Кирилл Серебренников после заседания суда, 8 апреля 2019 года. Фото: Эмин Джафаров / Коммерсантъ
Восьмое апреля неожиданно стало счастливым днем для огромного количества людей, неравнодушно следящих за театральным делом. Трое из участников процесса освобождены от домашнего ареста и переведены под подписку о невыезде. Соцсети захлестнула волна репостов, фотографий и коротких радостных возгласов. Эмоции у всех зашкаливают.
В телеграм-каналах и фейсбуках — Кирилл Серебренников, выходящий из Мосгорсуда впервые за полтора года без конвоя и сопровождения, идущий один под камерами. Это производит очень сильное впечатление. Он идет один, идет свободно (хотя подписка о невыезде — это не настоящая свобода, конечно же), идет без улыбки, и главное, говорит журналистам — радоваться будем, когда все это закончится, и когда мы сможем доказать, что все обвинения против нас — вымышленные.
Мудрость Кирилла в непроявленных эмоциях (как бы они его ни захлестывали сейчас), в пожелании всем взять паузу и осознать произошедшее, в откровенном сообщении, что не так-то просто после почти 600 дней в одиночестве, жизни в определенном режиме, резко перестроиться и жить как будто ничего не произошло. Идти в театр, где не был больше полутора лет (почти два сезона “Гоголь-центр” работал без личного присутствия художественного руководителя и создателя), где последнее, что было на памяти, — обыски и допросы сотрудников.
Встречаться с друзьями открыто в кафе, где каждый теперь знает его из телевизионных репортажей, и на самом деле неизвестно, какой информацией этот «каждый» накачан и как может себя с Кириллом повести.
Сегодняшнее решение — из тех, что долго ожидались, о нем мечтали, и оно тем не менее неожиданное и нежданное. Потому что за два года #театральноедело приучило к тому, что никакие прогнозы не сбываются.
Конечно, многое случилось в последние дни, что давало надежду: в Думе приняли поправки к закону о закупках, в которых все проблемы, ставившие создателей и исполнителей театральных проектов в условиях вынужденного нарушения законодательства, исправлены.
Объявлено о начале слушаний по выделенному в отдельное производство делу бухгалтера Нины Масляевой (не стоит забывать о том, что есть еще Екатерина Воронова, которая живет вне России, но никто не снимал с нее обвинений, и ее судьба напрямую зависит от того, как будут решены дела Серебренникова, Итина, Апфельбаум — и Масляевой).
Что дальше?
Кирилл Серебренников заявил, что ему потребуется время, чтобы перенастроиться на новый образ жизни, чтобы снова выйти в театр и начать работу уже в новом — прежнем формате, в том числе и с многими международными проектами.
РАМТ (театр, где служит Софья Апфельбаум) официально в новостях объявил о том, что уже завтра, 9 апреля, Софья Михайловна выйдет на работу. Дома ее ждет семья, друзья, в театре — коллеги и Алексей Владимирович Бородин, удивительный и надежный художественный руководитель. Есть студенты, которые ждали ее все это время. Есть также люди, коллеги и сотрудники министерства культуры, которые давали показания в суде и на следствии, и показания были разные, и вероятность встреч теперь существует, а как смотреть в глаза?
Что будет с Юрием Итиным? Семья и близкие друзья рядом.
С Ярославским театром имени Волкова, которому Юрий отдал все силы в последние годы — с 2011 по 2017 год — сейчас происходит сложная и не очень прозрачная история. В декабре 2018 года министр культуры назначил в театр нового директора. Евгений Марчелли, который все эти годы отлично работал с Итиным, не смог найти общий язык с назначенцем министерства и договорился с Валерием Фокиным о новой структуре — объединении двух государственных театров — из Ярославля и Санкт-Петербурга в Первый национальный театр, с дополнительным привлечением площадки в Москве. Это решение вызвало противостояние на разных уровнях — от театральной общественности, СТД, не поддержавших новое решение, до ярославских депутатов, решивших использовать повод для привлечения внимания к собственным персонам.
За это время случились невосполнимые потери. Самая тяжелая — мама Кирилла Серебренникова умерла, не увидев сына, он не успел с ней попрощаться, побыть рядом с отцом в трудное время. Его отпустили уже только на похороны.
Год назад не стало Олега Табакова — человека, сделавшего Кирилла лидером поколения, давшего ему возможность работать на самой главной драматической сцене страны с лучшими актерами современности. За это время ушли еще многие люди, великие режиссеры и большие художники, с которыми Кирилл мог бы сделать интереснейшие интервью, съемки, специальные проекты по сохранению памяти.
За это время без него его фильмы и спектакли получали премии и награды. Люди радовались и праздновали, Кирилл был под домашним арестом, один дома.
Этих дней, проведенных в одиночестве, никакой суд вернуть не сможет.
Театры, которые прожили и проработали разное время без руководителей — и научились жить так, в отсутствие главного звена (или не научились, как Волковский театр) — получили серьезную травму. Сотрудники “Гоголь-центра” приобрели ненужный опыт периодических допросов и взаимодействия со следственными органами. Кто-то из свидетелей не смог устоять и выступил не лучшим образом.
Система сломала, задела, покалечила многих, и сегодняшняя радость не отменяет всего, что произошло. И не дарит надежды на справедливость. Уверенность в честности наших коллег и друзей есть только в наших сердцах и умах.
Суд еще предстоит. И самое важное решение еще не озвучено. Надо держаться и дальше.