Мой давний знакомый, выросший в Беларуси, уверял меня, что знаменитое белорусское «партизанство» буквально в крови у белорусов. В доказательство чего он приводил в пример своего школьного товарища, который в процессе разных совместных прогулок вдруг ни того ни с сего мог сказать со своим обаятельным белорусским акцентом: «Давай спорить, что я сейчас так спрачусь, что ты меня ни за что не найдешь». И действительно — он умел так здорово «спрататься», что обнаружить его было практически невозможно.
Это «партизанство» дает о себе знать и теперь, когда казавшийся вечным хронический харизматик Лукашенко, с недавних пор получивший от бесконечно благодарных сограждан ласковое прозвище «Таракан» и в полном соответствии с этих прозвищем вцепившийся всеми своими конечностями в уплывающую от него страну, все-таки развязал войну против собственного народа.
Он, как и прочие существа этой породы, будет тупо и упорно, глядя в пол, бубнить об «иностранном вмешательстве», о «деньгах и печеньках Госдепа» и о каком-то мифическом всесильном «Соросе». Они будут тупо и монотонно и, главное, практически хором повторять кретинское слово «проплаченные».
Ага, ну конечно проплаченные! А как еще-то бывает? «Я вот, например, — рассуждает про себя какой-нибудь из таких, — подниму разве жопу с продавленного дивана, я разве оторвусь от телевизора с умницей-Соловьевым, от пивасика с кальмаровыми опилками, чтобы пойти на холодную улицу чего-то там протестовать! Делать мне, что ли, не хера? И ни один нормальный чел не пойдет, ты чо!»
Ну, конечно, проплаченные! Разве у не проплаченных может лопнуть терпение от бесконечных оскорблений со стороны беспредельно наглой власти? Разве у не проплаченных бывает иногда чувство собственного достоинства, которое в некоторых случаях оказывается сильнее любого страха? Разве не проплаченный пойдет навстречу омоновской дубине?
А еще они бесконечно повторяют: «Вы хотите, чтобы был Майдан? Вы хотите, чтобы получилось, как в Украине?»
Когда я натыкаюсь на это самое «чтобы получилось, как в Украине», я сразу же вспоминаю одну очень известную в околокиношных кругах историю, в свое время описанную Ильфом и Петровым в одном из своих фельетонов.
В начале 1930-х годов на одной из киностудий снимался какой-то кинофильм. Режиссер был молодой и не слишком талантливый, но очень амбициозный.
Перед съемкой важного эпизода он ходил по студии и нервно повторял: «Эх, боюсь, что эта сцена получится у меня, как у Чарли Чаплина».
«Не бойся, — успокаивали его добрые люди. — Как у Чарли Чаплина у тебя не получится».
Какая Украина, тупицы! До Украины вам еще как до Луны. В Украине — выстраданная и завоеванная свобода, которую вы так ненавидите и презираете, отождествляя свободу и хаос.
Хаос, причем первобытный, прежде всего в ваших головах. А вокруг вас — тот колхозный «порадок», который так мил вашему убогому совковому воображению и который вы стремитесь навязать всем вокруг, причем навязать исключительно силой, так как других механизмов убеждения у вас нет.
Для вас, приверженцев колхозно-кладбищенского «порадка», слово «перемены» означает только перемены к худшему, то есть невыносимую необходимость думать своей башкой, принадлежать только самому себе и самому отвечать за собственные слова, дела и поступки. А такие кошмары и самому даже могучему супостату Соросу в страшном сне не могут присниться.
Но нет, без «Сороса» — никак и никуда.
Вот, читаю, например: «Также был задержан мужчина, который, как сообщается, раздавал протестующим деньги. При нем оказалось более 10 тысяч долларов».
Ага, понятно: а в глубине кармана патроны от нагана и сшиты не по-нашему широкие штаны. Это где-то мы уже слышали, кажется, в пионерском лагере, в 1959 году.
В том, что любой, абсолютно любой диктаторский режим в минуты жизни трудную врубает на полную громкость песню про иностранное вмешательство, про целенаправленную, управляемую из-за границы организацию беспорядков, про раздачу денег митингующим, ничего нового, мягко говоря, нет.
Удивлять может лишь унылое постоянство этих задушевно-фальшивых мелодий, давным-давно превратившихся в анекдот, к нашим временам даже уже и не очень смешной.
Но они бесконечно повторяют одно и то же и, главное, одними и теми же словами и с одними и теми же интонациями, не только потому что они кромешные идиоты, не умеющие придумать ничего другого. Хотя и это, конечно, тоже.
Но нет, не только. Да и не такие они, судя по всему, идиоты, как нам кажется. Потому что они знают: эта нескончаемая песня всегда, во все времена и во всех местах земной поверхности находит отклик.
Если тут и есть, о чем подумать, то, конечно, не о самих этих песнях, не об их мелодиях и текстах, изготовленных, допустим, на Говнодавленской картонажной фабрике имени Луки Мудищева.
Думать можно и нужно именно об этом загадочном феномене — о воспроизводящейся из поколения в поколение формации мужчин и женщин, в чьих лицах эти нескончаемые заунывные мелодии неизменно находят благодарного и отзывчивого адресата, который не только взволнованно внимает исполнителям этих песен, но и в меру своих вокальных способностей еще им и подпевает.
«За ними стоит Госдеп», «За ними стоит ЦРУ». «За ними стоит Сорос». Вот прямо встал и стоит, и с места его не сдвинешь никакими силами.
В общем, утюги за сапогами, сапоги за пирогами. И все — друг за дружкой.
Идеальная среда порождения и обитания «человека советского обыкновенного» — это Советская Очередь. За хлебом, за водкой, за суповым набором, за польскими колготками, за румынским сервизом, за финским сервелатом, за тортом «Птичье молоко», за Ленина увидеть в гробу… Да за чем угодно. Мне приходилось как-то видеть длиннющую очередь в ювелирный магазин, потому что, как мне объяснили сведущие люди, прошел слух о подорожании золотых изделий — вот ведь ужас какой!
Очередь при наступлении крупнейшей геополитической катастрофы двадцатого века вроде как исчезла, а «совок» остался. И воспитанная суровыми очередями специфическая бдительность («Эй, мужчина, вы куда без очереди!») никуда не делась.
Пугающие попугаи. Лев Рубинштейн о вечной теме «зловредной заграницы»
Я до сих пор вздрагиваю,...
Очереди нет, но человек советский навсегда застрял в бесконечной Очереди, а перед ним вечно маячит мучительный вопрос, кто за кем стоит и кого «здесь не стояло». «За вами, мужчина, кто стоит? Сорос? За Соросом просили не занимать — майонез заканчивается!»
А в Беларуси тем временем, как мы видим, существует или по крайней мере зарождается прямо на наших глазах настоящее гражданское общество. В отличие, как говорится, от.
Наши-то гэбэшные поводыри тоже, между прочим, любят — видимо, чтобы казаться взрослее, — употреблять выражение «гражданское общество», явно понимая его как стройную шеренгу подданных, рассчитывающихся по утрам и вечерам на «первый-второй».
В Минске на улицу вышли медики, прямо в своих белых халатах. Вышли, требуя, чтобы им дали возможность выполнять свой профессиональный долг — оказывать помощь людям, пострадавшим от дружеских дубинок и веселых резиновых пулек. И им, разумеется, за это заплатили.
Вышел хор Белорусской филармонии. Вышел и спел на ступеньках филармонии. Хору, конечно, заплатили. Сами понимаете, кто. А кто ж вам будет петь на халяву, сами подумайте! Бесплатно только птички поют.
Вышли рабочие, студенты, программисты, домохозяйки, водители, повара, бездомные, художники и музыканты. Им тоже заплатили.
Прямо бездонная бочка! Это сколько же надо ухлопать кровных долларов, чтобы сковырнуть одного обрыдлого таракана! Какая легкомысленная и неуместная расточительность, подумать только!
А белорусы между тем совсем перестали «прататься».
Настолько перестали, что в эти драматические дни в массовом порядке явили миру достойные восхищения образцы мужества, упорства, несгибаемости и зрелого правового и гражданского сознания.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.