Привет! Это корреспондент «МБХ медиа» Арина Кочемарова. Я боюсь российской государственной психиатрии.
В этом я не одинока. Мало кому хотелось бы полежать в стационаре годик-другой или попасть под диспансерное наблюдение (форма контроля, которую в народе называют психиатрическим учетом).
То, что мы знаем о методах и условиях в российских психиатрических больницах, вызывает ужас. Пациентов привязывают к кроватям, пичкают сильными седативными препаратами, не пускают к ним посетителей. Немудрено, что россияне, которые начали в последние годы заниматься своим ментальным здоровьем, все равно боятся участкового врача из психоневрологического диспансера, не говоря уже о стационаре.
Но есть люди, для которых по-прежнему государственная психиатрическая клиника — желанное убежище. Это те, кому грозит срок за тяжкое преступление.
Так в стационаре общего типа с довольно свободными условиями, а не в колонии, оказался Алексей Ткачев после нападения на героиню моего текста Анну. Девушка на всю жизнь получила инвалидность после того, как он попытался ее изнасиловать, а затем вспорол ей горло и избил до потери сознания. Экспертиза и суд признали Алексея невменяемым и отправили лечиться.
Самое страшное при принудительном лечении — пациент не может знать, сколько времени там придется провести: от полугода до навсегда. Каждые шесть месяцев комиссия психиатров собирается по поводу того или иного пациента и решает, стоит ли его выписывать. Продлевать срок можно сколько угодно.
Ткачев выздоровел очень быстро и вышел на волю через полгода. После этого он почти сразу пробил голову бывшей жене — и опять отправился в психиатрическую больницу вместо зоны.
Я не пытаюсь сказать, что колония — это лучшее место для преступников. Ни у кого, думаю, нет иллюзий относительно того, действительно ли исправительные учреждения могут реально кого-то исправить. Я говорю о том, что психиатрия иногда становится лазейкой для тех, кому нужен особый контроль.
Ткачева дважды отпускали спустя полгода, а в итоге он убил свою новую жену несколькими ударами топора.
Как же так вышло, что он дважды выписывался через шесть месяцев, а другие люди принудительно лечатся годами? У меня нет на это ответа. Как правило, такие вопросы решаются связями и деньгами.
Но чаще врачи, наоборот, боятся выписывать пациентов. После освобождения из психбольницы «принудчики» должны лечиться амбулаторно, у районного психиатра. Эта служба в России развита плохо, врач не в состоянии проследить за всеми пациентами. Те бросают принимать препараты, у них случаются неконтролируемые обострения и рецидивы. Если же после выписки амбулаторный пациент совершит преступление, к ответственности могут привлечь врача, который его отпустил.
Цель принудительного лечения — вылечить больного, улучшить его психическое состояние, сделать так, чтобы он осознал, что сделал, и не совершал больше преступлений. Но все сломалось, и теперь психиатрия — это возможность избежать зоны, способ наказать неугодных и ужасная лотерея, в которой можно оказаться «железной маской», застрять в стационаре навсегда, или раз за разом выписываться и снова калечить и убивать людей.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.