Открою тайну — я регулярно бываю в Кремле. Хотя какие тут тайны. Никаких скандалов с интригами. Просто если оказываюсь в урочное время рядом и есть хотя бы час свободного времени — покупаю билет, чтобы еще раз посмотреть на самую красивую в России площадь, вокруг которой соборы — как часовые. Как ни странно, именно там, в сердце, вроде бы, диковатого нашего деспотизма, чувствуешь по-настоящему, что Россия — это Европа. Нам не надо изобретать себе особую дорогу, нам надо вернуться на ту, на которую с боями выбирались предки из-под ордынского ига. Ничего не надо выдумывать. Вот она, наша Европа. Белые соборы за красными стенами.
Первым встречает Успенский — самый масштабный, самый тяжеловесный. Его история — непростое, запутанное, но тоже подтверждение сформулированного выше тезиса. Он построен итальянцем Аристотелем Фьораванти. Фьораванти — скорее инженер, чем архитектор. Да и понятно, что настоящие звезды из цветущей Италии не поехали бы к нам в глушь в XV веке.
Тут многое сошлось — против Аристотеля недоброжелатели состряпали липовую уголовку (зло во все времена одинаково), а посол московского великого князя Ивана Третьего как раз и искал в Италии человека, способного заново отстроить в Кремле собор. Старый разрушило землетрясение — по крайней мере, так утверждают наши летописцы. Псковские мастера, которых вызвали в Москву, за работу взяться не решились. Пришлось звать иноземца. Фьораванти нужен был повод, чтобы бежать с превратившейся в мачеху родины. В общем, всем повезло.
Или нет. Ему-то не очень повезло. Он приехал, посетил Владимир, посмотрел на наши старые храмы, и построил в Москве такой же, но не совсем такой. Не без привкуса средиземноморского ветра. Не без соли. Наш и не наш. И много чего еще построил. И в военных походах великого князя участвовал. Он ведь был инженером прежде всего, причем очень талантливым инженером. А потом затосковал, запросился на родину, и выяснилось, что великий князь Иван отпускать его вовсе не собирается. Пробовал бежать, поймали, подержали даже в тюрьме для острастки. Потом из тюрьмы выпустили, но умер он здесь. Так и не увидел своего итальянского неба. Но первый камень в основании нашей маленькой Европы — его камень.
В Кремле сейчас хорошо, почти безлюдно. Китайских туристов по понятным причинам нет, а русские люди на Кремль поглядывают с опаской, тоже по понятным причинам. Есть чего опасаться. Да и билеты не то, чтобы дешевы. Идут мимо, идут не туда, забывают, что наша дорога с Европой — общая. Из этой забывчивости растут многие беды.
Мы с друзьями собираемся, бывает, за чашкой чая и спорим о разных интересных или сомнительных вещах. В том числе — о политике. Не только о текущей (это само собой), но также о будущей, или, что ли, о правильной. О том, как кто-нибудь за нас и для нас должен обустроить Россию. Цитируем классиков, ругаем современников, бывает, даже ссоримся, хоть и не всерьез.
Тут ведь договориться трудно: если от свершений и подвигов нынешних вурдалаков, засевших в Кремле и окрестностях, попробовать отвлечься, то бродить приходится, будто в трех соснах, среди двух или трех фамилий. Политическое поле вытоптано на совесть, мало что смогло вырасти, перспективные молодые политики, с которыми мы связываем свои надежды, ходят в молодых и перспективных уже лет десять, если не больше. Уже и мы постарели, да и они не помолодели.
Нет, не поймите неправильно, я не пытаюсь сформулировать какие-то претензии к тем, кто пробует здесь хоть что-то делать: это, как минимум, смелые люди. Ставки в их игре высоки. Могут посадить, могут убить. Ну, как минимум, могут попытаться убить. Разумеется, их деятельность вызывает только уважение. А я просто стараюсь максимально честно описать ситуацию.
Политиков мало, а договориться, повторюсь — все равно трудно. Для кого-то Навальный — страшный русский фашист, а для кого-то Ходорковский — левак, еще в тюрьме сочинивший статью про поворот не туда. Ярлыки прилипли прочно, и чем меньше в живой политике живых людей, тем заметнее на них эти самые ярлыки. Но в то же время как бы и легко договориться: просто потому, что мы устали верить в возможность изменений. В себя — точно не верим, зато эффектно умеем описывать, как все плотнее срастается с родиной бесчеловечный режим, и отодрать без крови не получится, а с кровью — не хочется.
Ну, и потом, в детстве все фантастикой увлекались, а теперь читать фантастов скучно почему-то, но и дефицит мечтаний о несбыточном в организме надо как-то восполнять. Споры о светлом будущем родины — не самый плохой из возможных способов.
«Мой президент сосредоточится на выстраивании процедуры честных выборов всех уровней!»
«Нет, конечно, корень зла — в практически полном уничтожении судебной системы, вот с чего надо начинать!»
«Лечить последствия милитаризации сознания!»
«Нормальная внешняя политика!»
«Крым!»
«Да что Крым? Чечня!»
А я сижу и думаю — потому что немного стесняюсь говорить об этом вслух: «А мой президент первым делом вернет людям Кремль. Скажет, что власти незачем прятаться от народа за красными стенами. Уедет куда-нибудь в Новую Москву, построит там что-нибудь соответствующее эпохе, а нам отдаст наше. И можно будет просто так, без билета и без обыска ходить любоваться на собор итальянца Аристотеля, который так и не увидел своего неба, зато нам показал нашу дорогу. Остальное как-нибудь приложится».
Знаю, что наивно, но вот — сказал это вслух.
Кстати, был на днях в Кремле. В музейном киоске купил книгу «Яды в борьбе за власть». Там, правда, все на XVII веке обрывается, но все равно красиво получилось.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.