Что же в самом деле произошло? Остановимся и подумаем. Одному молодому журналисту подбросили наркотики, арестовали и стали «шить дело». А журналист такой молодой, такой симпатичный, и стоял в железной клетке, в наручниках, как опасный убийца, и фингал под глазом, и в слезах… И сердце дрогнуло у тысяч людей. За него, скромного человека, который сидел за компьютером и выуживал из него ужасный, убийственный компромат на сильных, очень сильных мира сего: огромные по объему расследования, касающиеся людей из власти, нажившихся безразмерно, неприлично — десятки квартир и десятки машин, и у них, и у их жен, и у двоюродных родственников. Документы, вот они, опубликованы, читайте, добрые люди, смотрите, кто правит нашей страной и нами всеми. И стерпеть это невозможно, и стыдно, и противно. Нет, нет, это не обвинение против всей власти: есть там на верхах вполне приличные люди, скромные, на зарплату живущие, в однокомнатных квартирах, на работу на трамвае добирающиеся, не имеющие вилл и латифундий на Азорских островах… ну, разве что в Крыму.
Все. Проехало. Освободили Ивана Голунова. Всенародное торжество. Великий день. Большая победа либеральной общественности над злыми и мстительными похоронных дел мастерами и прочими дурными людьми. Правда, нанесли молодому журналисту тяжелую психологическую травму…
В этот же день тихонько и незаметно освободили и Оюба Титиева, которому тоже пакетик с наркотиками подсунули, судили и дали срок…
Одного отпустили, и второго выпустили — обоим наркотики подбросили. В одном случае обещано расследование и наказание виновных в этом преступлении, в другом — не обещано. Оюба дело было далеко, на Кавказе, а там судопроизводство особое, региональное, так сказать. С печатью неизжитого родового строя…
А что делать теперь с теми 138000 (ТЫСЯЧАМИ!) заключенных в российских тюрьмах, которые тоже сидят по этой самой статье 228.1? Между прочим, это четверть всех заключенных, содержащихся в тюрьмах и лагерях. И срок, между прочим, «от десяти до двадцати лет, с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до двадцати лет» и так далее… А количество наркотика у задержанного должно быть «крупным», то есть более трех грамм. Усвоили? Уловили? запомнили? Три грамма «наркоты» — двадцать лет тюрьмы… А Ивану Голунову, как выяснилось, подбросили 4 грамма мефедрона в рюкзак и 5 грамм кокаина дома в шкаф. Девять граммов! Если суммировать сроки, как это делается в зловредной Америке, можно при желании срок и утроить до 60-ти лет!
А помните довольно свежую историю — в посольстве России в Буэнос-Айресе в 2016 году нашли 389 кг кокаина в двенадцати чемоданах, подготовленных для переправки в Россию? Сколько же лет тюрьмы надо было дать владельцам чемоданов? Жаль, владельцев не нашли. Они растворились в аргентинском тумане под звуки аргентинского танго… Обвинили в халатности стрелочника — простите! — завхоза, который думал, что в чемоданах кофе. А, может, думал, что там сыр?
Двадцать лет! За убийство дают меньше. За изнасилование — меньше. В Госдуме поняли этот перекос и уже начали разрабатывать законопроект, предусматривающий смягчение наказания до пяти лет. Одна из проблем заключается в том, что у депутатов срок всего пять лет, а нынче у них уже третий год на половине, осталось всего ничего до следующего созыва в 2021-м году, и депутатам надо поторопиться. Времени осталось мало, а принятие поправки к закону — дело хлопотное…
И есть еще один вопрос: хорошо бы знать, когда начнут пересмотр дел тех людей, которые уже получили свои сроки за наркотики и сидят в местах наказания и исправления cегодня. А ведь многие из обвиненных тоже утверждали, что наркотики им подбросили…
Выйдут ли на митинг, санкционированный или несанкционированный, в защиту этих заключенных граждане страны на будущей неделе? В следующем месяце? Это довольно опасно. Когда на несанкционированный митинг, состоявшийся 12-го июня, в день России, на следующий день после освобождения Голунова, вышли жители Москвы, более пятисот человек было задержано. Дубинки, автозаки, наручники… синяки, ссадины, трещины в ребрах, сотрясения мозга…
Где он, современный доктор Гааз? Вместо него доктор Мясников.
Нет, клевещу на российскую медицину. Остались еще российские врачи, способные на гражданский подвиг. Представляю — академик Андрей Иванович Воробьев, создатель Гематологического научного центра, выдающийся врач, совершивший прорыв в лечении лейкоза и лимфосаркомы, организатор медицинской помощи участникам чернобыльской аварии. С марта 2004 года Андрей Иванович возглавлял Независимый экспертный совет по психоактивным веществам. Этот Совет смягчил тогда наркополитику, которая сводилась к массовым репрессиям наркозависимых людей и к почти полной безнаказанности торговцев-«наркобаронов». Благодаря деятельности Совета было освобождено 36000 (тысяч!) молодых людей, получивших свои сроки за пыль героина, обнаруженную в карманах… Академик Воробьев напомнил обществу о ценности человеческой жизни. Он занимал когда-то пост министра здравоохранения, но продержался на этом посту всего год, потом его сменили более подходящие для руководящей работы люди… более гибкие, более послушные. Вообще, тихое послушание начальству стало главным достоинством чиновника, куда бы он ни был поставлен. И это тотальная подчиненность государственных людей, от охранника до министра, делает власть очень негибкой, очень тяжеловесной, и — Господи, прости! — туповатой. Не сочтите за оскорбление власти, господа, на этот случай депутаты тоже статью приготовили, но это всего лишь констатация факта… Трудно, очень трудно разговаривать с властью. Не достучишься, не докричишься… Да и подумаешь, прежде чем идти на митинг: кому охота быть избитым и уложенным в автозак?
Есть две стратегии общения с властью: одна — разговаривать, просить, умолять. В «Капитанской дочке» Пушкина описана стратегия Савельича: «Плюнь да поцелуй у злодея ручку…». Вторая — не просить, а требовать, подвергая себя риску попасть под дубинки полиции, охранников, Росгвардии.
Но 138 тысяч заключенных по статье 228.1 отбывают свои сроки, и мы не знаем, сколько тысяч из них невиновны и получили свои сроки по той причине, что им были подкинуты наркотики, как это было сделано с Иваном Голуновым. Когда начнут пересмотр этих дел? Может, завтра? Кого просить об освобождении жителей Пскова Артема и Лии Милушиных? И всех остальных?
Вот я и размышляю: что делать-то? Целовать злодею ручку? Или без устали требовать, чтобы власть вела себя в соответствии со своими законами — за преступления сажала, невиновных освобождала, а виновных в нарушении законов наказывала бы, даже если они полицейские, следователи или судьи? Закон принадлежит обществу, а не отдельным бурбонам, и хотелось бы, чтобы зубы закона пережевывали настоящих преступников, а не тех, кто как раз и требует исполнения государственных законов.
Подумаем об этом всем народом, всем обществом — и мы, и вы, и они.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.