От встречи Путина с СПЧ никаких чудес не ждали. Поскольку она была по удаленке, то было интересно, в свете последних расследований, в каком именно кабинете он сидит во время беседы. И попробовать сравнить выключатели, паркетины, решетки и дверные петли – это все-таки Подмосковье или Сочи?
А так от встречи не ждали вообще ничего. Совет – и без того не слишком вольнолюбивый – зачистили еще жестче. Права человека давно стали для Путина скучной темой, которая отвлекает его от осуществления планов по строительству пародии на Советский Союз и борьбы за многополярный мир в форме нового Занавеса в Кольце Врагов. Ждали каких-то дежурных слов. И очередных параллелей с проклятущим Западом, где все, конечно, далеко не так здорово, как у нас.
Про Запад, Путин, безусловно, сказал. Упомянув Европейскую комиссию по эффективности правосудия, которая очень высоко оценила нашу систему правосудия. И это, кстати, правда. Но, как это часто бывает у Владимира Владимировича, правда не вся. Дело в том, что данная комиссия оценивает не качество правосудия, не соблюдение законности в судах или обеспечение в них гражданских прав и процессуальных норм. Суть заключения Европейской комиссии по эффективности правосудия в том, чтобы оценить, сколько в России на душу населения судей, насколько здания судов отвечают современным нормам, есть ли в судах компьютеры и базы данных. А с этим в России порядок. На суды и судей, как и на другие подразделения карательной системы, денег в стране не жалеют.
Тут Путин был обычным «полуправдивцем», и чтобы найти в его словах нестыковки и лукавство, нужно было вникнуть в материал основательно. А в остальном встреча с членами СПЧ выглядела максимально странно.
Например, Путин говорил о Ходорковском, что тот якобы косвенно признал вину, когда просил о помиловании: «…практика – я просто, честно говоря, не помню, по-моему, это в законе есть, что человек должен признать свою вину. Иначе, если не признает вину, то как его помиловать тогда?». Но помимо того, что сам Ходорковский всегда отрицал и прямое, и косвенное признание вины, закон совершенно такого признания не требует. Помилование – акт милосердия и только. Можно признать, можно не признавать – решение зависит не от этого. Путин про это не знает? Он об этом забыл? Или ему очень не хочется самому признавать очевидные вещи?
Путина спросили про самосожжение Ирины Славиной, а Евгений Мысловский – отдадим ему должное – назвал преследования Ирины «процессуальным терроризмом». И объяснил изображающему неосведомленность и недоумение Путину, что Славина действительно была не обвиняемой, а свидетелем, но у нее устроили обыск. Следует такой диалог:
Мысловский: Это психика. У человека психика, кажется ей, что ее затравили.
Путин: Понятно. То есть вы сказали, что она была психически неуравновешенным человеком.
То есть, доведенный до самоубийства человек – просто псих, и все дело в этом! И нет других причин покончить с собой.
Ну, а про Ивана Сафронова вообще прекрасно: «Но его же осудили не за то, что он работал журналистом, не за его профессиональную журналистскую деятельность, а за период его работы в качестве советника в «Роскосмосе» и за ту информацию, которую он передавал, мы так понимаем, насколько я знаю, сотрудникам одной из европейских спецслужб»
Я выделил два невероятных места в этой цитате. Сафронову и обвинение толком не выдвинуто, а с точки зрения Путина его уже осудили! И «Роскосмос» даже с точки зрения извращенной логики спецслужб к делу отношения не имел, но Путин говорит именно про космическую корпорацию. Так что это? Полная неготовность к встрече, которая ему не интересна? Дырявая память? Или откровенные «наперстки»? Раньше таких грубейших проколов, да еще в комплекте с передергиваниями и неточностями вообще по всем ключевым вопросам дискуссии, не было.
Теперь даже не понятно, считать ли слова Путина про того же Сафронова фактическим приговором, или Путин забудет про них, как позабыл уже многое, судя по этому мероприятию.
У него, конечно, есть эта неповторимая манера: «Славина ее фамилия? Сафронов — он кто такой? Напомните мне, пожалуйста, что там происходит с этим человеком». Смысл приема в том, чтобы показать, что тебе предлагают обсуждать какую-то незначительную проблему, а эти фигуранты настолько мелкие, что он даже имен их не помнит. К такому приему Путин прибегает постоянно. Но здесь уже начинает казаться, что он просто теряет форму, и даже втирать очки толком не способен.
Впрочем, в одном важнейшем моменте осечки президент не дал. Когда Николай Сванидзе заговорил про отравление Навального. По имени Путин Навального не назвал. И стало ясно, что имя это он помнит крепко. «Если человек чуть не умер, это не значит, что нужно по любому случаю открывать уголовное дело». Здесь мы уже точно поняли, что расследовать ничего не станут. Потому что зачем расследовать, если следователи лучше всех знают, что на самом деле произошло с «известным фигурантом»?
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.