Шестого марта 2018 года в Сирии при посадке на базе Хмейним разбился российский транспортный самолет Ан-26. В нем было 39 военнослужащих, все они погибли. Следствие предполагает, что трагедия произошла из-за технической неисправности, но официальных выводов пока нет.
Николай Григоров летел в Хмейним, чтобы оттуда сесть на прямой рейс в Россию: заканчивалась 101-дневная командировка. Жена хоронила его за свой счет в режиме повышенной секретности на оцепленном силовиками кладбище. А сейчас она готовится в суде отстаивать свое право на звание родственника ветерана боевых действий и повышенную пенсию. Без суда им ее не дают, потому что по закону погибший Григоров сам должен попросить о новом звании.
Как собаку похоронили
«Прапорщик он у меня, — рассказывает Наталья Григорова о своем погибшем супруге Николае. — В роте связи с 2005 года, именно здесь в Пскове. У моего супруга «За ВДВ!» только что на лбу не набито. Он во всех командировках, он везде, он самый первый. У него ж там Путин! Поэтому мне и обидно».
33-летний Николай Григоров улетел из Пскова 26 ноября 2017 года. Это была его первая сирийская командировка. До этого – Южная Осетия в 2008 году, Крым в 2014, Белгород в 2015 году и много других. За них давали медали, но не звание ветерана боевых действий. А 3 июля 2016 года президент Владимир Путин подписал закон, по которому «к ветеранам боевых действий относятся лица, направлявшиеся на работу для обеспечения выполнения специальных задач на территории Сирийской Арабской Республики с 30 сентября 2015 года, отработавшие установленный при направлении срок либо откомандированные досрочно по уважительным причинам».
«Он в Сирию в том числе и за корочками ветерана полетел. Там пол-самолёта без них было, – говорит Наталья Григорова. – Обещал, что, как прилетит, корочки оформит и переводиться будет, чтобы командировки пореже стали. Но службу очень любил, контракт подписал до 50 лет».
Список погибших был опубликован в интернете уже через час после крушения самолета. В них была 31 фамилия, Григоров там не числился.
«Я, когда посмотрела, выдохнула – нет. Но он на телефон не отвечал, а в полдвенадцатого ночи ко мне пришли из командования и сказали, что он тоже был в том самолете», – вспоминает Наталья.
В приказе об исключении из личного состава указано, что Николай Григоров погиб в период прохождения военной службы, и его гибель связана с исполнением обязанностей». А вот в первом варианте извещения о смерти слов о том, что прапорщик находился при исполнении, не было. Наталья показывает небольшой квадратный листок из бежевой госзнаковской бумаги с большими фиолетовыми печатями Минобороны и подписями региональных военных чиновников: «Без этой бумажки мы никто. Ее переписывали дважды. Мне сначала написали, что просто погиб, не указали, что при исполнении и в авиакатастрофе, второй раз переписывали через несколько дней», – объясняет она.
Хоронили Николая Григорова 10 марта в обстановке строжайшей секретности на кладбище в Выбутах – это в 16 километрах от Пскова.
«Все так секретно, ведь перед выборами. Как собаку похоронили. За похороны я сама платила в итоге. Телефоны отбирались, оцепление стояло. Я вон дочку просила сфотографировать, как стреляют, хотя стрелять не хотели. Он не офицер, считалось. Сначала планировалось прощание в части – отменили, потому что нельзя, массовая ведь такая потеря, а впереди выборы президента 18 марта. Поэтому все так быстро-быстро. Мы ждали 50 минут, пока эти все в каракулевых шапках приехали. Говорили: «Мы все с вами. Да, вы только к нам придите». Я пришла и хожу до сих пор», – возмущается Наталья Григорова.
По словам вдовы, спустя полтора месяца после похорон, которые должно было оплатить руководство, ей позвонили из военно-мемориальной компании и потребовали 72 тысячи рублей. «Наверно, забыли там заплатить. Конечно, сперва все с сочувствием. И мы потрясены, и мы всегда с вами. А потом телефоны у всех выключаются», – рассказывает женщина.
«Допы» полгода снились
Страховку за погибшего супруга Наталье Григоровой, ее сыну Олегу и матери Николая выплатили почти сразу: сумму в 5 700 000 рублей разделили на троих. Деньгами сына Наталья распоряжаться не может, до совершеннолетия Олега они будут храниться на его счету. Большую часть своей страховки Наталья, по ее словам, потратила на долги и кредиты, которые остались от мужа.
Ее военная пенсия по потере кормильца – 11 300 рублей (ее будут платить, пока их общему сыну Олегу не исполнится 8 лет, при условии, что женщина работает официально), у сына столько же, и еще доплата в 5 900 за военную травму. Ее наличие тоже пришлось доказывать – Наталья запрашивала специальную справку и параллельно узнала, что у ее мужа была «тупая травма головы, туловища и конечностей, сопровождавшаяся переломами костей основания черепа, множественными переломами костей скелета, разрывами легких и сердца», приведшая к смерти. «Гроб-то был закрытый, посмотреть не дали, я потом добивалась этой экспертизы, и чтобы фотографии прислали: мне нужно было посмотреть», – тихо, но очень твердо говорит женщина.
Сейчас Наталья живет с сыном Олегом и дочерью Сашей от первого брака. Николай девочку любил и воспитывал как свою. Сейчас она прав на выплаты из-за гибели отчима не имеет, но пишет о нем в тренировочных эссе для ЕГЭ.
У Натальи и Николая была военная ипотека – 2 500 000 рублей. По закону «О накопительно-ипотечной системе жилищного обеспечения военнослужащих» (ФЗ №117) она имеет право получить дополнительные средства – деньги, которые мог бы накопить ее супруг, если бы продолжал служить. «Но, когда выделяли эти средства, оказалось, что той суммы не хватает, чтобы покрыть саму ипотеку. Нужны были два с половиной миллиона рублей плюс проценты, которые насчитал банк. А мне выплатили 1 890 000 рублей. То есть, когда они оформляли, то даже не посмотрели, что есть такая разница. Пришлось из страховки доплачивать», – рассказала Наталья Григорова.
Она признается, что эти «допы» ей потом полгода снились, потому что в военкомате ее частым обращениям были не рады. «Да, что вы все время ходите и жалуетесь?», – ворчали сотрудники.
«Пусть сам напишет рапорт»
Через полгода после гибели мужа Наталья, в очередной раз перечитывая документы о продлении уголовного дела о крушении самолета, снова наткнулась на список разбившихся военнослужащих и решила найти их вдов в социальных сетях. Нашла и удивилась: живут в одной стране, а отношение ко всем и выплаты – разные. Когда в чате стали разбираться, выяснили, что все решают звания и соответствующие удостоверения. Так ветерану боевых действий положены повышенная на 32% пенсия и ряд важных льгот.
Когда Наталья обратилась в военкомат с просьбой провести перерасчет пенсии и повысить ее на положенные 32%, там показали, что умеют по-своему интерпретировать закон. «Повышение пенсии, установленное пунктом «г» статьи 45 Федерального закона «О пенсионном обеспечении…», носит личностный характер и применяется по смысле данной статьи к самим ветеранам боевых действий. То есть статусом ветерана боевых действий должен обладать сам получатель пенсии», – написал вдове в официальном ответе военный комиссар Пскова и Псковского района Дмитриев. При этом военный чиновник предпочел не заметить целый абзац статьи, в котором указано, что пенсии по случаю потери кормильца, назначаемые в соответствии с настоящим законом, должны быть повышены». Далее следует перечисление категорий, в которых есть и ветераны боевых действий, в том числе, служившие в Сирии».
По словам военного юриста Михаила Вяткина, который сейчас консультирует вдову Григорова, в Управлении финансового обеспечения Минобороны по Псковской и Новгородской областям (далее – УФО – прим. «МБХ медиа») поступили не лучше. «В ответе УФО – запредельный уровень цинизма. Они пишут, что «чтобы получить данную выплату, военнослужащий должен написать рапорт. То есть, фактически, пусть встанет, напишет и тогда получите. Этот ответ мы будем оспаривать в суде», – говорит Михаил Вяткин.
«В военкомате про статус ветерана постоянно говорят: «Какая вам разница, кто вы и какой у вас статус вдовы?». Когда я заявление на выплаты принесла, мне сказали: «Выйдите за дверь и выкиньте это в урну!». Так и сказали, это было в нашем военкомате на Петровской 38. Но для меня важен этот статус из принципа уже! Мой муж выполнял все, все боевые действия, под обстрелом работал, но ветераном его не признают. Все, кто приехали живыми, получили статус ветерана, а мой муж погиб при исполнении специальной задачи, и ему не полагается?» – недоумевает Наталья.
«Докажите, что не летал из Сирии на выходные»
Подведомственное Минобороны региональное финуправление помимо законной повышенной пенсии отказывает вдове Григорова даже в компенсации за отсутствие выходных дней во время командировки.
«Я еще должна была бумаги собрать для финуправления, чтобы доказать, что мой супруг не покидал территорию Сирии ни на день. Уже спрашивала их прямо: «А вам не хватит выписки из Латакии, что гроб с телом вывезли в Москву?». Сказали, что не хватит», – спокойно рассказывает вдова. – Потом пришел отказ. Первое основание – нужно своей рукой написать рапорт, второе – он погиб 6 марта, а исключили его из списков части 7 марта, и он не мог выполнять спецзадачи исключительно по 7 марта». Наталья и сама не может объяснить, почему для военных чиновников вдруг так принципиальны эти числа.
«Вы сюда побираться приехали?»
Когда вдовы военнослужащих из разбившегося в Хмейниме самолета нашли друг друга в соцсетях, начали вместе писать жалобы на отказ в повышении пенсии и других льготах и выплатах во все инстанции, Минобороны вынужденно начало реагировать. 22 марта 2019 года Наталье позвонили из «Союза офицеров России» и предложили за три часа собраться в Москву. Она смогла и вместе с другими вдовами из военного аэродрома Левашово вылетела в столицу. В Военно-политическом управлении вооруженных сил РФ чиновники устроили брифинг, чтобы «снизить накал вокруг этой ситуации».
Но конструктивным общение выглядело только под камерами. На деле, по словам Натальи, прилетевших женщин встретили вопросом: «Чего это вы тут только ходите и требуете?». А когда одна из вдов заикнулась про ипотечные налоги, чиновница из жилищного департамента стесняться не стала: «Вы что сюда побираться приехали?».
На местах брифинг результатов тоже не дал. Военкоматы и финуправления стоят на своем: повышенная пенсия и компенсация за выходные не положены. Но Наталья Григорова сдаваться не планирует. «Но только закопали, тут же забыли и про него, и про нас тоже. Но не рассчитали немножко. Меня называют назойливой женщиной. В военной части не хотят общаться, потому что я всех достала там. А почему я не должна доставать? Вы сделайте, что должны сделать», – считает вдова.
Сейчас она, как и многие другие жены погибших в том самолете, подала заявление в суд, чтобы там доказать, что ее муж все-таки заслужил свой статус ветерана боевых действий, хоть и посмертно. По ее словам, во всех инстанциях сейчас на таких вдов морально давят, говорят, что «вам еще с нами работать», и люди пугаются. «Я себя успокаиваю тем, что эти мои мучения для других потом пользу принесут. Все равно гибнуть будут, но хоть может законы все-таки поменяют! Мой муж – патриот! Это даже не объяснить. Он мне сказал: «Я приеду, если ты за Путина не пойдёшь голосовать, я с тобой разведусь». И развёлся бы, это точно. А теперь вот этот Путин и это Министерство обороны нас вот так…», – констатирует женщина.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.