Изгнание злых однополых духов. Лев Рубинштейн об особенностях современного агитпропа

 

В одном из моих давних текстов есть такое место:

«Здесь у каждого свое дно и свой потолок. Границы падений и воспарений у каждого свои. И это не только здесь». 

Можно считать, что это эпиграф.

Время от времени тот или иной человек, не вполне утративший адекватности, но сохранивший неуместное в наши времена простодушие, гневно и при этом вполне риторически вопрошает: «Какое-нибудь дно там есть вообще? Не может же быть, чтобы совсем не было дна!»

Это почему же не может? Очень даже может.

Об отсутствии дна нам время от времени напоминают. Эту фатальную «бездонность» нам время от времени наглядно демонстрируют.

Особенно эти «прободения» заметны во времена всяких предвыборных или, — как теперь, — «предголосовательных» кампаний.

Как ни прячься, как ни укрывайся с головой от этих метафорических вирусов, помноженных на вирусы буквальные, они все равно тебя настигнут хоть в легкой форме, хоть в тяжелой. 

В общем, так получилось, что я все же увидел в сети этот поганый агитролик, эту «социальную антирекламу», этот антиутопический сюжет, где гипотетическая семья геев усыновляет детдомовского мальчишку. 

Да, и я тоже, под мощным напором многочисленных ссылок и комментариев, зажав, как говорится, нос, посмотрел этот рвотный ролик, грозящий нам тем  кромешным ужасом, который грозит российской государственности и вековым нравственным устоям страны и ее народа, если страна и народ немедленно не проголосует за то чтобы постоянно действующий президент страны таковым навсегда и оставался. 

А то ведь если «он» вдруг куда-то подевается, если случится не дай бог такая геополитическая катастрофа, как предусмотренная все еще как бы действующей конституцией цивилизованная смена власти, то не извольте сомневаться: однополые пары в одночасье нагрянут толпой на такие уютные, такие милые и родные сердцу каждого неравнодушного российского чадолюбца сиротские приюты и растащат по своим содомским так называемым «семьям» всех детишек, лишив их того безмятежного счастливого детства, которое только и может обеспечить им отечественный детдом с его многовековыми гуманистическими традициями. 

Вы ведь этого не хотите, дорогие россияне? Вы ведь этого опасаетесь, правда же? Вы ведь возвысите свои гражданские голоса за то, чтобы детские дома, каковых давно уже не существует ни в одной цивилизованной стране мира, никогда не исчезали из нашей жизни в угоду мнимым западным ценностям и мировой закулисе? 

Если так, то ну-ка скоренько метнулись к избирательным урнам! Ну-ка, ну-ка!

Так! Масочки надели! Дистанцию соблюдаем! За руку не здороваемся. Что? Температурка поднялась? Это вам не повезло. А вот что запахов не чувствуете, это в данном случае как раз хорошо, это считайте, что повезло. Что? Скорую вызвали? Ничего, с носилок можно проголосовать. Все предусмотрено, не переживайте. Бюллетеней на всех хватит. Не в смысле больничных листов, а в смысле — проголосовать как надо.

Некоторые спрашивают: почему, дескать, Кремль и его пропагандистская обслуга ни о чем кроме геев и однополых отношений думать не могут.

Да нет, я думаю, это не так. Они не могут думать ни о чем кроме бабок и власти, каковые легко конвертируются друг в друга. А тема геев и вся совокупность дремучих мифов, легенд и бабушкиных сказок, положенных в основу в том числе и упомянутого агитационного тяп-ляп-изделия криворуких подмастерьев, это вполне циничный расчет.

Дело в том, что ксенофобия, какие бы формы она ни принимала, какие бы новые явления или идеи ни становились наиболее лакомыми объектами ее внимания, поддерживающими ее жизнедеятельность, — это самая древняя, а потому и самая живучая потаенная страсть, самая глубинная и самая несокрушимая мотивация высказываний и поступков — хоть персональных, хоть коллективных.

Ксенофобия, объектами которой в разные времена и эпохи становились то люди, исповедующие другую, «неправильную», религию, то люди другого цвета кожи, то люди «других» убеждений и «другой», отличной от общепринятой, картины мира, — есть наиболее яркий и наглядный признак темной агрессивной архаики.

Современное, цивилизованное человечество, пройдя через бесконечную череду саморазрушительных предрассудков и суеверий, через кровавые войны и преступления, выстрадало такое понимание мира, в основе которого лежит суверенное право людей быть разными, непохожими друг на друга. Современный мир базируется не только на взаимной терпимости, но и на дружелюбном любопытстве по отношению к «другому». Не ненависть, не подозрительность, а стремление к пониманию и готовность встать на защиту того, что подвергается гонению и агрессии.  

Объекты ксенофобии приходят и уходят, иногда они усиливают свое влияние, иногда это влияние ослабевает. Они сменяют друг друга, но ксенофобия сама по себе никуда не девается, оставаясь вечно юной во всей своей неиссякаемой актуальности и неуемной энергии.

Многие «классические» суеверия, еще недавно возглавлявшие ксенофобскую «повестку» , такие, как , например, расизм или антисемитизм, не то чтобы сошли со сцены, но, в общем, заметно, побледнели к нынешним дням.

На сегодняшний день самой яркой, самой огненно-красной тряпкой для ксенофоба служит тема однополой любви. Гомофобия, как говорится, рулит.

Человеку, наделенному тотальным родообщинным сознанием, очень трудно объяснить, что такое разнообразие общественной и культурной жизни. 

Потому что такой человек убежден в том, что так не бывает, чтобы одни — одно, а другие — другое.  Такой человек вполне искренне убежден в том, что любое выступление против агрессивной гомофобии как одной из форм дремучего мракобесия — это выступления за утверждение повальной гомосексуальности. 

«Ага, щас вот возьмут да и заставят всех мужиков друг на друге пережениться», — как бы говорит или по крайней мере думает такой человек.

А потому жулики из кремлевского агитпропа эту тему, — довольно, надо заметить, преступно, — и подогревают.

Подогревают, давая попутно понять всем тем из сограждан, кто даже в создавшихся социально-политических обстоятельствах предпочитает жить в том веке, который значится на календаре, то есть в двадцать первом, а не — в лучшем случае — в семнадцатом, что их главный начальник, за которого они «топят» такими вот малопочтенными способами, а также и более мелкие начальники смотрят на вверенное им население как на племя готтентотов, украшающих себя по случаю праздника очередной инаугурации вождя магическими бусами из шакальих зубов, отгоняющими, как всем известно, злых однополых духов.