15 октября в Московской высшей школе социальных и экономических наук состоялась встреча религиоведческого семинара под названием «Старые боги и новые мифы». На этот раз участники задались двумя вопросами — “есть ли в России исламофобия” и “почему русские обращаются в ислам». Выступали две докладчицы, на первый вопрос пыталась ответить политолог Софья Рагозина, на второй — исследователь исторического факультета Иллинойского университета Ева Рогаар.
Перед началом своего доклада Софья Рагозина попросила слушателей поднять руку, если они считают, что в России нет исламофобии. Ее поднял только один человек.
Исламофобия, как заверила докладчица, в России существует. Исследование исламофобии в России Рагозина проводила на основе эмпирической базы в виде 20 699 статей из российских газет, которые выпускались с 2010 по 2018 год. Во всех отобранных статьях упоминалась слова «ислам», «исламский» и «мусульманин». Рагозина обращала внимание, какие эпитеты и глаголы сопутствуют этому понятию в газетах.
«Оказалось что самой частотной была коллокация “радикальный”. А на втором месте будет “традиционный”, — поделилась наблюдениями исследовательница. — Да, есть и другие, очень странные, например, живодерский ислам, оригинальный, сине-желтый ислам (и это не про Украину, это про Швецию). Но мы сейчас не будем углубляться в другие определения, мне хотелось бы обратить ваше внимание именно на “традиционный” и “религиозный”». Докладчица назвала два этих слова «нервом» всего медийного дискурса об исламе, двумя его полюсами.
«Но никакой однозначности в понимании, что такое радикальный ислам, а что такое традиционный, в прессе, конечно же, нет. Радикальный ислам — это все, что касается неспокойной обстановки в северо-кавказский регионах, да и в любых неспокойный регионах по всему миру. Традиционный ислам прежде всего описывается как умеренный и лояльный к властям. И в этом смысле все плохое — радикальный ислам, все хорошее — традиционный ислам», — описывает свои наблюдения Рагозина.
Другой часть ее исследование стало изучение глаголов, которые чаще всего встречаются в статьях об исламе в российских газетах. «”Жить”, “молиться”, “убивать” — это что больше всего беспокоит российских журналистов в описании и создании мусульманского образа», — говорить политолог. На экране проектора в это время показываются выдержки из газет, из которых можно сделать вывод о том, что их авторов поражает частота, с которой мусульмане молятся.
Изучая обсуждение ислама в прессе, можно понять, что ее авторы часто стремятся произвести впечатление на читателей данными статистики.
«Драматичное обращение с цифрами», — называет эту особенность Рагозина. Журналисты любят считать численность какой-либо мусульманской общины или собравшихся на то или иное празднование мусульман. «”Миллионы”, “десятки тысяч”, “миллионные толпы экзальтированных мусульман”», — озвучивает докладчица наиболее частые количественные характеристики мусульман в российских газетах. «Все это призвано придать необъятность этой проблеме», — считает Рагозина.
Также исследовательница изучила существительные, которые в прессе описываются словами «исламский» или «мусульманский». Например, слово «литература». Выяснилось, что исламская литература в газетах почти всегда либо «запрещенная», либо та, что сподвигла какого-либо человека вступить в радикальную мусульманскую общину.
Изучая другой полюс отношения к исламу в прессе, «традиционный», Рагозина выявила, каким такой ислам видят его прокламаторы. Главным образом, это мусульманские религиозные деятели Равиль Гайнутдин и Талгат Таджуддин. Когда где-то стоит словосочетание «традиционный ислам», то рядом чаще всего присутствуют рассуждения о единстве мусульман на основе идеологии традиционализма и об исключительной духовности ислама на евразийском пространстве в противовес пространству западному. Также приверженцы «традиционного» ислама часто рассуждают о параллелях между исламом и христианством, переходя на близкий россиянам язык христианских понятий, когда описывают мусульманские религиозные сюжеты.
Далее свой доклад представляла Ева Рогаар. Она изучала российских мусульманских неофитов. Таковых в достаточном множестве появилось в России после распада СССР. «80-е и 90-е годы в России являются периодом больших перемен. Это время характеризовалось неуверенностью из-за нестабильной политической и социальной ситуации. С другой стороны, в стране в этот же период значительно улучшилась ситуация со свободой слова и совести. Общество характеризовалось не только нестабильностью, но и новыми возможностями», — рассказывает Рогаар.
Исследовательница считает, что пришедших в ислам россиян в стране несколько десятков тысяч, точную цифру никто не знает.
Как правило, переходу в ислам предшествует некий «духовный поиск». Причиной перехода в ислам может являться также социальный и политический протест. Хотя часто в исламе наоборот ищут успокоения, считая его более миролюбивой религией, чем православие. В ранний постсоветский период многие считали, что страна страдает от морального и духовного кризиса, и именно ислам может ее спасти.
Разговаривая с русскими мусульманами, Рогаар обнаружила, что они переходили в ислам зачастую также из-за того, что проникались большим уважением к своим знакомым мусульманам и хотели стать частью их общества и культуры.
К русским мусульманам в российском обществе по большей части относятся с недоверием или враждебностью. Среди россиян существуют определенные отрицательные стереотипы относительно такого явления. Женщинам, например, часто отказывают в возможности их сознательного выбора ислама, считая, что они принимают ислам по настоянию своих избранников. Другой стереотип связан с мнением, что перешедший в ислам человек не может быть настоящим русским. Конечно же, высказываются подозрения в радикальных стремлениях неофитов.
С другой стороны, русских мусульман не слишком приветливо встречают и «коренные» мусульмане. Свой среди чужих, чужой среди своих — так часто характеризуют русских, исповедующих ислам по словам исследовательницы. Желая доказать свою неподдельную верность к религии пророка Мухаммада, русские неофиты часто встают на радикальный путь, находя, что лучшее доказательство их веры — это готовность убивать и умирать.
Эта проблема имеет трагический характер, но не имеет масштабного измерения, считает Ева Рогаар. «Большинство новообращенных мусульман после глубокого изучения религии стараются своей деятельностью приносить пользу своим близким, мусульманского и российскому обществам. Неслучайно мусульман неофитов нередко считают мостом между русским и мусульманским сообществом», — подытоживает докладчица.
После докладов в зале началась дискуссия между слушателями и докладчиками. На мероприятие пришло несколько мусульман. Они задавались вопросом, связаны ли с исламофобией некоторые стороны российской внутренней политики. Например, нехватка мечетей в крупных городах. «Мы не Кремль, мы не можем ответить на эти вопросы», — реагировали докладчики.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.