В НИУ ВШЭ 26 сентября с докладом выступил политолог и этнолог Эмиль Паин. Он рассказывал слушателям о динамике развития негативных этнических стереотипов в России. Кого в России боятся и кого не любят — читайте в нашем материале.
Свой доклад Эмиль Паин начал с исторического экскурса. Он сравнил национализм в двух империях: Российской и Австрийской. В обеих империях в конце XIX века прошла реформа национальной политики. В Австрии реформа была либерально-федералистская, в России — репрессивно-русификаторская. Обе реформы привели к политизации, но в Австрии политизация населения осуществлялась через партии, а в России — через подпольные авторитарно-вождистские объединения.
Когда большевики приходили к власти, они советизировали многие национальные окраины по причине слабости национального самосознания в этих местах. Там, где национализм был развит, большевизм не занял сильных позиций — это Польша, Балтия и Финляндия. В последующие годы советская национальная политика, качающаяся от коренизации к русификации и от автономизации к централизации, привела к росту национального самосознания в республиках СССР и РСФСР. Например, в Балтии, Украине и кавказских республиках.
В 90-е годы свыше половины респондентов «Левада-центра» к «чужим» относило чеченцев и цыган. Меньше 30% «чужими» считали азербайджанцев. Умеренный негативизм проявлялся к евреям и эстонцам, доля негативных оценок к этим группам колебалась от 13 до 20%. К «другим» россияне также относили американцев, доля негативных оценок по отношению к которым вне зависимости от политических обстоятельств никогда не поднималась выше 18%. Этнически родственными для русских групп были, прежде всего, украинцы.
Кроме того, согласно ответам респондентов в 90-х годах, можно было выделить группу неизвестных этносов. Напримером, арабов. «Если некоторое этническое сообщество действительно было неизвестно основной части населения, то любые информационные изменения, любой рассказ о терроризме на Ближнем Востоке или действия арабских террористов в Европе не влияли существенно на формирование негативных образов», — рассказывает Эмиль.
«Левада-центр» также проводил опросы о ксенофобии в 2011-2018 годах. «Прошу обратить внимание на пик в 2013 году, был пик негативного отношения ко всем группам, который сменился спуском, некоей ямой, неким провалом после известных событий», — говорит политолог, имея в виду события в Крыму в 2014 году. «Трудно понять, что произошло, а произошло следующее: вдруг на российское население снизошла любовь, массовая любовь ко всем этническим группам, спаду негативных отношений ко всем».
В 10-м году впервые в тройку «чужих, помимо чеченцев и цыган, вошли китайцы. Выросло также негативное отношение к грузинам. «Но очень быстро скисло», — комментирует Эмиль Паин. Единственные две группы к которым в посткрымский период возросло негативное отношение — это американцы и украинцы. К последним — особенно сильно. Однако не все так однозначно. «Отношение к ним как к лучшим брачным партнерам за все эти годы ни разу не менялось», — рассказывает Эмиль Паин. Доля тех, кто негативно относится к американцам, среди респондентов все так же не превышала 20%.
Также политолог рассказал об антисемитизме в России. «Глубинного массового накопленного исторически удерживаемого антисемитизма в России в ее нынешних границах не существовало», — считает Эмиль. И добавляет: «Если в Российской империи и в Советском Союзе образ предприимчивого еврея оценивали преимущественно негативно, то ныне те же черты воспринимаются скорее со знаком плюс и с завистью».
«Однако существует в современной России инструментальный антисемитизм, очень странный и новый. Скажем, на Северном Кавказе и в Чечне исторического антисемитизма нет, но он появился сравнительно недавно. Аслан Масхадов заявлял, что ваххабизм и салафизм — это происки врагов, это Кремль и евреи его насаждают в Чечне. Прошло 8 лет, «Имарата Кавказ», который опирается на джихадизм, говорил противоположное: “Джихад и ваххабизм демонизируются нашими врагами, Кремлем и евреями”. Вряд ли это инструментальная фобия закрепится в истории», — рассказывает этнограф.
В истории, например, закрепилось негативное отношении к цыганам. «Однако сводить все только к накопленной исторической памяти и стереотипам вредно и опасно», — считает Эмиль Паин, обращая внимание на низкую социальную ответственность цыган.
«В Российской империи, в СССР и в России образ врага менялся часто, не уследишь: сначала евреи, потом чеченцы, потом азиаты, сейчас цыгане, кто следующим будет — никто не знает», — рассказывает политолог.
«В период низкой социальной удовлетворенности и низкого доверия к власти происходит рост этнического негативизма, а не антиправительственных настроений. Но сейчас имеются признаки того, что ситуация меняется. По крайней мере, в крупных городах культурно чужие перестают быть громоотводом для недовольства. Формирует недовольство сейчас произвол — полицейский произвол, судебный», — подытоживает доклад Эмиль Паин.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.