В Шали 18 марта приехали более сотни человек — родственники и друзья Оюба, коллеги, журналисты, дипломаты. Первыми впустили родных, затем адвокатов и некоторых журналистов. Остальные стояли в очереди под дождем. Их очень тщательно проверяли на входе (“если бы так много вещей не брали с собой, прошли бы быстрее”, — говорят приставы). Когда мы прорвались к залу суда, судья Зайнетдинова уже оглашала приговор. С корреспондентами «Эха Москвы» и “Дождя» упросили начальника приставов, чтобы он позволил нам войти. Посетить каждое заседание и не попасть на приговор — такую иронию я не могла себе позволить.
Несколько камер, стоящих за ограждением, направлены на Оюба.
Сбоку судья, где-то перед камерами прокуроры. Но их снимать почему-то нельзя. Приставы следят, чтобы никто из служителей закона не попал в кадр. Правда, поначалу наплыв публики такой, что они смущаются и не успевают взять под контроль все телефоны и камеры. А сориентировавшись, по традиции смотрят у снимавших в телефонах и просят удалить непозволительные кадры.
Люди у первых рядов опираются на свидетельскую трибуну. На лавочках сидят, в основном, женщины и пожилые. Остальные в коридоре. Многим так и не удастся попасть в зал, и они улетят, так и не повидав Оюба, вечерними рейсами из Грозного и Магаса.
Судья зачитывает приговор — увесистая стопка листов в бордовой папке. Когда мы еще топтались у входа в зал, приставы предупреждали: часов шесть будет читать. Читала — десять. Громко, отчетливо, к концу чуть сдала, охрипла, положила папку на стол, брала и зачитывала по одному листку.
Зайнетдинова включила в приговор показания свидетелей. Монотонное, однообразное чтение. Журналистов цепляют отдельные фразы. Пишет корреспондент “Эха Москвы” в твиттере: «Из приговора Титиеву: «Сотрудник #3, удерживая вместе с сотрудником #2, производили процедуру обматывания головы скотчем, для чего необходимо было осуществить фиксацию челюсти“, зашел сотрудник #1 и сказал, что «так поступать нельзя и коллегам грозит наряд вне очереди».
Ответила Зайнетдинова и на критику следственных действий — то, что пытались исправить и дополнить адвокаты своими ходатайствами в количестве 30 штук в заключительной части процесса.
Прося провести еще один следственный эксперимент, защитники указывали, что при первом следственном эксперименте следствие использовало не петрушку, как указано в документах, а кинзу. “Кинза и петрушка относятся к одному семейству — сельдерейные”, — рапортует судья. Кто-то в зале смеется. Впрочем, совсем несложно вызвать нервный смешок часу на седьмом приговора, на девятом месяце абсурдного процесса.
А в конце судья будет подробно разбирать заключения экспертов-химиков, используя профессиональную терминологию (попробуйте читать семь часов без перерыва и не запнуться на чём-то вроде “спектрхроматометрия” — я вот даже точно слово не запомнила).
За почти 10 часов чтения Зайнетдинова не выпила ни глотка воды, не присела, лишь изредка делала недовольные замечания приставам (почему так шумно? Обеспечьте тишину) и вглядывалась в публику.
“Эта женщина — робот”, — скажет кто-то после процесса. Была бы роботом — оправдала бы Титиева. Правило “не исключено”, о котором говорил адвокат Новиков в прениях, судья действительно применила и в приговоре. Эксперт не обратил внимание, что ему привезли меньше пакетов, чем должны были? Так он же сосредоточился на содержимом пакета — наркотиках, а не на упаковке! Следователь не описал скотч, когда изымал пакет из машины? Так липкая лента была так наклеена, что следователь её не заметил! С кем не бывает!
Судья весь процесс доделывала работу за следователей и прокуратуру, придумывала мотивировки, аргументы, объяснения и допущения. В приговоре она себе не изменила.
Недавно снова зазвучала больная тема о российско-чеченских (или даже русско-чеченских) отношениях. Российский офицер Петр Заикин, прикомандированный военной комендатурой, участвовал в боевых операциях в Шали с апреля по июнь 2000 года, это Вторая чеченская. В 2018 году он вернулся в Шали — защищать простого чеченца, Оюба Титиева, правозащитника, много лет собиравшего доказательства преступлений российской армии в Чечне и до самого ареста занимавшегося поисками пропавших без вести мирных жителей.
На одном заседании прокурор Джабраил Ахматов допустил в адрес Заикина неосторожное высказывание, которое Оюб воспринял как угрозу. “Кто угрожает моему адвокату, тот угрожает мне”, — жестко ответил гособвинителю. Не признак ли это того, что примирение возможно, и оно происходит?
У преследования Титиева было две цели — пресечь его работу и опорочить его. Второй цели достичь не удалось. Ничего не удалось сделать с крепчайшей репутацией и авторитетом Титиева — строгого мусульманина и приверженца здорового образа жизни, честного и ответственного человека.
Судья в приговоре признала, что показания свидетеля-наркомана Амади Басханова, который на голубом глазу сообщил суду, что дважды видел Оюба курящим марихуану в центре Грозного в конце 2017 года, “излишни”, не относятся к делу. Это единственный человек, который посмел бросить тень на репутацию Оюба — да и тот не по собственному желанию: адвокаты уверены, что он полицейский агент.
“Титиеву вменяют хранение, а не употребление”, — сказала Зайнетдинова и этими словам, хоть не прямым боем, но наконец пошла против Кадырова, назвавшего Оюба наркоманом. Против главы республики пошли и “курчалоевцы”, выступавшие в суде в поддержку Оюба и говорившие, что они не верят обвинению, — друзья, соседи Титиева. Сотрудники кафе, гостиниц, таксисты, которые все месяцы процесса говорили нам — мы не верим обвинениям Титиева. И они победили.
Ну а что с первой целью? С самого начала уголовного преследования общественники заявляли — Титиева хотят посадить, чтобы пресечь его активную правозащитную работу, чтобы не дать ему защищать граждан и распространять правдивую информацию о происходящем в Чечне. После изгнания Комитета против пыток и Сводных мобильных групп “Мемориал” оставался единственной независимой правозащитной организацией в Чечне. Приговор Титиеву — приговор настоящей правозащите в республике? Будет ли кто-то обжаловать этот, более глобальный, при всем моем уважении и сочувствию к Оюбу и его родным, приговор? Найдутся ли те, кто пойдет по стопам Титиева? И если да, то какая судьба ждет этого человека, этих людей? Когда пройдут усталость от процесса и шок от срока, придет время задуматься и об этом.
Титиев воспринял приговор сдержанно. Поговорил с родными, дал короткие комментарии наседавшим на клетку СМИ. Потом его увели.
Будут ли Оюб и его адвокаты подавать апелляцию, они решат в ближайшем будущем. На условно-досрочное освобождение Титиев сможет подать уже 10 мая.
Шалинский городской суд приговорил Оюба Титиева — руководителя грозненского представительства Правозащитного центра “Мемориал” — к четырем годам колонии-поселения по по статье 228 (хранение наркотиков).
Это и более мягкий приговор по сравнению с тем, что запрашивала прокуратура (4 года колонии общего режима, 100 000 штрафа и 1 год ограничения свободы).
Суд длился с 19 июля, пакет с марихуаной ему подбросили 9 января прошлого года.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.