Все счастливые империи похожи друг на друга, каждая несчастливая империя несчастлива по-своему….
«Ты верил в гитару, «Битлов» и цветы,
Мечтая весь мир возлюбить,
Но все эти песни придумал не ты,
Кого ты хотел удивить?»
Андрей Макаревич
Все ждали альтернативы для Германии, а получили альтернативную Британию.
Полноценный Брекзит пока не состоялся. Зато случился полный «брекзец». Врач в клинике на Харли-стрит, как в еврейском анекдоте, отвечает вопросом на вопрос и сам спрашивает, что я думаю о Брекзите? Брекзит в Великобритании перестал быть политикой, он стал фольклором.
Но я все эти песни уже слышал в далеком 1991-м, когда Россия гордо провозгласила независимость от собственных колоний и потом еще долго праздновала свой языческий «День суверенитета», позже благоразумно переименованный в «День России». Сегодня Россия с упорством, достойным лучшего применения, борется за новый СССР. Возможно, Британия после Брекзита тоже начнет бороться за «новый Евросоюз». Главное — чтоб не с таким же успехом…
В свое время Британия вошла в ЕС, чтобы усилить своё экономическое и политическое влияние на континенте. Теперь она борется за «независимость» от диктата Евросоюза. Ну что ж, у каждой империи свои недостатки, как, впрочем, и достоинства.
Русское дежавю английского Брекзита
Если кто не помнит, то инициатива развала СССР исходила от России, а вовсе не от ее колоний, которые в основной своей массе демонстрировали относительную лояльность. Если не брать в расчет восстание оккупированной во время Второй мировой войны Прибалтики и направленные скорее друг против друга, чем против России, выпады сынов вечно мятежного Кавказа, то можно сказать, что советской империи в конце 80-х годов прошлого века ничего сверхъестественного не угрожало. Ее судьбу решил политический кризис внутри самой метрополии, а не успехи «народно-освободительного движения» колоний.
Советский «Титаник» до самого последнего момента казался непотопляемым. Неудивительно, но его внешний лоск и грандиозность конструкции до сих пор поражают воображение, рождая многочисленные конспирологические теории относительно его конца. Но пока по его палубам бродили в счастливом неведении толпы «советских людей», где-то глубоко в его трюмах разыгрывалась настоящая драма. Исторические эпохи, которые он прятал в своих недрах, отвязались и задвигались, сталкиваясь и наезжая друг на друга. Они стали раскачивать эту огромную посудину, которая, несмотря на свои гигантские размеры и внушительный вид, оказалась всего лишь обыкновенной лодкой.
Под влиянием этих тектонических «трюмных» сдвигов в самом центре метрополии, преимущественно в двух ее главных столицах, стало набирать силу националистическое по своей сути движение, которое в полном соответствии с российской традицией было разделено на «западников» и «почвенников». Это движение, малочисленное, но весьма агрессивное, в условиях усиливающейся вибрации «корпуса» очень быстро стало «трендсеттером», который формировал общественное мнение советской элиты. К середине 80-х годов прошлого века идеология этого движения проникла в самое сердце системы, можно сказать, в рубку советского «Титаника» — в аппарат ЦК правящей партии и в ее «силовые машины» —что и предвосхитило начало «Перестройки».
Но радикальное ядро движения не было довольно доставшимся ему местом на прогулочной палубе, оно само рвалось в «рубку», и ради того, чтобы попасть туда, оказалось готово утопить «Титаник». Переманив на свою сторону часть номенклатурной «команды» (во главе с Ельциным), оно начало агитацию за «выход из СССР», которая завершилась «Беловежским процессом». Советский «Титаник» (вместе с его капитаном Горбачевым) просто упразднили. Оставив за собой самый большой обломок, новая команда отправилась в плавание, залатывая дыры на ходу.
Аргументы, при помощи которых «пассажиров» убеждали в целесообразности выхода России из состава собственной империи, кстати, были очень похожи на те, которые использовали в ходе своей публичной кампании английские «брекзитеры»: союз — это экономическая обуза, он мешает использовать эффективно свой собственный потенциал и ресурсы; союзное государство — это ненасытная бюрократическая гидра, избавившись от которой Россия вздохнет облегченно; непрерывный приток в центр выходцев с окраин империи ведет к деградации русского общества и замедляет экономический рост.
Ни одно из обещаний не сбылось, ни один из грандиозных проектов не был реализован, разорванные экономические связи привели к сокрушительному сжатию экономики, прежде всего в самой России (главном обломке), первым разломом дело не ограничилось, и вся конструкция пошла политическими трещинами, новая команда скурвилась, а все лучшие места на палубах захватили пираты. В конце концов, на борту большими буквами написали «Новый Титаник» и на полном ходу поплыли на встречу с айсбергом.
Никогда не думал, что приду еще раз на этот фильм, зайдя в переполненный зал в середине сеанса. К сожалению, в отличие от других зрителей, похоже, я уже видел финал.
Сделаем английскую революцию славной опять…
А что случилось с Британией? Не поверите — она тоже утонула.
Мало кто помнит, кстати, что «Британник» постигла не менее печальная судьба, чем его брата-близнеца «Титаник» — его в 1916 году потопила немецкая подводная лодка. Просто Кэмерон еще не пропиарил эту катастрофу в кино. Но события на современном политическом «Британнике» развиваются не менее драматично, чем на советском «Титанике» 30 лет тому назад. И причины надо искать там же — глубоко в трюме.
В течение десятилетий в Великобритании накапливались экономические и социальные противоречия, не находившие своего разрешения. За блестящим неоимперским фасадом скрывались прогнившие конструкции. Экономика, в которой доминировал финансовый сектор, все тяжелее справлялась с конкуренцией. И без того непростые отношения между классами и социальными слоями усугублялись наличием огромного количества средневековых пережитков. Политическая система (и Брекзит наглядно это продемонстрировал) слишком долго игнорировала изменения, произошедшие в британском обществе, чтобы в критический момент проявить необходимую гибкость.
Короче, Брекзит возник отнюдь не на пустом месте, а стал проявлением и воплощением глубокого раскола в британском обществе, латентной «гражданской войны» практически по всем пунктам политической повестки дня и отражением страха этого общества перед будущим, его стремления спрятаться от своего будущего в прошлом. На фоне общего политического кризиса, который долгое время оставался незамеченным (или игнорировался), возникло компактное, но очень мощное, довольно хорошо организованное и по своей природе совершенно ультраправое националистическое движение. В этом отношении Великобритания мало чем отличается от остальной Европы, где правые радикалы повсюду растут быстрее, чем грибы после хорошего дождя.
Но вот что действительно тут было иначе, так это то, что это ультраправое движение нашло колоссальную поддержку в «верхушечных», отчасти аристократических слоях британского общества, в том числе внутри истеблишмента, в обеих правящих партиях, в правительстве и в региональных органах власти. Из союза фанатиков и визионеров с аристократами возникло нечто вроде deep state (глубинного государства), которое тут же стало почти по-сурковски искать связь с «глубинным народом». Не имея возможности (как и в остальной Европе) быстро стать большинством в условиях нормального функционирования «регулярного государства», английские ультраправые решили это государство взорвать (переформатировать). В качестве динамита был использован референдум о выходе из Евросоюза, который опрометчиво предложил Кэмерон (другой — не автор «Титаника»).
Брекзит — это не о том, о чем все думают, он не об отношениях с Европой и тем более не о мигрантах и тарифах. Это исключительно рычаг для переформатирования британской внутренней политики. Это допинг, который должен был встряхнуть нацию, ввести ее в состояние политической ажитации. Это настоящий государственный и конституционный переворот, замаскированный под народное волеизъявление.
Идеологи Брекзита своих идей не прятали. Для них разрыв с Европой никогда не был целью, а был всего лишь средством. Именно поэтому для них неприемлема Мэй с ее плоским и примитивным взглядом на проблему.
Их не пугает, что будет хуже. Для них чем хуже, тем лучше. Тем больше шансов на успех глубокой трансформации общества и государства. Их ждали во Франции и в Италии. Их прихода боялись в Германии. Их ассоциировали с Ле Пен и другими карикатурными героями «правой волны», а они почти победили в цитадели мировой демократии, без лишнего шума, не привлекая к себе излишнего внимания, очень по-английски.
Английская демократия начиналась славной революцией и имела шанс ею же и закончится. Но что-то пошло не так…
Институты против демократии и революции
Ультраправая революция в Великобритании почти удалась. В последний момент сработали ремни безопасности, встроенные в британскую политическую систему ее талантливыми средневековыми архитекторами. Получилось почти как в комедии Гайдая: что нам мешает, то нам, возможно, и поможет.
Недемократичность британской политики сыграла против тех, кто использовал демократический механизм «втемную» для достижения своих сомнительных политических целей. Вдруг выяснилось, что Великобритания — это страна представительной демократии, где слово «представительной» является ключевым. К несчастью для «брекзитеров», конституционно вся полнота власти в Великобритании принадлежит парламенту, который правит страной от имени народа, но при необходимости может противопоставить себя народу. Вскрыть эту систему оказалось гораздо сложнее, чем вскрыть «коробку» прямой демократии (для чего хватило простого популистского консервного ножа).
Сразу после того, как Верховный суд Великобритании вынес решение о том, что окончательный вердикт в вопросе о форме Брекзита должен вынести парламент, один из экзальтированных брекзитеров в своем твиттере пообещал награду в несколько тысяч фунтов тому, кто «случайно» наедет на дороге на одного из инициаторов обращения в суд. Несмотря на свое высокое аристократическое происхождение, последующие несколько недель высокородный шутник был вынужден провести в тюрьме. Но, если бы он тогда знал, во что выльется это судебное решение, то он сожалел бы не об этих вычеркнутых из его жизни неделях, а о том, что не пообещал в десять раз больше. Верховный суд Великобритании и ее парламент затормозили то, что уже казалось неизбежным. Институты восстали против демократии и революции одновременно, и на сегодняшний день пока еще не очевидно, за кем останется поле битвы.
Британия — это тестовый полигон Европы. Развязка многое скажет нам о будущем континента.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.