Лифт последней надежды

Наверное, это зима, отсутствие солнечного света, усталость, то, что молодые и бодрые обзывают словом «выгорание». Вот, например, я читаю новость. Новость самая по нашим временам обыкновенная, однако из разряда тех, которые просто должны вызывать возмущение. Если вам не плевать на страну, конечно. Мне не плевать, честно. Но испытать возмущение не получается. Праведный гнев — не оргазм, как его сымитировать?

Генеральная прокуратура заказала — как и положено, через сайт госзакупок, — два гольф-кара за три миллиона рублей. Это такие маленькие хорошенькие машинки, на которых в импортном кино румяные и немолодые миллионеры гоняют по зеленым лужайкам. А у нас — не в кино, а в жизни, — будут, значит, гонять румяные прокуроры. По нашей ледяной пустыне. Где ходит лихой человек, как верно заметил классик. Устали, получается, лихие люди пешком ходить, решают транспортную проблему.

«Гольф-кары должны быть новыми, изготовленными не ранее 2019 года, с заводскими номерами, не иметь следов ржавчины и повреждений (царапин, вмятин и т. д.); крепление всего оборудования должно быть выполнено способом, исключающим его перемещение и создание помех водителю и пассажирам во время движения или в нештатных аварийных ситуациях». Красиво звучит, почти как стихи.

И делается это все не просто так, а «в целях обеспечения нужд Российской Федерации». 

Любовь свою к жизни настоящие хозяева этой жизни уже даже маскировать не пытаются, и оплачивается вся эта любовь, разумеется, из бюджета. Надо, надо бы, вроде бы, возмутиться, но не выходит. Утомило, надоело, примелькалось, приелось. Да, все правильно написано. Они и есть Российская Федерация. Они свою Федерацию строили, строили и почти достроили. И если прокурора одолело желание кататься на новеньком гольф-каре — значит, такая у Российской Федерации нужда. А я для того здесь и живу, чтобы эту нужду обеспечить. Если кажется, что это как-то неправильно, — следует терпеть. А если слишком сильно возмущаться, будет больно. Это они умеют. Поднаторели.

Мы ведь реагент на льду под ногами майора, чтобы он, не приведи господь, не поскользнулся и не расшибся. А скоро станем иностранным реагентом, и лучше заранее подготовиться к перемене участи. Возмущения не получается. Одно только вялое удивление осталось: едите вы и едите нашу бедную Россию, жуете и жуете, а она все не кончается. До чего же, оказывается, богатая страна была. Как это там у одного великого поэта женского пола — «Думали, нищие мы, нету у нас ничего»…

Хватило бы и одной новости для иллюстрации этой нехитрой и, к сожалению, мрачной мысли. Но за новостями приходится следить — работа такая. А новости — пургой. Дмитрий Рогозин, гроза собак и глава Роскосмоса, дал пресс-конференцию на космодроме «Восточный». На том самом, касательно которого они с Путиным препирались: сначала Путин заметил, что так воровать, как на «Восточном» воруют, все-таки нельзя, надо бы прекратить. Потом Рогозин ответил, что не так уж и сильно там и воруют. Всякое, конечно, бывало, но порядок восстановлен.

А теперь вот добрался до многострадального космодрома и выдал две новости подряд. Сказал, что ранее построенное, а вернее, недостроеное на «Восточном» вот-вот развалится — очень уж затянулась наша стройка века. Поэтому придется строить по новой. Про необходимость выделения средств даже и распространяться не стал — без слов понятно, что деньги нужны. Удивительное все-таки это место — «Восточный». Получится ли космодром — вопрос гадательный, а вот черную дыру на Земле построить уже получилось. Уникальное российское достижение, всем причастным, кто пока на свободе, можно начинать гордиться.

Порядок восстановлен, воровство побеждено, объекты разваливаются. И все логично, и все довольны.

И опять не получается возмущения. Так ведь и должно быть. Не для того ли здесь любая грандиозная стройка и любой национальный проект, чтобы в недрах их исчезали деньги? Без счета, без конца, без края. Чтобы у правильных людей появлялись виллы и яхты. Какая, в конце концов, разница, полетит что-нибудь с «Восточного» в космос или нет? Что тот космос? Ледяная пустота. А вилла или, к примеру, гольф-кар — предметы осязаемые и приятные.

Но Рогозин не сдается и не стесняется. Продолжает, обещает построить лифт на Луну. Отдельно подчеркивает, что потребуются «колоссальные средства». Звучит красиво, конечно, но речь все-таки не о шахте от Земли до естественного спутника, а об «универсальном посадочном модуле», который с окололунной станции сможет доставлять на Луну разнообразные грузы. Всякие нужные для лунных крестьян товары, как сказал бы гоголевский господин Манилов, если бы дожил.

Впрочем, какая разница. Деньги все равно исчезнут, виллы и гольф-кары появятся. Можно обещать хоть лифт, хоть шоссе, хоть ковровую дорожку, результат один, ради него все и затевается. И снова вместо гнева — вялое удивление: нет, и правда ведь удивительно, как это один государственный человек в пределах одного выступления успевает порассуждать и о развалившемся недострое, и о лунном лифте. Тут большая смелость требуется. Или смелость — немного неподходящее слово. Чрезмерно мягкое.

А потом, задумавшись, выныриваешь вдруг из серой, будто зимний московский день, тоски. Что-то вроде надежды начинает в голове светиться. Господи, а вдруг получится у них! Вот бы получилось! Вот бы они построили действительно лифт до Луны. Сели бы в него все вместе и уехали.

Других вариантов, чтобы распрощаться хоть как-то с высоко мотивированными пожирателями родины, все равно не просматривается. Они, судя по делам, искренне думают, что они здесь навечно. И мы, судя по отсутствию дел, тоже с этой мыслью как-то сжились.

Ну, ладно, обобщать не буду. Я, по крайней мере, точно сжился.