in

Вика Ли о женской чести на Северном Кавказе

Иллюстрация: Михаил Чернов / МБХ медиа

 Я родилась и выросла на Северном Кавказе, в Северной Осетии. Корейцев там много, так сложилось исторически. Мы народ, как говорят, адаптивный, хорошо впитываем окружающую культуру. Так и в моей семье детей воспитывают по корейским традициям с щепоткой кавказских.Если у тебя мало денег и твои родители мыслят консервативно, то у тебя не очень большой выбор в жизни. Если бы не мои родители, которые дали мне возможность развиваться более менее в том русле, в котором я хочу, и не феминистские паблики и блоги, я бы сейчас не писала эту рассылку. Я бы получила номинальное высшее образование, которым не пользовалась бы, вышла замуж за корейца (по любви) и родила, по субботам мы бы ходили в гости к друзьям, тоже корейцам, а по воскресеньям — в протестантскую церковь. И это тоже для кого-то счастье. Не надо писать о российских судах и тюрьмах, например.

О том, что на Северном Кавказе женщин шантажом принуждают к сексу и вымогают деньги, я узнала в июле, когда начала раскручивать один случай в Ингушетии.

В конце июня 40 мужчин пытались выкрасть из больницы раненого пациента, попутно избив семь полицейских, охранявших его. Оказалось, что на протяжении пяти лет, угрожая передать интимные фото и видео мужьям, он и его сообщники принуждали замужних женщин к сексу и вымогали деньги. Мужчину зовут Хасан Альтемиров, его задержали, а что сделали с женами — неизвестно. Эта история не вошла в статью, но, пока я искала людей, которые могли бы хоть что-то рассказать о случившемся, правозащитники рассказали мне о других похожих случаях.

Сначала я написала проблемный текст о том, что такая практика просто существует. Редакторы сказали, что текст безликий и нужно найти героинь. У меня опустились руки: если правозащитницы и адвокаты говорят о подобных случаях только анонимно, потому что им может угрожать опасность, кто найдет в себе силы и смелость рассказать, что их шантажировали и насиловали? Я уже пыталась смириться с тем, что текст никогда не выйдет. Без всяких надежд я звонила в правозащитные организации и кризисные центры, и мне повезло. Через две недели я уже разговаривала с женщиной, которую в тексте я назвала Эльмирой. Это был очень нелегкий разговор об изнасиловании в детстве, тайне, шантаже, насилии и каком-то немыслимом счастье в конце. Потом мне попалась история еще страшнее, я читала показания, и меня трясло. Новая редакция текста была уже готова, когда героиня попросила убрать ее историю. Еще две недели я пыталась объяснить ей, как важно рассказать о ее опыте. Но женщина была очень напугана и не хотела ворошить прошлое — эту часть текста пришлось убрать. Две истории из Чечни мне рассказала адвокат на условиях анонимности. Последнюю историю я реконструировала из решения Европейского суда по правам человека, которое мне дал представитель девушки Кирилл Коротеев. 

Истории женщин, которые мне удалось узнать, меня не потрясают. Они меня очень злят. И я не знаю, сколько еще таких историй остается не рассказанными, мне страшно представлять. Я могу поделиться лишь четырьмя.

Так как я варилась в кавказской культуре с детства, я хорошо понимаю и могу представить даже самый мрачный мрак оттуда. Я знаю, насколько важно сохранять лицо, живя на Кавказе. Мой отец, в котором нет ни единой капли осетинской крови, отправляя меня в Москву, очень буднично сказал: «Узнаю, что ты там меня позоришь, приеду и убью». И при этом он очень любящий и заботливый отец. У него просто тоже характерные представления о женской чести.

Это текст авторской рассылки «МБХ медиа». Каждую субботу сотрудник редакции пишет вам письмо, в котором рассказывает о том, что его взволновало, удивило, расстроило, обрадовало или показалось важным. Подписаться на нее вы можете по ссылке.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.