Летом 2019 года о Кристине Бальчевой написали почти все российские СМИ. Речь шла об отсидевшей полгода в московском СИЗО-6 по подозрению в сбыте наркотиков 34-летней женщине с наркозависимостью, с третьей стадией рака, а главное — ошибочно признанной умершей. Через суд Кристина смогла доказать, что жива, перенесла операцию онкологического профиля, в Рязани прошла реабилитацию от наркозависимости. Но уже пятый месяц ей снова приходится бороться за жизнь: «восставшая из мертвых» не может получить ни своевременной медицинской помощи, ни соответствующую заболеванию группу инвалидности, а значит — нормальной спасительной пенсии, которая помогла бы Бальчевой уверенней чувствовать себя в чужом городе.
Реабилитация и регистрация
Кристина открывает дверь в съемной микроскопической квартире-студии, где живет со своим молодым человеком: худенькая, скачет на одной левой ноге, опираясь на палочку. Больная правая согнута под прямым углом, на опухшей стопе болтается теплый носок большого размера. Гонартроз коленного сустава последней, четвертой стадии, не дает ей ходить самостоятельно — с палочкой Кристина может пропрыгать несколько метров. Еще несколько десятков метров женщина может преодолеть только в том случае, если слева палочка, а справа человек, на которого она опирается. Сейчас Кристина хрипит и кашляет, потому что не до конца вылечилась от подхваченной в начале сентября простуды. Коса через плечо, ухоженные руки с красивым маникюром — так выглядит она сегодня, через год после операции по удалению злокачественной опухоли и прохождения антинаркотической реабилитации.
Впервые мы встретились еще зимой, когда Бальчева жила в закрытом реабилитационном центре в Рязани. Условия пребывания в нем оказались настолько суровыми, что даже говорить об онкозаболевании «по женской части» пришлось в присутствии трех крепких мужчин. Но Кристина согласилась с такими правилами: говорит, наверное, так и надо, потому что наркозависимые могут в любой момент сорваться. В свои 34 года она выглядела больным подростком с синими кругами под глазами.
— На первые дни у меня были лекарства, с которыми проще перенести ломку, но когда они закончились, я каталась по полу и выла трое суток. Потом отпустило, но не могла нормально спать еще очень долго, — сейчас женщина говорит спокойно о событиях годичной давности. — В центре все наши разговоры по телефону или между собой жестко контролировали, в основном мы оставались без связи. Мне это было неприятно: ведь пришла туда по доброй воле, с желанием соскочить. Можно было бы дать побольше личного пространства.
Закончив курс реабилитации, Кристина решила прекратить все прежние связи и остаться в Рязани, чтоб в новой жизни случайно не завернуть на знакомую «точку». Она смогла получить временную прописку, решила освоить профессию и заняться здоровьем: встать на учет в онкодиспансер, подлечить ногу. С первым получилось, на остальном Бальчева «застряла».
Онкология и гонартроз
— Когда я жила в центре, долго просилась на осмотр в онкологию. Операция в московской больнице была серьезной, но пройти лучевую терапию я там не успела. Свозили, врач меня осмотрел, сделали МРТ, сказали о необходимости постоянного наблюдения после получения регистрации. Больше я там не была — в онкодиспансер в Рязани попасть очень сложно, — рассказывает Кристина, сидя на диване, поджав под себя больную ногу.
Чтобы попасть на прием к онкологу, нужно съездить в онкодиспансер дважды: сначала за талоном, затем на прием. Записаться на прием через Госуслуги почти невозможно. В день обращения к врачу могут попасть только иногородние рязанцы. Очередь в регистратуру выстраивается уже в шесть утра. Добраться к этому времени на общественном транспорте с городской окраины, а потом простоять пару часов на одной ноге — просто невозможно. Женщина отложила на время «раковые» проблемы, прикрепилась по прописке к поликлинике №10 и начала проходить медкомиссию для медико-социальной экспертизы по заболеванию ноги.
— Хотела сама слезть с героина, в наркологические клиники меня не брали из-за отсутствия паспорта, да и вообще я считалась покойником. Купила препарат, который используется за границей в заместительной терапии, и вколола себе в ногу. Попала мимо вены — вскоре там образовалась шишка, потом нагноение. В больницу меня привезли без сознания, прооперировали, но началась энцефалопатия: я перестала узнавать знакомых. Так спасли меня, но нога вся перерезана, сухожилия повреждены, коленный сустав не разгибается и сильно болит, — рассказывает собеседница, демонстрируя шрамы, которые проходят вдоль ноги выше и ниже колена.
Кристина повторяет: во многом она виновата сама, но если человек когда-то оступился, разве он больше не может рассчитывать на помощь? В ее аккаунте 10 сентября появилась запись: «Привет, ты чистая с 10 сентября 2019 года». То есть, уже год она не употребляет наркотики и спиртное. Бальчева отучилась на курсах и получила специальность мастера маникюра — говорит, что с такой профессией не должна пропасть, нужно только «разобраться с ногой, а там уже она сама». Но у самой не получается с начала июня.
«Это ваши проблемы»
Чтобы получить статус инвалида, ей пришлось несколько раз пройти одних и тех же специалистов, отсидеть бесконечные очереди, собрать кучу медицинских выписок, по многу раз отвечать на одни и те же вопросы, у нее теряли результаты обследований и анализов, скачущую на одной ноге пациентку отправляли в лабораторию за семьсот метров от поликлиники лично их поискать. Ее направили на анализы на COVID-19, но ошиблись с номером кабинета, и она отсидела в очереди не в ту дверь. Когда ошибка обнаружилась, бежать (даже если б она могла) в нужный кабинет было бессмысленно — время приема закончилось.
— А у меня еще баночка с мочой в руках… Я стою, держу ее и плачу, говорю медсестре: «Может быть, вы мне поможете, хотя бы этот анализ отнесете в лабораторию?». Она мне: «Это ваши проблемы», — снова чуть не плачет Кристина. — Наверное, это не входит в ее обязанности, но просто по-человечески помочь нельзя было? Ведь я не виновата в том, что пришла не в тот кабинет.
На 10 сентября ей назначили госпитализацию, но у Кристины поднялась температура и она слегла на пару недель. Врача на дом не смогла вызвать ни из поликлиники, к которой прикреплена по прописке, ни из той, которая ближе по месту жительства. 16 сентября Бальчева получила известие: ей присвоили III группу инвалидности — она подразумевает минимальную потерю здоровья и функций организма, минимальные льготы и минимальную пенсию в четыре тысячи рублей.
«Все усилия коту под хвост»
«Это бред какой-то, — отреагировала на своей странице в Facebook журналист Анастасия Кузина, которая два года помогала Кристине выбраться «с того света». — Кристина почти полгода добивалась инвалидности. Это дало бы ей хоть какие-то деньги. Вы не смотрите, что она красотка, там дыра 7 см. под коленом, сустав посыпался <…>. И вот ей дали инвалидность, 3-ю группу. 4000 рублей. С правом работать. Одноногому человеку с онкологией 3-й стадии. Это все усилия коту под хвост».
Соцработник Анна Алимова, которая знакома с Кристиной несколько лет, помогала ей в Москве и звонила в рязанскую поликлинику №10 с просьбой о помощи, узнав о ее теперешних проблемах не слишком удивилась:
— Люди, которые однажды оступились, всегда чувствуют какую-то вину перед другими и незащищенность. Но это не дает права медработникам не выполнять свои прямые обязанности — оказывать помощь нуждающимся в ней. Крис не просит невозможного, она усердно собирает все справки, которые куда-то пропадают. А чего ей стоит найти деньги на такси и добраться от машины до врачебного кабинета — это словами не описать. Почему там нарушаются все ее права, которые она самостоятельно не может отстоять?
Сейчас несколько человек занялись поисками медицинского юриста, который поможет Бальчевой грамотно опротестовать присвоение самой низкой степени инвалидности. Кристина повторно готовится к госпитализации, но до дрожи боится новых «хождений по кругу». «МБХ медиа» выяснило, что для пациентов, даже не имеющих статус инвалида, но лишенных возможности по состоянию здоровья выйти из дома, предусмотрен выезд на дом узких специалистов и лаборантов для забора анализов. Все эти вопросы вправе решить один лечащий врач — так ответили на запрос корреспондента «МБХ медиа» в региональном Минздраве. Кроме того, ее не должны были отправлять за дубликатами анализов, поскольку повторный запрос результатов происходит без участия пациента.
…Кристина, ковыляя, выходит на лоджию — любимое место в квартире, откуда открывается вид на частный сектор, луга и реку. Говорит, что подлечит ногу и непременно дойдет до воды. Еще мечтает организовать в Рязани некоммерческую службу помощи маломобильным гражданам, потому что она не нашла таковой в Рязани, а она нужна.
— И еще мне хочется как-то помочь таким людям, потому что мне помогало огромное количество знакомых и незнакомых, иначе я бы не выкарабкалась, да и вообще до сих пор считалась бы мертвой. Мне ведь раньше не хотелось жить, особенно когда я вышла из следственного изолятора со смертельным диагнозом, а по бумагам и так уже мертвая, — вспоминает она. — А теперь хочу, еще как хочу. И жить, и ходить на обеих ногах, и другим людям помогать. До этого еще далеко, но я, что же, зря «воскресала»?
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.