Архангельский экоактивист Андрей Боровиков — заметный участник антимусорных протестов. Он неоднократно выступал за раздельный сбор мусора, строительство мусороперерабатывающего завода нового образца и против мусорного могильника на Шиесе. Андрею Боровикову вменяют «дадинскую статью» ст.212.1 — неоднократное нарушение порядка проведения митинга. Ему грозит до пяти лет лишения свободы. Решением суда ему запрещено посещать публичные мероприятия. Корреспондент «Северо-Запад. МБХ медиа» пообщался с Андреем о том, как изменилась жизнь семьи Боровиковых после возбуждения уголовного дела и почему поморы массово выходят на митинги.
— Почему к вам применили «дадинскую статью»? Антимусорные митинги начались сравнительно недавно, откуда столько штрафов?
— Мой протестный опыт начался с 2017 года — возникновения в Архангельске штаба Алексея Навального. Все мои первые митинги, первые штрафы были связаны с этим штабом. У меня с самого детства обостренное чувство справедливости. Сейчас я вижу вопиющую несправедливость во всех аспектах жизни по отношению к нашему северному народу. И не я один. Поэтому люди в Архангельской области и выходят на митинги.
— Вас задержали перед поездкой на Шиес?
— Да, я хотел поехать туда первого мая. Мы с братом Олегом уже купили билеты. И вот 30 апреля меня задержали оперативники… Но я обязательно съезжу на Шиес.
— Какие у вас впечатления от последнего суда по мере пресечения?
— Впечатления мерзкие. Я в очередной раз убедился, что в нашей стране вообще не существует судебного института. Судья уже знает, какое решение вынесет. В нашей стране уже институт адвокатуры умер. Адвокат, какой бы он ни был, начинающий или заслуженный, нужен для того, чтобы репрессивные решения властей перенести в бумажный мир судебной волокиты. Какие бы доводы адвокат ни приводил, какие бы законы он ни цитировал, если власть решила вынести такое решение, то и наплевать на все законы.
— Расскажите о вашей мере пресечения. Вы под домашним арестом?
— Мера пресечения довольно экзотическая — мне нельзя посещать любые публично-массовые мероприятия. Под словом любые я говорю о том вопиющем случае, когда я хотел побывать на праздновании Дня Победы 9 мая. Мой прадед в первые дни войны в Киеве отбивал первые атаки фашистского десанта. Моя бабушка была в плену у немцев в детстве. Для нашей семьи это скорбный праздник. Но на моё ходатайство ответили, что мне этого делать нельзя.
Мне нельзя общаться с организаторами митинга 7 апреля в Архангельске, но это еще куда ни шло. Нельзя общаться и с участниками того митинга, а только на нем было две тысячи человек. Цифра, естественно, очень занижена — по нашим данным, это было восемь тысяч человек. В апелляционной жалобе я говорил о том, что не могу даже физически запомнить столько человек в лицо, не могу соблюдать это предписание. На что мне ответили: «Соблюдайте как хотите».
— Как вы планируете вести линию защиты на суде по существу дела?
— Линия защиты на суде для меня, к сожалению, смешной термин ввиду того, что я говорил ранее. Что бы я ни сказал, решение будет принято еще до суда. Именно поэтому на суде я скажу все, что я думаю о власти, начиная от президента России Путина, заканчивая губернатором Орловым. Скажу, что они могут посадить меня в тюрьму хоть на 5 лет, но они не заткнут мне рот. Они сделают из меня не просто активиста, а заядлого оппозиционера, противника этой преступной власти.
— Почему из всех активистов к вам применили самые жесткие меры?
— Я считаю, что настоящий митинг – это несанкционированный митинг. На митинги, которые запрещены властью, приходят, я думаю, истинные оппозиционеры. Поэтому я и посещаю все митинги у нас в области, потому что повестка у них правильная – антимусорная. У меня накопилось огромное количество штрафов, и я попадал под статью. Есть и политическая причина. Архангельск – маленький город, и до меня доходят разные слухи от «дружественных» сотрудников правоохранительных органов о том, что я на особом счету у Министерства внутренних дел Архангельска. Когда мой брат Олег ходил на беседу с генерал-майором Волчковым, один из сотрудников ФСБ спросил: «Как там у тебя Андрей поживает?». Еще один мифический фактор, якобы губернатор Орлов на меня в обиде. Я бы не доверял этому, но если бы это оказалось правдой, я был бы только горд. Я сам к нему испытываю неприязнь. Для меня это не губернатор — это шелупонь.
— Строительство мусорного полигона на Шиесе касается только Поморья или всей России?
— Всей страны. Ее делают на болотистой местности Шиеса, откуда вода попадает в реку Вычегду, а из реки Вычегды течет в Северную Двину. Двина питает Белое море, оно — в Арктику. Арктика имеет огромное экологическое значение. В большинстве районах Архангельской области водозаборы берут воду из Северной Двины. Рассуждая логически, если пить воду со свалки, то встанет под угрозу не только наше здоровье, но и здоровье всей нации.
— Ждали вы от Архангельской области такой протестной активности?
— Если бы мне еще лет пять назад задали такой вопрос, то я бы в ответ рассмеялся и сказал: «Что вы говорите? В этом регионе замороженные люди и здесь никогда не было ничего протестного!». Но вода камень точит, и теперь Архангельск с Астраханью никто не перепутает. Ведь в Астрахани арбузы, а в Архангельске протесты. Я ожидаю от Архангельска еще большего нарастания протестной деятельности.
— Протесты — это выход из сложившейся на севере ситуации?
— Я вижу в протестах истинную демократию. Я слежу за ситуацией в Екатеринбурге. Меня очень радует, что люди протестами добились своего. Это показатель того, что мы можем так же. Власть не только на севере, а по всей России идет против народа. Есть они, а есть мы. Мы зачастую наблюдаем очень яркие высказывания со стороны правительства во всех регионах. О том, что мы люди второго сорта, что мы должны затянуть пояса, есть поменьше, перейти на крапиву. Эта власть разделяет нацию на их и нас, якобы крепостных.
— Как думаете, Путин может повлиять на ситуацию, связанную с созданием мусорного полигона?
— Путин обещал поговорить с руководителем региона, предпринять какие-то действия. Но это мы уже воспринимаем со смехом, потому что все, что обещает Путин, никогда не сбывается. Опять-таки, вопиющий случай: при спуске атомной подводной лодки, коллектив оборонного предприятия, при прямой трансляции вывесил баннер «Путин, сними губернатора Орлова!», и он его видел. Пресс-секретарь Песков, как всегда, ответил, что Путин отвлекся. А на что он отвлекся? Шнурки завязывал?
— Многие молодые люди собираются переехать из Архангельской области, если свалку все же построят. А вы уедете?
— Я не один раз переезжал, жил в других городах. Но не теперь, мы не должны сдаваться. Я люблю Поморье, это моя родина, я здесь родился. Здесь красивая, северная природа, пусть не такая яркая, как южная, но в ее аскетичности, ее умеренности есть красота. Север всегда ассоциировался с чистотой. Какое же мы можем создавать туристическое направление в нашем регионе, основываясь на чистоте, если у нас самый большой в Европе мусорный полигон? Этот бренд умрёт, а вслед за ним и Север.
— Говорят, что стройку на Шиесе закончат к пятнадцатому июня. Вы верите этому и почему?
— Когда я увижу подписанный документ о запрете этой стройки, о том, что нужно привлечь к ответственности тех, кто вырубил огромное количество гектаров леса, перепахал почву, увижу уголовные дела на тех, кто избивал наших активистов, тогда я поверю, что стройки на Шиесе не будет. Но нам важен не только Шиес, но и то, что с мусором в регионе нужно что-то делать. И мы требуем, чтобы наш мусор перерабатывали по европейской технологии. Мы готовы его разделять. Мы требуем, чтобы к нам не свозили мусор и построили перерабатывающие заводы. У нас забирают лес, все это уходит в Москву, а мы себя здесь чувствуем как колония. Никаких доходов у нас в регионе не остается, все деньги уходят из региона, а нам в ответ только мусор.
— Скажите, что со вторым полигоном? Удалось ли отстоять Рикасиху протестами?
— По идее, нам удалось отстоять Рикасиху, но документ о запрете полигона не подписан. И повестка заглохла, про нее уже ничего не говорят, как и о полигоне в Катунино. Мы же понимаем, какими методами действует власть, так что мы не ведёмся на их обещания.
— Как вы относитесь к губернатору Архангельской области Игорю Орлову?
— Отрицательно, даже с ненавистью. Орлов мог бы войти в историю, при всей своей профессиональной некомпетентности и бездарности, если бы он сейчас встал грудью на защиту региона от мусорной проблемы. Народ бы ему простил всё, и он бы навсегда остался для нас защитником Севера. Но он доказал свою продажную сущность и вошел в историю как предатель. Рейтинг Орлова в регионе я оцениваю как нулевой. Нет ни одного человека, помимо, может быть, семьи Орлова, кто хочет голосовать за него.
— Ходят слухи, что губернатор Орлов видит в вас политического конкурента на выборах в 2020 году. Скажите, хотели бы вы стать губернатором Архангельской области?
— Если я буду винтиком в этой сфере преступной власти, меня ждет три исхода. Либо меня купят, потому что человек слаб. Либо меня скомпрометируют, как это делали уже не раз по отношению к другим политикам. Либо меня убьют, если я буду такой молодец и за народ. Так было с Немцовым, Евдокимовым. Поэтому я бы не хочу быть ни депутатом, ни губернатором. Но если на меня будут и дальше так давить, заводить уголовные дела, арестовывать мою супругу, моего брата Олега, то я могу пойти на принцип. Специально пойти в политику, чтобы насолить этой власти, понимая все то, что со мной после этого может произойти.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.