, так как погост у нас – в Черлаке, – продолжает Любовь. – Одного мужчину несли зимой в больницу в одеялах, а он взял и умер на середине реки.
Но не бытовые трудности пугают больше всего затонцев (к ним жители приспособились), а наступление весны.
– Раньше, при РЭБ, в поселке проводились противопаводковые мероприятия: лед прорубали, заторов не допускали. Мы и слова такого — «наводнение» не знали. А теперь нас топит дважды, – говорят местные. – Первый раз – когда ледоход на Иртыше. Вторая вода «накрывает» в мае-июне, когда начинают сбрасывать воду казахстанские ГЭС. Они стоят выше по течению Иртыша.
– Если бы соседи делали, как в былые годы, плановые, а не залповые сбросы воды с гидроэлектростанций, нас бы так не топило, – уверен Николай Романов.
Сопротивление бесполезно
По словам затонцев, поселок стало затапливать регулярно с 2012 года. Причем, с каждым годом все сильнее. В некоторых домах уровень воды поднимается до 30-50 сантиметров, а сам Затон на некоторое время превращается в остров. Официальная переправа работать перестает, как только лед становится рыхлым. Затопленной оказывается и единственная сухопутная дорога, связывающая Затон с поселком Нововаршавка (до него ехать около семи километров).
– Сидим мы по три-четыре недели, отрезанные от цивилизации, – рассказывает Валентина Тушканова. – Если затапливает подстанцию, то нам и свет отключают. Хорошо, что в поселке все это время дежурят сотрудники МЧС.
Спасатели разворачивают лагерь в Затоне каждый год и при необходимости эвакуируют сельчан в пункт временного размещения в Нововаршавке. Но это крайний вариант. Большинство затонцев не хочет покидать дома. Люди как могут готовятся к встрече с водой. Мебель и технику ставят на деревянные бруски или на кирпичи. Но без защиты остается главное – жилье. От контакта с водой многие дома стремительно разрушаются: сгнивают и проваливаются полы, стены трескаются, потолки обваливаются. Воздух настолько влажный, что хочется его «выжать». Из-за сырости всюду проступает плесень. Для того, чтобы мало-мальски справиться с последствиями весеннего наводнения, надо, по подсчетам Валентины, не меньше 40-50 тысяч. А откуда их взять?
– В прошлом году мы застраховали дом и, когда вода ушла, вызвали комиссию. Она оценила наш ущерб в 76000 рублей, – говорит Валентина. – И это только внутри! Снаружи мы ничего не страховали, потому что у нас, пенсионеров, просто нет на это средств.
А ведь дом Тушкановых топит не так сильно, как, к примеру, дом многодетной матери Аллы Орловой.
– Он вообще не высыхает. А в последние годы его начало перекашивать. Появились щели, сквозняки. Пол все время ледяной, а под полом чуть ли не круглый год стоит вода. Муж предпринимал попытки высушить ее с помощью теплопушки, но без особого успеха. Сырость и конденсат дважды приводили к взрыву электрокотла, – жалуется Алла. – В августе прошлого года у меня родился третий ребенок, дочь Софья, очень тяжелая: с пневмонией, отеком мозга, нефункционирующими почками. Слава Богу, ее спасли. Врачи говорят, что была внутриутробная инфекция. А я думаю, не потому ли, что я в апреле, будучи беременной, находилась в Затоне, и ходила в гидрокостюме по ледяной воде, которая на улице достигала уровня моей груди? Или потому, что мне приходилось все девять месяцев дышать испарениями и плесенью? Астматики в нашем доме больше десяти минут не выдерживали, у них начинался приступ.
В этом году Алла с детьми перебралась жить к свекрови.
– Дом внизу сгнил. Я боюсь, что он может обрушиться, – признается женщина.
– Под ванной у нас из-за сырости образовалась грибница, правда, растут там исключительно поганки, – смеется другая многодетная мать, Юлия Шишкова. – Вода из огорода, зеленая такая, с запахом тины, уходит к концу июня. И когда грядки садить, спрашивается?
В этом году судьба сжалилась над Затоном: во время ледохода поселок не затопило. Но выдыхать еще слишком рано, ведь на очереди «вторая вода».
Взбаламутили и бросили
Весной 2017 года жители Затона смогли добиться для своего поселка статуса «затопляемой территории», что дало им право претендовать на расселение. А в 2018-м лед, казалось, наконец-то тронулся.
– Нам сказали: подыскивайте жилье, – вспоминает Любовь Костылецкая. – Потом потребовали оформить обязательство у нотариуса, согласно которому владельцы должны своими силами в течение трех месяцев демонтировать дома и хозпостройки, и заставили взять выписку из ЕГРН о том, что у нас нет второго жилья. Обязательство обошлось в полторы тысячи, справка из ЕГРН стоила больше двух тысяч рублей. А выписку надо было получить на каждого члена семьи! Но многие поверили, сделали. Взбаламутили нас, одним словом.
Юлия Шишкова не только оформила документы, но разобрала сараи и ворота. Так и живет теперь – дом нараспашку.
Надежда Ханова признается, что поначалу сомневалась. Но потом получила уведомление от администрации Черлакского городского поселения о том, что она и члены ее семьи «включены в список граждан на получение социальной выплаты на приобретение или строительство жилого дома в целях переселения с территорий, признанных зонами затопления, подтопления», сдалась и начала паковать вещи по коробкам.
Искали причины для отказа
Осенью, однако, стало понятно, что чиновники продолжают сельчан «кормить завтраками», а дело застопорилось.
– Весной нам сообщили, что в переселении нуждается 35 домов, и что деньги на это якобы выделены. Но потом стали волокитить, искать причины для отказа, – говорит Любовь. – Обвинили нас в том, что, мол, мы специально сами по ночам разрушаем дамбу, построенную с подачи администрации, чтобы получать компенсации и жить за счет них. Но, во-первых, это не дамба, а пародия на нее. Во-вторых, из-за этой насыпи вода, зашедшая в Затон, оказывается тут «заперта». Наводнение уже отступило, а у нас – болото, все «цветет», жабы заводятся. Вот и приходится ее в одном месте раскапывать, чтобы вода уходила. Что касается выплат, то однажды мы получили по 10 тысяч на каждого члена семьи. Это была самая большая компенсация за все время. Потом как-то нам еще дали то ли по три, то ли по шесть тысяч, но уже на дом. А в 2018 году никому вообще ни копейки не компенсировали. Дескать, вы же находитесь в процессе переселения.
Аллу Орлову пытались выбросить из списка на том основании, что у ее старшего ребенка есть доля в доме бабушки, живущей в Черлаке. В глазах чиновников это выглядит так, будто у всей семьи Орловых есть вторичное жилье.
Когда стало понятно, что расселения в 2018 году не видать, многие почувствовали себя обманутыми, были нервные срывы, несколько человек, по словам Любови, не смогли пережить этой ситуации.
Чиновники против миллионов
Тогда жители Затона, и Любовь Костылецкая в их числе, попытались признать действия администрации Черлака незаконными в судебном порядке. И, что самое интересное, им это удалось.
Как поясняет юрист Жанна Иванова, представлявшая интересы истцов, в рамках госпрограммы Омской области «Создание условий для обеспечения граждан доступным и комфортным жильем и жилищно-коммунальными услугами в Омской области» в 2018 году для затонцев было предусмотрено «предоставление социальных выплат на строительство (приобретение) жилья». Областной бюджет выделил на реализацию мероприятий 60 миллионов рублей! Дело оставалось за малым: администрация городского поселения Черлак должна была заключить соглашение с министерством. Но со своей частью работы Черлак по непонятным причинам не справился. У местных сложилось впечатление, что чиновники просто тянули время. Итог печален: в конце ноября деньги, предназначавшиеся затонцам, были возвращены обратно в бюджет.
В 2019 году Черлак пошел на второй круг: он вновь участвует в конкурсном отборе на получении субсидий местным бюджетом. Правда, в этом году у Министерства строительства и ЖКХ Омской области «свободных денег» в разы меньше. Затону планируется выделить лишь семимиллионную субсидию. При этом в Министерстве строительства и ЖКХ Омской области уточняют, что рассчитана она на расселение не 35, а только девяти семей. Также в ведомстве нам сообщили, что по сравнению с прошлым годом изменились критерии предоставления выплаты. Теперь ее могут получить только те затонцы, чьи дома были в прошлом году признаны непригодными для проживания. Это порядка 14 жилых помещений.
В течение года региональный Минстрой планирует рассмотреть и возможность увеличения объема финансирования. Но ясности с тем, когда это будет (и будет ли вообще), пока нет.
Стучите и отворят
Любовь Костылецкая говорит, что жители и дальше продолжат судиться с чиновниками, защищая свое законное право на расселение, которое у них отняли. Но не все верят, что это приведет к результатам.
– С каждым годом ситуация только ухудшается, – констатирует Николай Романов. – Никто ничего не делает. Никакие социальные проблемы в Затоне не решаются. У нас ведь в поселке дороги – грунтовые, и в распутицу по улицам не проедешь, не пройдешь. Но поселковым властям я вообще не верю, и жить одними надеждами тоже больше не хочу. Для чего? Чтобы еще один инфаркт себе заработать?
– На нас удобно деньги отмывать: помощь выделять финансовую, например, на укрепление дамбы. Знаете, какая шикарная у нас дамба по документам? Поэтому чиновники и говорят, что мы сами переселяться не хотим. Затон – хорошая кормушка для нашей администрации. Кому-то просто невыгодно от нее отказываться, – считает Юлия Шишкова.
А Валентина Тушканова старается не унывать.
– Мы будем продолжать стучаться во все двери, куда только можно. Стучите и отворят вам, – заключает Валентина.
Все течет, все рушится
Если перед собственниками жилья в Затоне кое-какие (по преимуществу, судебные) перспективы все же открываются, то жительница барака Наталья Комаровская вообще не понимает, как ей дальше быть. Женщина балансирует на грани полного отчаяния. Вместе с мужем, дочерью, зятем и двухлетним внуком она живет в однушке пятиквартирного дома барачного типа. Жилье, полученное ею во время работы судовым поваром, приватизировать Наталье не дали, так как затонские бараки (когда-то в поселке было, по словам местных, четыре барака) в середине нулевых признали подлежащими расселению в связи с их ветхостью и аварийным состоянием. И расселили несколько лет назад – все, кроме того, в котором живет Наталья. По неизвестным причинам он «выпал» из поля зрения чиновников.
Между тем, состояние квартир ужасное.
– Ремонт – это борьба с ветряными мельницами. И я устала от этой борьбы, – признается Наталья. – Здесь все течет, все рушится. В прошлом году на кроватку годовалого внука упала часть потолка. Хорошо, что ребенок в это время гулял на улице. Даже думать не хочется, что могло бы быть. Кроме нас в бараке проживает пенсионерка тетя Люда. Она из квартиры выходит с трудом. Так что я одна обиваю чиновничьи пороги. А смотрят на меня там так, как будто я из их кармана хочу себе взять.
Наталья говорит, что ей предложили на выбор комнаты в доме престарелых в Черлаке или жилье в какой-то еще большей глухомани, чем Затон, где, по словам женщины, остается только или спиться, или «живьем в гроб лечь».
– Переселить хотят, лишь бы отвязаться. Столько я выплакала уже. Живу и не знаю, куда приткнуться, – резюмирует Наталья.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.