Надеюсь, вас не напугал заголовок! Янг-эдалт — это не что-то запрещенное Роскомнадзором. Это мой любимый жанр литературы — подростковые книги, то есть чтиво для «молодых взрослых» (с английского young adult literature). Там и главному герою обычно от восьми до восемнадцати лет. Когда я устаю, начитаюсь журналистских расследований и научных статей, грущу из-за проблем и дедлайнов, я открываю эти книжки. Они, конечно, рассчитаны на подростков, но читают их все — я и мои друзья не исключение.
Я задумалась, а что я читала в детстве, когда таких книг не было в России? Если не считать школьную программу и условно «взрослые» произведения, то это были переизданные советские книги из серии «Маленькие человечки», книги Каверина и Крапивина, детективы «Черный котенок», Гарри Поттер, который взрослел вместе со мной. Сейчас, работая в медиа, которое пишет о судах и политике, я думаю — а почему я не узнавала обо всем этом из книжек? Или это прошло мимо меня?
Если так, то сейчас трудно игнорировать политические и социальные темы в подростковой литературе. Писатели вообще перестали бояться писать о страшном для детей, будь то смерть матери от рака («Щучье лето» Ютты Рихтер) или о приемных семьях («Воскресный ребенок»). Зарубежная тенденция (назовем это так) дошла и до России — писатели пишут и о политических заключенных, и о терактах, и честно об истории СССР. Я сделала подборку книг российских и зарубежных авторов, большинство из которых с интересом прочла сама — надеюсь, вам что-то приглянется.
Дарья Доцук, «Голос»
Взрыв в метро, и как он повлиял на жизнь девочки
Повесть начинается с взрыва в метро. Дата вымышленная, но история основана на реальных переживаниях — 29 марта 2010 года ее тогда еще будущий муж был в метро «Парк культуры» и застал взрыв. Тогда подорвались две террористки-смертницы «Кавказского эмирата». Во многом его переживания и легли в основу книги.
«Это случилось 21 ноября в 8:14 утра. Несколько секунд, которые длятся слишком долго. Которые ты будешь носить в себе и проживать снова и снова, как будто остальные воспоминания стерты».
16-летняя Саша, героиня романа, после теракта испытывает панические атаки. Теперь она не пользуется метро и избегает толп. Автор повести Дарья Доцук не понаслышке знает о паническом синдроме — много лет она боролась с ним.
«Когда по телевизору показали, а потом мама твоя позвонила… Я чуть с ума не сошла. Я даже представить боюсь, каково тебе пришлось, моей девочке».
Таблетки не помогают, успеваемость в школе падает, а делать ничего не хочется. Родители не понимают свою дочь, и мама отправляет Сашу к бабушке в Калининград, подальше от шумного и страшного города. Бабушка понимает внучку и успокаивает её. А что дальше, я не расскажу, а то читать неинтересно будет. Обычно я пишу короткий отзыв на книгу, на эту получился такой: «Пронзительно больно, со стороны подростка, радости и неудачи. И в итоге пронзительно хорошо».
«Ну что ты, девочка моя, твоя жизнь не остановилась. Это и есть жизнь. Болезнь, преодоление болезни – все это жизнь. Болезнь уйдет тогда, когда уйдет. Не надо ее поторапливать. А пока она здесь, нужно искать мира в душе, сосредоточиться на себе, а не на том, кто что скажет и подумает».
Дарья Доцук «Голос» — М.: Самокат, 2018
Юлия Кузнецова, «Где папа?»
Папа девочки незаслуженно оказался в тюрьме
Казалось бы, обычный дневник 14-летней девочки: проблемы в школе, непонимание среди ровесников. Понимает только папа — дома всегда ждут объятия, разговоры по душам и любимый бутерброд с вареньем перед сном. Только вот папы рядом больше нет — его посадили ни за что. Точнее, за то, что давно он подписал какие-то бумаги по просьбе директора своей фирмы и теперь должен государству огромные деньги.
В моём сознании всё никак не склеивалось то, что есть люди в форме и ЭТИ. Для меня просто есть мой папа, и он к ЭТИМ не принадлежит. Он же невиновен, мы все знаем. Но, может, и среди ЭТИХ есть невиновные… Но про невиновность знают только их родственники, а государство им не поверило. «А если, – обожгла меня мысль, – и я когда-нибудь буду невиновной, а меня посадят вот сюда? И кто-то посмотрит на меня и подумает: “Ага, она ЭТА”». Ужасные мысли были, что и говорить…
Папа заботится о дочке даже из тюрьмы, спрашивает, тепло ли она оделась. Я прекрасно понимаю людей, которые пишут в отзывах, что книжка страшная и недетская: описания тюрьмы и взрослых-то людей мало радуют.
– Тебя не обижают? – повторила мама мой вопрос.
– Каждый норовит поучить, – усмехнулся папа, – но я со всем соглашаюсь. Хотя это тяжело. У меня тонкая психика.
– Ты же ручеёк, – напомнила я ему, – всё обежишь.
– Я не знаю, каким я выйду, – сказал он, глядя на руки.
Это книга «про счастье, которое ты обретаешь в самых сложных обстоятельствах», — написала в предисловии к повести председатель фонда помощи заключенным «Русь Сидящая» Ольга Романова. И я согласна. В жизни могут быть разные несчастья, но если не опускать руки и быть сильным и честным, никакие расстояния и даже колючая проволока не смогут разорвать связь между близкими.
Нам всем кажется, что суд и тюрьма – это дело взрослых. Дети не считаются, дети – они такие сидят себе где-то в уголке, пока взрослые занимаются Действительно Важными Проблемами. Взрослым кажется, что суд и тюрьма – это они, важные проблемы.
А самые важные по-прежнему дети.
Сколько бы им ни было – пять или пятнадцать, они самые главные. Они по-своему переживают свалившуюся беду, по-своему взрослеют, несут свои новые знания и переживания – кому? Ведь самым близким взрослым сейчас не до них, когда в семью пришла Большая Проблема.
Стоит ли давать читать такое детям? Или лучше поберечь их «нежную психику»? Мне кажется, что не нужно бояться. Дети все равно узнают о российских реалиях. И лучше уж так, чем из криминальных сводок новостей.
Юлия Кузнецова «Голос» — М.: Компасгид, 2016
Юлия Яковлева, «Ленинградские сказки» («Дети ворона», «Краденый город», «Жуки не плачут», «Волчье небо»)
1930-40-е годы, блокада в Ленинграде
Книжки Юлии Яковлевой (сейчас их четыре, пятая пишется) говорят о том, о чем с детьми вообще мало говорят — о репрессиях 30-х годов, о трудностях войны, о блокаде, о том, как теряются родственники и как тяжело их узнать, когда наконец их находишь. В моем детстве про войну вокруг говорили только хорошее, а родители, кажется, не поднимали эту тему. Меня до сих пор пугает повестка «можем повторить», дети в форме на 9 мая и наклейки на машинах «На Берлин!». Полезно узнать другую сторону советской истории, да и рассказана она интересно, со стороны детей.
Первая книга, «Дети Ворона», рассказывает об исчезновении папы из семьи. Мама говорит, что он уехал в командировку, но соседи шепчутся, что его утащил Черный Ворон. Шурка рассказал старшей сестре Тане, но она не поверила. На другую ночь Шурка слышал непонятный шум, а на утро дети обнаружили, что дома нет ни мамы, ни маленького Бобки, которые спали в соседней комнате. Так начинаются приключения Тани и Шурки, которые одни остались в Ленинграде. Действие происходит в 1938 году, Ворон продолжает «утаскивать» людей.
Шурка был не виноват в этих мыслях. Эти мысли прокрадывались в тебя тайком. Они прикрывались красивыми словами: «родина», «мы», «герои», «патриот», «народ». И уже внутри вырастали в полный свой вид и рост. Присасывались своими ротиками к самой душе. Из-за них человек во всех вокруг подозревал врагов. Готов был считать шпионами собственных маму и папу. Был уверен: раз схватили, значит виноваты. Думал «так им и надо» про тех, с кем случилась беда. Не сомневался. Не спорил. Не боролся. Боялся. И верил в Ворона: с восторгом или страхом.
Сама Юля рассказала, что книга отчасти биографична. Именно история ее семьи привела ее к мысли, что об этом не надо забывать. Но в основу книги легла история не только семьи Юлии — миллионы советских детей пережили такое же тяжелое детство, если не хуже. Первая книжка, как и другие, получились немного мрачными, но Яковлева объясняет, почему об этом важно читать: «…лучше детям встречаться с такими вещами в безопасном пространстве книги, чем в реальной жизни. Я искренне желаю всем детям, чтобы все это они только в книжках и испытали бы, а их собственная жизнь оказалась спокойной и счастливой».
Это не ошибка, раз хватают тысячи невиновных, тысячи честных людей. Тысячи — это не ошибка. Они хватают невиновных. И знают это!
Меня поразила эта книга не только самой темой, о которой так упорно молчали в детской литературе в моем детстве, но и тем, как она написана. Это правда книга для детей! Кто-то говорит, что она написана в жанре магического реализма. Для этого есть все основания: в романе есть бдительные уши в стенах, которые можно заткнуть хлебным мякишем, люди-невидимки, сквозь которые ездят трамваи и бредут прохожие. Это все сказка, потому что верить в то, что происходило тогда на самом деле, не хочется. А когда ты маленький, ты даже до конца не понимаешь, что вокруг, организм строит защитную стену из сказок, но даже они не получаются веселыми.
«Так вот что значит — не бояться, — думал Шурка. — Это значит — очень-очень бояться, но всё равно идти вперед, только вперед».
Вторая часть, «Краденый город», уже про блокаду. Таня, Шурка и Бобка теперь дети врагов народа (но сами они не догадываются). Теперь они живут у тети. Многое до сих пор им кажется странным — когда тетя высылает посылку с продуктами и теплыми вещами в Красноярский край, Шурка не догадывается, что это для его мамы, он начинает подозревать ее в шпионаже. Детям мерещится волшебная страна, где они смогут вдоволь поесть, они боятся страшную дворничиху, людоеда и угрюмый Ленинград. За слоем сказочного мира проглядывает мир реальный — и ты читаешь книжку взахлеб, чтобы узнать, что будет дальше.
Газеты, висевшие на шнуре, лежавшие на прилавке, набухли от сырости. А может, от слез: в них были новости с фронта.
«Жуки не плачут», кажется, должны были стать чуть менее нервными — ребят эвакуируют, самое страшное позади. Но книга тоже вышла жесткой. На дворе 1943-й, герои в разлуке: Саша с Бобкой в маленьком уральском городке, Таня – в Средней Азии. Но в тылу совсем не спокойнее: унижения от хулиганов, плохо скрываемая ненависть к эвакуированным от местных жителей, голод, нищета, мучительная неизвестность о судьбе родных. Шурка отказывается снимать шапку — в блокаду он привык и спать, и есть в ней. А вдруг опять блокада? Все несчастья не отбирают у героев надежду на хорошее.
Такое сейчас время, что только зверям и хорошо.
Четвертая книга, «Волчье небо», только-только вышла. Ленинград уже освободили, Шурка и Бобка вернулись из эвакуации. Можно вернуться к обычной жизни, но война сильно изменила всех героев. А еще Таня не вернулась… Это единственная книга из всей серии, которую я не читала. Надеюсь, мне хватит времени на праздниках!
Юлия Яковлева «Дети ворона» — М.: Самокат, 2016
Юлия Яковлева «Краденый город» — М.: Самокат, 2016
Юлия Яковлева «Жуки не плачут» — М.: Самокат, 2018
Юлия Яковлева «Волчье небо» — М.: Самокат, 2020
Гэри Шмидт, «Битвы по средам»
Школа, Шекспир, война во Вьетнаме
Честно говоря, эту книгу я нашла как раз во время написания статьи и читаю ее сейчас. И не могу оторваться! На самом деле, повесть не про политику, здесь она идет фоном — война во Вьетнаме, волнения в стране, вопросы веры… Главного героя зовут Холлинг Вудвуд. Ему 12, он живет в Лонг-Айленде, и это будет очень важный для него год — проверка друзей на прочность, первая влюбленность, налаживание отношений с семьей. Вспомните себя в эти годы — именно тогда чуть ли не впервые чувствуешь взросление, какую-то ответственность и сам начинаешь решать конфликты.
Вы никогда не встречались с диктаторами маленьких стран? Так вот, это тоже их тактика: народ надо держать в постоянном нервном напряжении.
Хоть книжка больше про учебный год Холлинга, про то, как он влюбился, поучаствовал в театральной сценке и полюбил Шекспира, она полна проблем 1967-68 годов. Учеба проходит под телерепортажи о Вьетнамской войне (Холлинг облегченно вздыхает, когда начинается реклама). У учительницы муж погибает на этой самой войне — потом Вудвуд узнает, что его не убили, а просто командир оставил бойца при отступлении. Одноклассники часто шутят про то, что особо веселым ученикам нужно ехать выступать в Сайгон, хоть солдат поразвлекают. В классе появляется новая девочка Мей-Тай, которую католическая церковь вывезла прямиком из Вьетнама. Возможно, читать книгу без знаний об этом времени сложновато, но у многих моих приятелей это, наоборот, вызвало интерес.
— А почему ты не в школе?
— Я боюсь, что на неё упадёт атомная бомба.
— Сегодня таких осадков не обещали.
Книга и описывает период Вьетнамской войны, но написана она в 2007 году. Возможно, раньше об этом периоде тоже говорили не так много в публичном пространстве, по крайней мере в детской литературе. Есть в романе какая-то старомодная основательность, ненавязчивая мораль и теплые воспоминания о прошлом. Кажется, что некоторые ситуации у автора вызывают ностальгию.
Рабство процветает благодаря невежеству. Избавившись от невежества, люди начинали искать путь к свободе.
Герои у Шмидта — не идеалисты, они живые и противоречивые. Иногда они добрые, иногда — строгие, местами поступают неправильно. Смешно читать это с позиции уже неподростка и хочется сказать взрослым персонажам из книги: «Зачем вы так? Почему вы не слышите своих детей и учеников?». Книга, казалось, задевает много серьезных проблем, но я смеялась в голос (и еще до половины не дочитала).
У этой книжки есть непрямое продолжение, «Пока нормально». У главного героя Дуга Свитека один брат служит во Вьетнаме, у второго криминальные наклонности, сложные отношения с отцом. А тут еще и переезд. В «Битвах» Дуг Свитек играл второстепенную роль, но тут он вышел на первый план. Как и в первой части, Гэри Шмидт исследует жизнь Америки в конце 1960-х годов: войны, разрыв поколений, гражданские протесты и движение «детей-цветов», домашнее насилие и патриархальные ценности. Все эти события коснулись героев книги. Тем не менее, «Пока нормально» – это не историческая повесть, а книга для подростков о подростках.
Гэри Шмидт «Битвы по средам» — М.: Розовый жираф, 2015
Юрий Никитинский, «Вовка, который оседлал бомбу»
Дружба, война и шалости
Владу вместе с мамой пришлось переехать в другой город, потому что в родном началась война. Вся книга — это воспоминания Влада о жизни в том городе. А особенно о Вовке, его лучшем друге. Столько смешных историй! Поджечь бак из-под краски и остаться без бровей на какое-то время, выбить лампы из беседки и оставить весь двор без шашлыка, выбить другу глаз — ни дня без приключений!
Бомбы прилетели прямо в школу. Одна взорвалась возле столовой, другая — на стадионе. Еще одна воткнулась у ворот. Воткнулась, но не взорвалась.
Пока родители мчались домой с работы, Вовка умудрился оседлать неразорвавшуюся бомбу.
— Вовка, слезь с бомбы! Взорвется! — закричал я.
— Владян, это не бомба, а снаряд! — весело отозвался он. — И раз шмякнулся и не взорвался, то теперь уж точно не взорвется!
Однажды Вовка даже залез на бомбу. На бомбу, которая только упала! Вот такой он был отчаянный. Этот мальчишка хоть и шалун, но своих друзей и семью очень любит.
Мы сидели с Вовкой в подвале. Наверху гремели взрывы. И никаких тебе звезд.
Это книга совсем детская, ее можно читать и в десять лет. Текста немного, да и война тут мимоходом, будто на периферии. Для детей гораздо важнее то, что происходит с ними сейчас: дружба, сбитые коленки, экспедиции по помойкам и бегство от разозлившегося соседа.
Юрий Никитинский «Вовка, который оседлал бомбу» — М.: Компасгид, 2018
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.