План Б. Антон Орех о стратегии власти перед сентябрьскими выборами

От Плана А власть перешла к Плану Б. Первоначально предполагался мягкий, безболезненный сценарий облапошивания населения. Именно поэтому Единый день голосования назначили на такое время, когда про голосование люди думают в самую последнюю очередь. Начало сентября, все приходят в себя после отпусков, первая неделя учебы, первые выходные после начала учебы — ну какие выборы? 

Соответственно и вся агитация приходится на период тотального отдыха, садово-огородной неги или пляжного релакса. Кто там агитирует, за что, за кого — без разницы. 

Все это прекрасно сочеталось со скептическим в целом отношением к выборам как таковым и местным выборам, в частности. В России всерьез воспринимают только президентскую и, в какой-то мере, госдумскую кампании. Остальное — фоном. Плюс к общему безразличию присовокупили все эти приблуды со сбором подписей, муниципальным фильтром — и успех казался обеспечен. 

Но народу чуть дай волю и послабление — и начинаются чудеса и сюрпризы. Мягко говоря, не везде ставка на расслабон и пофигизм сработала. То здесь, то там начали появляться депутаты, и даже мэры, противные властям. Проценты за ЕдРо падали, а брожение росло. 

Поэтому теперь игрища закончились. Вступил в действие План Б. Особенно лихо его отработали в Питере, где оппозиционных кандидатов в претенденты отфутболивали совсем уж по-бандитски. И чем пошлее это выглядело, тем, кажется, только радостнее было начальству. «Не подходи ко мне — я психический», — как-то так это смотрелось со стороны. 

Но при всем уважении к Питеру, Москва — это Москва. Если что-то и «пойдет не так», то потому, что колобродить станет столица. Львиная доля ресурсов, денег, связей — здесь. И протест, смута и революция если и пойдут – то отсюда. 

Конечно, ничего страшного для власти не случилось бы, даже если бы в Мосгордуме одновременно оказались Соболь, Гудков и Яшин. Даже если бы набралось человек пять оппозиционеров, которые образовали бы там фракцию бунтарей. Все равно они не смогли бы повлиять на ключевые решения в городе. И были бы даже полезны для имитации демократии и дискуссий в столичном заксобрании. 

Но в верховной власти сейчас пришло время партии войны и партии осажденной крепости. Для них любой оппозиционер — это не какая-то назойливая муха, от которой можно просто отмахнуться и дальше заниматься своими делами. Для них условный Яшин с мандатом — это как какой-нибудь бандеровец или саакашвилец, спокойно заседающий в нашем парламенте. Это враг. А враг должен уничтожаться окончательно, «до последнего клиента». Это как вирус опаснейшей болезни. Пусти в организм одну молекулу и вскоре все органы будут отравлены. Допустить в законодательные органы оппозицию — это значит, легитимизировать ее, признать, что она имеет право на существование. Что голосовать за нее можно, и беды в этом нет. А с точки зрения условных Сечина-Патрушева-Володина — это не просто беда, а прямая угроза. 

К тому же власть уже потерпела поражение в деле Голунова, и нужно было поскорее сравнять счет. 

Плюс никогда не помешает маленько осадить столичного мэра, который надувается амбициями и со всеми своими плитками, скверами и диаметрами подзаигрался в благоустройство. Народ должен много и тяжело работать, а не в скверах хипстерить. Московский скандал будет ассоциироваться лично с Собяниным и его структурами, потому что их руками он и делается. Но очевидно, что даже высшие мэрские чиновники просто выполняют то, что им велели с самого верха. 

Теоретически оппозиционеров могли пропустить в решающее голосование и уже там замотать их подлогами. Но решили жестко показать, что даже до финала не дойдет никто. И чем нелепее предлоги — тем даже лучше.

Обратная сторона этой пошлости — уличная активность. Но вот именно сейчас создается впечатление, что эта активность власть не то, что не пугает, а даже раззадоривает! Выходите-выходите, дубиной по балде вас отоварим! Сколько-то тысяч человек на улице не так страшны, как единственный человек в городской думе. По тем причинам, о которых я чуть выше и сказал.  

А с уличной активностью стало понятно, что в данный момент она ограничивается очень маленьким процентов активистов, которые будут протестовать всегда и под любым предлогом и купировать которых не так-то сложно. Зато на них всегда и под любым предлогом можно продемонстрировать свою решительность и крутизну. 

С этими городскими выборами мы вступаем в период, когда демократия прекращает свое существование даже в декоративной форме, когда даже фасад ее сохранять не требуется. С другой стороны, оппозиция же не так давно называла выборы фикцией и балаганом и призывала к бойкоту (см. выборы президента). Так что изменилось с тех пор? И на что вы вообще надеялись, кроме как напомнить о совсем существовании? Значит, снова бойкот и работа в полуподполье. Не привыкать.