Тридцать лет назад в Москве собрался I Съезд народных депутатов СССР. Он транслировался в прямом эфире и оказался самым популярным реалити-шоу того времени — страна прилипала к телевизорам, люди не могли поверить, что эпоха бурных и продолжительных аплодисментов уходит в прошлое (как тогда казалось), что о проблемах страны можно говорить свободно и открыто.
В память о том съезде мы отобрали пять речей с пятью знаковыми, как нам представляется, идеями и попросили современных политологов и журналистов высказаться об этих идеях с позиций сегодняшнего дня.
О выступлении Юрия Афанасьева, подарившего России понятие «агрессивно-послушное большинство», размышляет экономист и публицист Владимир Пастухов.
Выступление Юрия Афанасьева на съезде
«Так вот, уважаемое агрессивно-послушное большинство, и вы, Михаил Сергеевич, то ли внимательно прислушивающийся к этому большинству, то ли умело на него воздействующий. Мы можем и дальше продолжить так работу. Мы можем быть послушными, не выстраивать очередь, аккуратненько подавать записочки. Мы можем быть благостными, как к тому нас призывал отец Питирим. Но давайте все-таки ни на минуту не забывать о тех, кто нас послал на этот съезд. Они послали нас сюда не для того, чтобы мы вели себя благостно, а для того, чтобы мы изменили решительным образом положение дел в стране»
Страницы прошлого читая,
Их по порядку разбирая
Теперь остынувшим умом,
Разуверяюсь я во всем.
Смешно же сердцем лицемерить
Перед собою столько лет;
Добро б еще морочить свет!
Да и при том, что пользы верить
Тому, чего уж больше нет?..
М. Ю. Лермонтов, «Валерик»
Главный вопрос, на который у меня нет ответа, если говорить о I Съезде народных депутатов СССР — какими глазами я должен на него смотреть? Должен ли я делать это с высоты своего сегодняшнего жизненного и политического опыта, или мне надо вернуться назад и стать моложе (и глупее, хотя и лучше качеством) на 30 лет? К сожалению, такое «или-или» существует только в теории, я не могу вытравить себя сегодняшнего из себя вчерашнего, и поэтому мои оценки никогда уже не будут безупречны. Сегодня я понимаю то, что не понимал тогда, зато тогда я чувствовал то, чего не чувствую сегодня.
Почему вообще эти события надо ворошить? Ныне живущее, бодрое и жизнерадостное поколение с трудом помнит даже, что такое большевистская революция, и уж тем более не интересуется такими историческими артефактами, как какой-то cъезд народных депутатов ушедшего с миром (что немаловажно) СССР. Что же касается людей моего поколения и старше, то наша внутренняя рефлексия почти наверняка в практически политическом смысле окажется невостребованной. Поэтому лично для меня единственной серьезной мотивацией покопаться в своей собственной исторической памяти является бескорыстное, но в практическом плане бессмысленное стремление к восстановлению исторической справедливости.
Сегодня, когда ожидаемо (потому что маятник 90-х должен был качнуться в обратную сторону) в центре общественного внимания оказалась исторически противоречивая фигура Сталина, мне хотелось бы чуть-чуть сдвинуть прицел и поставить в центр не менее противоречивую, но позитивно, а не отрицательно заряженную фигуру Горбачева. С моей точки зрения, он является явно недооцененным активом новейшей российской и мировой истории, в то время как Ельцин является ее сильно переоцененным активом. О Путине речь пока не идет, так как еще слишком рано судить, является ли он вообще активом или пассивом.
Съезд, как это видится с высоты сегодняшнего дня, был главным политическим проектом Горбачева, квинтэссенцией его политического курса. Естественно, он вобрал в себя все его перегибы и недогибы. Как это часто бывает, он был задуман как инструмент плавного и управляемого перехода системы на другую орбиту, а стал катализатором революции, столкнувшей ее с орбиты. Революционной была не столько концепция самого съезда, сколько идея превратить его работу в перманентное политическое телевизионное ток-шоу. Трансляции съезда били по мозгам, раскачивали их, провоцировали массовое брожение умов. Надо было обладать фантастической самонадеянностью, полагая, что этим процессом можно будет дирижировать продолжительное время.
Очень быстро в этом ток-шоу появились свои звезды, которые, кстати, чувствовали, что они звезды, и вели себя соответствующим образом. Звездой первой величины был Юрий Афанасьев. Если бы тогда, как сейчас, была бы сформирована культура коммерческих стендапов, то Афанасьев мог бы иметь успех, сопоставимый сегодня разве что с популярностью Дмитрия Быкова. Именно Афанасьеву принадлежит заслуга публичного размежевания оппозиции с режимом. В своем историческом выступлении он провел демаркацию границы между «меньшинством» и «большинством», и тем самым создал условия для дальнейшего формирования самосознания оппозиции Горбачеву.
В его выступлении есть два ключевых посыла. Первый сразу прогремел как выстрел и был воспринят (вполне заслуженно) большинством как пощечина. Это знаменитый тезис об «агрессивно-послушном» большинстве как опоре власти. К сожалению, выясняется, что это определение носит вневременной характер и точно так же применимо к опоре посткоммунистической власти тридцать лет спустя. Есть серьезное подозрение, что «агрессивно-послушное большинство» — это и есть тот «глубинный народ», осмыслением чаяний которого так увлечен сегодня Сурков. Похоже, что психологический портрет этого «глубинного народа» был обрисован Афанасьевым задолго до того, как Сурков озаботился его изучением.
Но был в этом выступлении еще один пассаж, на который тогда, в пылу полемики, «глаз не упал». А зря. Обращаясь к Горбачеву, Афанасьев сказал, что тот либо чутко прислушивается к этому агрессивно-послушному большинству, либо умело манипулирует им. То есть он предположил, что возможно и то, и другое. К сожалению, тогда этот нюанс мало кто из нас уловил. Мы-то все были уверены — манипулирует; а теперь, тридцать лет спустя, я думаю иначе — прислушивался. Инстинктивно, нутром историка, он почувствовал в поведении Горбачева нечто более сложное и глубокое, чем просто политическую игру прожженного политика. Или, по крайней мере, допустил возможность существования этого нечто.
Эта афанасьевская вольная или невольная оговорка раскрыла главное противоречие положения либеральной, во всяком случае — на словах, оппозиции в России. Оно состоит в том, что на самом деле она находится не столько в оппозиции к власти, сколько в оппозиции к самому русскому обществу, к его крепко спаянному большинству, всегда «агрессивно-послушному». Обычно, потеряв надежду прийти к власти при помощи большинства, российская либеральная оппозиция разными окольными путями каждый раз приходит к одному и тому же — ставит своей целью стать властью вопреки желанию большинства.
Это неправда, что российской оппозиции это никогда не удается. Отнюдь. В 1991 году она таки пришла к власти, кооптировав в свои ряды перелицованного из коммуниста в демократы Ельцина. Почему-то сегодня об этом триумфе меньшинства не принято вспоминать, и создается впечатление, что либеральная оппозиция в России – это вечный лузер. Лузером в 1991 году скорее стало-таки агрессивно-послушное большинство, как раз и превратившееся после этого в «глубинный народ». Проблема в другом: придя к власти без реальной опоры на большинство в результате цепочки переворотов и контрпереворотов, либеральная оппозиция очень скоро переродилась в полутоталитарную и полумафиозную посткоммунистическую элиту. К чести Афанасьева надо сказать, что все эти процессы уже проходили без его участия.
Сегодня ситуация повторяется. Все то же агрессивно-послушное большинство и все те же «300 либеральных спартанцев», думающих, как сначала стать властью, а потом — с ее помощью — большинством. Не надо обладать слишком развитым воображением, чтобы представить, что в случае победы, которая сегодня кажется маловероятной, но в отдаленной перспективе вполне возможна, новые либералы повторят скорбный путь старых либералов и зайдут на третий замкнутый круг российской истории.
Рискну предположить, что вырваться из этого замкнутого круга удастся только тогда, когда либеральное меньшинство научится искать точки соприкосновения с афанасьевским «агрессивно-послушным большинством», научится его перевербовывать, идти с ним на компромиссы и создавать за счет этих компромиссов широкие политические коалиции. Фейсбучная война, разгоревшаяся вокруг выборов в одном отдельно взятом округе Москвы, показывает, что мы все еще бесконечно от этого далеки.
Съезд не оставил в российской политической истории прямых наследников. Его пламенное меньшинство со временем стало альтернативным большинством, которое, ведомое номенклатурным расстригой Ельциным, санировало советское государство и вскоре стало новой властью в составе пестрой коалиции политических сил.
Спустя десятилетия эта власть снова отрастила себе собственное агрессивно-послушное большинство. Казалось бы, все вернулось на круги своя. Но это не совсем так, потому что у нас есть опыт и знание того, как это делается. И поэтому рано или поздно кто-нибудь должен будет начать с того, чтобы восстановить в той или иной форме орган представительной демократии, допустив относительно свободные выборы в него. Неважно, как он будет называться — Дума, Учредительное или Конституционное собрание или как-то иначе. И там появится легальная оппозиция, и она начнет раскачивать маятник, и тогда процесс пойдет. Надеюсь, она учтет ошибки предшественников.
30 мая читайте статью Натальи Зубаревич «Зачем России сильные регионы?» и смотрите выступление на съезде Нурсултана Назарбаева, который еще тогда ясно дал понять: у союзных республик есть свои особенные национальные интересы, и их нужно начинать учитывать.
Читайте также в проекте «1989. Речи свободы»:
«Разрушение персоналистского режима» Владислава Иноземцева — о выступлении Александра Оболенского, в первый день Съезда выдвинувшего свою кандидатуру как альтернативу Михаилу Горбачеву.
«Зачем России сильные регионы?» Натальи Зубаревич. О том, что у союзных республик есть свои национальные интересы и их нужно учитывать, на съезде впервые заявил Нурсултан Назарбаев.
«России нужно выйти из себя» Сергея Простакова — о выступлении Валентина Распутина, предложившего государству отказаться от имперского пути развития.
«Когда в России, наконец, примут „декрет о власти“?» Кирилла Рогова — о выступлении Андрея Сахарова, который заявил о необходимости отмены монополии КПСС на власть в стране.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.