Ярче всего эта самая роль проявляет себя в широко и печально известной поговорке про всенародную рубку леса и разлетающиеся во все концы света щепки. Но не только…
Визуальный образ весны для меня с самого детства имеет прежде всего вид маленьких трогательных щепочек, резво мчащихся в не слишком масштабном, но быстром и веселом потоке ручейка, берущего начало в обреченном на бесславную погибель свалявшемся сугробе на обочине тротуара и впадающего в решетчатый люк Мировой Канализации.
В детстве я неизменно останавливался около такого ручейка и завороженно следил за увлекательным процессом этого лесосплава. Иногда какая-нибудь из щепок как-то неуклюже поворачивалась и преграждала дорогу естественному ходу событий, наподобие той гигантской плавучей дрыны, что недавно встала поперек Суэцкого канала. И тогда я брал на себя роль бога из машины и ногой, обутой в резиновый сапог, возвращал заблудшую щепку в правильное русло.
К этим «щепкам» мы еще вернемся. А пока — о другом. Как бы — о другом…
Например, о роли личности в истории. Или, напротив, о роли истории в развитии и становлении некоторых личностей. И в данном случае меня в большей степени занимают не столько Самые Главные Личности, — хотя и они тоже, — сколько те крупные или мелкие людские существа, что клубятся вокруг них. И даже не столько они сами, сколько то, что они сами о себе хотя бы иногда думают, и то, как они представляют себе свою собственную роль в этой самой истории. Ведь как-то же представляют!
Думаю я иногда о том, что кое-кто, например, из так называемых народных избранников, то есть думских дьяков и дьяковок, вдруг да и задумается о том, насколько душевно комфортабельна для него (нее) роль тупого(ой) нажимальщика(цы) на кнопки.
Он (она) вдруг неожиданно встрепенется, вспомнит, что его (ее) когда-то чему-то учили, что в таком-то году он (она) на ночном пляже читал(а) подвернувшейся(муся) под руку барышне (юноше) стихи, не исключено что даже и собственного сочинения, что он (она) когда-то объяснял(а) своим детям-жене-мужу-теще-свекрови-зятю, что он (она) «идет в политику», чтобы «влиять на процессы» и «быть полезным обществу». Ноздри его (ее) спонтанно раздуются, грудь его (ее) как-то слегка всколыхнется и окрепнет, и он (она), сам (сама) поражаясь собственному бесстрашию попросит слова и подойдет на негнущихся ногах к микрофону.
Когда гул затихнет, он (она) обреченно выдохнет и скажет, что у него (нее) есть законодательная инициатива и он (она) ее немедленно прямо вот сейчас «озвучит».
Головы, скажет он (она), внутренним врагам и иностранным агентам отсекать, конечно, необходимо, и это наша священная обязанность, а не только право, данное нам нами в первом, втором и семнадцатом чтении. Но почему это, смело скажет он (она), непременно топором? А почему бы, скажет он (она), сверкнув очами, не пилой, что, разумеется, — и это проверено временем — будет иметь несравненно больший моральный эффект и идейно-воспитательное значение.
А уж поддержит ли высокое собрание ярких и несговорчивых индивидуальностей такую инициативу или, напротив, выскажется в том духе, что это преждевременно и вообще too much и что мы, слава богу, живем в правовом государстве, а не в какой-нибудь Америке, уже будет зависеть от того, что ответят так называемому спикеру (спикерке) Оттуда, Откуда Надо, на его (ее) телефонный звонок Туда, Куда Следует.
Или что, например, думают о себе и о своей исторической роли все эти следственные, судейские и прокурорские? Ведь что-то же они думают? Или совсем ничего? Ведь интересно же! Разве нет?
И сколько их еще, таких скромных и малозаметных вершителей истории!
Ну, а что касается роли в истории Самых Главных Личностей, то эта роль мне представляется в виде все той же самой щепки, волей объективных и субъективных обстоятельств расположившейся поперек веселого ручейка, запрудившей собою его естественное течение и собравшей около себя весь, какой пригнало течением, мелкий мусор — размокшие стружки, разбухшие опилки, обгорелые спички, раскисшие окурки, скомканные фантики и использованные предметы личной гигиены, осчастливленные не только своей близостью к чему-то «Самому Главному» и не только горделивым ощущением своей причастности к «глобальным геополитическим процессам», но и тем, что им до поры до времени не придется следовать дальше по течению, то есть буквально в канализацию, где им всем, скажем прямо, самое место и есть.
И как тут удержаться от того, чтобы чуть продлить эту соблазнительную во всех отношениях метафору и вспомнить еще раз об упомянутом в самом начале подростке, который легким движением ноги, обутой в резиновый сапог, разворачивает эту злополучную щепку в сторону сточной канавы и восстанавливает таким образом вольное и естественное течение истории.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.