Привет, меня зовут Агунда Ватаева, я редактор «Юг. МБХ медиа». Моя семья переехала в Беслан, когда мне было два года, и первого сентября 2004-го я, как и другие бесланские дети, пошла на линейку в школу номер 1.
С того дня прошло 16 лет. Я живу во Владикавказе. Вечером в среду после рабочего дня я, как обычно, собираюсь в фитнес-центр, поспешно заталкивая в рюкзак купальник и свернутое полотенце. В это время мне приходит сообщение в WhatsApp. «А ты помнишь этого террориста? Он был высокий с черной длинной бородой и светлыми глазами», — спрашивает моя подруга Мадина.
Ровно 16 лет назад в этот вечер мы с ней тоже были в тренажерном зале. Мы сидели там под надзором молодого боевика с огромным синяком на глазу. Полностью его лицо мы увидеть не могли — до самой развязки он так и не снял маску-балаклаву. Именно он дал воды нескольким десяткам заложников ночью второго дня.
Мадину беспокоит все, что связано с терактом. Она продолжает искать ответы на свои вопросы — те вопросы, которые волнуют почти всех экс-заложников. В том числе и меня. Вышедший год назад фильм «Новой газеты», а потом еще кино Юрия Дудя «Беслан. Помни» будто стали для нее спусковым механизмом, который заставил думать о причинах произошедшего и вспоминать это снова и снова, с целью восстановить хронологию и детали событий. Дудь сделал для пострадавших в теракте невозможное — он заставил не только обратить внимание властей на судьбы бывших заложников, но и помог самим жертвам.
Мама одной погибшей девочки благодарит Мадину за то, что она одна не забывает о подруге. «Но я ведь не одна не забываю, мы все помним», — говорит она мне. Я соглашаюсь, но понимаю, почему мать той девочки, нашей одноклассницы, так говорит, откуда у нее эта обида. Когда о Беслане забыли власти и чиновники, забыли федеральные СМИ, потерпевшим стало казаться, что о них забыл весь мир, некогда протянувший руку помощи.
Через две недели после выпуска «вДудя» о Беслане мне в директ написал парень из далекого Кургана с просьбой помочь — организовать доставку букета из 101 белой розы для одной из героинь. Огромная охапка цветов еле поместилась на переднем сиденье машины, на которой я ехала из Владикавказа в Беслан. По дороге я еще должна была передать свою медкарточку главе республиканского министерства здравоохранения.
Сразу после выхода фильма зашевелились в администрации самого президента — спустили в местный минздрав и соцслужбы поручения собрать информацию о всех пострадавших, нуждающихся в «высокотехнологичной медицинской помощи и реабилитации». Потом заявили о внесении поправок в закон «О борьбе с терроризмом», которые предусматривают льготы пострадавшим в терактах, но только тем, кто имеет инвалидность I и II группы. Внести свои предложения депутаты должны были к 1 сентября. Но, видимо, не успели.
А вот власти республики успели — 31 августа региональное правительство приняло постановление о ежемесячных надбавках в три тысячи рублей к пенсиям родителей погибших заложников. Выплаты начнутся с 1 января 2021 года. О нас вспомнил даже Путин — пообещал разработку дополнительных мер поддержки пострадавшим, назвал бесланскую трагедию «личной болью на всю жизнь». Он поручил Мишустину до конца марта 2020 года принять необходимые меры по решению этого вопроса, но началась пандемия.
Героиня фильма «Дудя» Марина Дучко, выращивающая у себя дома фиалки, впервые за 16 лет прошла полноценный курс реабилитации за границей, но ее травма оказалась «слишком запущенной» и чуда не случилось. Фатиме Дзгоевой с титановой пластиной в голове снова «всем миром» собирают деньги на лечение. «Эффекта Дудя» хватило ненадолго.
Летом многих жителей Осетии взволновал неожиданный приезд Маргариты Симоньян. Той самой Симоньян, яркая карьера которой началась у нас, в Беслане, началась со лжи о 354 заложниках, сказанной на федеральном ТВ. Оказалось, что главред RT приехала к нам для участия в создании документального фильма Александра Рогаткина «Беслан». Фильма, по мнению многих пострадавших, в том числе и меня, созданного для «России 1» в противовес тому, о чем рассказал Дудь.
Мадина снова пишет мне в WhatsApp, спрашивает, видела ли я фрагмент из «Беслана» Рогаткина на YouTube. Она очень переживает за то, что зрители снова поверят в официальную версию произошедшего, а независимого эксперта по теракту и автора доклада «Беслан: правда заложников» Юрия Савельева из-за ловкого видеомонтажа сочтут неадекватным стариком.
1 сентября этого года мы с Мадиной были вместе на траурной школьной линейке. Последний раз я приходила в старую школу в этот день в 2005 году. Мне не нравилось приходить сюда в эти дни, потому что тут всегда слишком много людей, особенно журналистов. Мне некомфортно в этом официозе и скоплении людей. Некомфортно и многим другим участникам тех событий. Но в этом году я пришла, чтобы побыть рядом с Мадиной. Спустя 15 лет после моего последнего сюда визита в спортивном зале нет и одной десятой того количества скорбящих, что было в первую годовщину. Я смотрю, как после минуты молчания из школьного двора в спортзал проходят делегации чиновников и других важных людей. Строго по иерархии: сначала глава республики и члены правительства, затем силовики, за ними представители духовенства.
Мы уходим с Мадиной с территории школы. Ближе к выходу я понимаю, что во дворе срубили многолетний дуб. Он пережил и теракт, и несколько поколений выпускников школы. Фото на фоне старого дерева было практически у каждого ученика, есть оно и у меня. Это вызывает острую грусть, будто от твоих воспоминаний оторвали очередной кусок, настойчиво заставляя забыть.
Но что-то про третье сентября мы точно должны помнить. Теперь в России это еще и день воинской славы — день окончания Второй мировой войны. Портал «Госуслуги» не поленился и пригласил всех пострадавших в теракте написать в этот день «Диктант Победы». Единственный город в республике (а может, и в стране), где не пройдет это мероприятие — Беслан, но это не помешало разослать приглашения на email всем его жителям. Пришло письмо и мне.
3 сентября, обойдя с цветами могилы всех наших одноклассников, мы с Мадиной стоим на мемориальном кладбище «Город Ангелов» и обсуждаем с девушкой из параллельного класса психологические проблемы, с которыми до сих пор борются пострадавшие. Мы признаемся друг другу, что только недавно побороли чувство вины перед погибшими, нам удалось снова научиться радоваться жизни, без мук совести. Наш разговор прерывают местные журналисты. Корреспондент одного из изданий спрашивает, что в этом году изменилось. Боялись ли пострадавшие, что траурные мероприятия не состоятся из-за ограничений по коронавирусу? Нет, отвечаю я.
Мы все очень боялись, что на третье сентября перенесут акцию «Бессмертный полк», потому что в нашей стране принято отмечать и чтить победу, а не поражение.
______________
Это текст авторской рассылки «МБХ медиа». Каждую субботу сотрудник редакции пишет вам письмо, в котором рассказывает о том, что его взволновало, удивило, расстроило, обрадовало или показалось важным. Подписаться на нее вы можете по ссылке.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.