Тот , кто изменил ситуацию в диссидентском движении
Умер Юрий Федорович Орлов — основатель Московской Хельсинкской группы, один из самых известных советских диссидентов. Ему было 96 лет. Кто такой Юрий Орлов и чем он отличается от других инакомыслящих советского времени?
Большинство наших современников, особенно родившиеся после перестройки, имеют весьма смутное представление о том, кто такие диссиденты и чем они вообще занимались. Если в обычной аудитории, не связанной с активизмом и правозащитной тематикой, спросить, кого из диссидентов знают присутствующие, думаю, они с грехом пополам назовут Людмилу Алексееву, Сергея Ковалева и, пожалуй, все. Это потому, что в школьных программах диссидентство не изучают , а если изучают, то очень фрагментарно. А зря. Если бы изучали , то знали бы, кто такой Юрий Федорович Орлов. И что такое Московская Хельсинкская группа, которую он основал.
МХГ, которая помогает власти и обличает ее
1 августа 1975 года в Хельсинки после совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, в котором принимали участие главы всех европейских государств, а также США и Канады, был подписан так называемый Заключительный акт, где каждая из стран, в том числе и СССР, принимала на себя обязательства по соблюдению международных стандартов в области прав человека. В конце 70-х идея создания организации, которая бы контролировала соблюдение Советским Союзом своих обязательств в области прав человека, пришла в голову сразу нескольким диссидентам, но воплотить ее в жизнь смог именно Юрий Федорович Орлов.
Учредительный документ о создании Московской Хельсинкской группы подписали 11 человек: Людмила Алексеева, Михаил Бернштам (эмигрировал в сентябре 1976 г.), Елена Боннэр, Александр Гинзбург, Петр Григоренко, Александр Корчак (в 1977 г. вышел из МХГ), Мальва Ланда, Анатолий Марченко, Юрий Орлов, Виталий Рубин (эмигрировал в июне 1976 г.), Анатолий (Натан) Щаранский.
О создании группы Юрий Орлов объявил 12 мая 1976 года на пресс-конференции для иностранных журналистов, устроенной дома у Андрея Сахарова на Земляном валу. Первым из группы арестовали Александра Гинзбурга, а в феврале 1977 года и Юрия Орлова. Группа просуществовала до 1982 года, тогда в ней осталось всего два человека: все остальные были арестованы или эмигрировали.
МХГ занималась сбором информации о нарушениях прав человека, полученной от граждан СССР. Документы, составленные на основе этих сведений, направлялись по почте в канцелярию Президиума Верховного Совета СССР, в московские посольства стран-участниц Хельсинкских соглашений, а также передавались корреспондентам зарубежных СМИ. Было выпущено 195 информационных документов и несколько обзоров о ситуации с правами человека в СССР.
Юрий Орлов был осужден в 1977 году на 7 лет колонии и 5 лет ссылки. В июле 1983 года австрийский канцлер Бруно Крайский ходатайствовал о его освобождении, но безуспешно. В 1986 году Орлов был лишен советского гражданства и выслан из СССР в обмен на арестованного в США советского разведчика Геннадия Захарова, сотрудника представительства СССР в ООН.
В 1989 году в России была воссоздана Московская Хельсинкская группа (МХГ). Ее бессменным председателем стала Людмила Алексеева. После ее смерти организацию возглавили Вячеслав Бахмин и Валерий Борщев. Вячеслав Бахмин познакомился с Юрием Орловым в январе 1977 года, когда вместе с друзьями создал «Рабочую комиссию по расследованию использования психиатрии в политических целях».
Вячеслав Бахмин вспоминает:
Юрий Федорович привнес некоторую системную деятельность в диссидентское движение. Диссиденты — это вообщем-то довольно неорганизованная группа людей, которые были не согласны с тем, что происходило в стране. И по всякому они этому пытались противиться, выступать против. Но серьезных организационных форм в движении до Орлова не было. Если были, то они были задавлены в самом начале.
Так что, с одной стороны, Юрий Федорович создал некую структуру, которая объединила людей, несогласных с тем, что происходит в нашей стране. А с другой стороны, эта группа дала старт международному движению, которое, на самом деле, значительно повлияло на то, что случилось потом в конце 80-х годов во всем мире, когда была разрушена Берлинская стена и произошли глобальные политические изменения. Орлов — один из тех людей в диссидентском движении, которые реально изменили ситуацию.
Дело в том, что ученые привыкли работать в соответствии с логикой понимания происходящего в мире и в соответствии с некими принципами, которые совершенно не приемлют прямую ложь, подтасовки, лицемерие, то, чем отличались тоталитарные страны и всего того, о чем, например, писал Оруэлл. Сам научный метод противоречил ситуации, которая складывалась в стране, той лжи, той пропаганде, которую они постоянно видели. Поэтому многие ученые были против того, что происходило в СССР. Просто не у всех хватало сил, желания, храбрости, ресурса, чтобы активно выступить, как это сделали Андрей Сахаров, Юрий Орлов, Андрей Твердохлебов, Сергей Ковалев и многие из тех, кто вышел из научной среды.
Орлов прожил длинную жизнь. Она похожа на жизнь Ковалева, Сахарова не только потому что они все ученые, но и потому, что каждый из них в какой-то момент почувствовал, что не может жить во лжи и стал протестовать. Если Сергей Ковалев выступал в 50-х годах против академика-генетика Лысенко, то Орлов тоже выступал в 50-х годах против политических репрессий сталинского времени. И за эти выступления он фактически был изгнан с работы. Он стал ученым, членом-корреспондентом Армянской Академии наук, много лет проработал в Ереване, затем вернулся в Москву. Конечно, талант этого человека состоял в том, что он вовремя понял, куда и как надо двигаться. Фактически то, что сделал Орлов, это первое политическое действие в диссидентской среде. До этого были всякие протесты, выступления, демонстрации, но он создал группу, которая ввязалась в большую политику и использовала большую политику, чтобы добиться изменений в стране и в мире. Это то, чего чуралось большинство диссидентов. Они не хотели ввязываться в политику, и создание этой группы не было единодушным.
Как можно содействовать соблюдению Хельсинкских соглашений и, по идее, тем самым помогать власти? Что должна была делать Хельсинкская группа? Она должна была помогать властям воплощать в жизнь те нормы, которые были заложены в Хельсинкском акте. Многие диссиденты были против этого. Я не участвовал в этих дискуссиях. Я познакомился с Орловым в январе 1977 года, когда мы создали свою группу — рабочую комиссию по использованию карательной психиатрии в политических целях. Мы проверили пресс-конференцию о создании этой группы как раз, когда начались аресты членов Московской Хельсинкской группы. Александра Гинзбурга арестовали первым, а через месяц в феврале арестовали Орлова. Я общался с ним целый месяц до его ареста.
Удивительно, что в этих условиях, когда арест был неминуем, он, как ученый больше думал не о том, как избежать этого ареста, а как сделать так, чтобы Хельсинкская группа продолжала работать без него. Он думал о том, кто заменит его на этом посту, разговаривал с членами Хельсинкской группы , стараясь дать им какой-то дополнительный импульс, сделать так, чтобы в это тяжелое время группа не прекратила свою работу, а продолжала действовать по тем заветам и принципам, которые в самом начале были заложены в заявлениях Хельсинкской группы.
С каждым новым арестом членов Хельсинкской группы туда вступали новые люди, поэтому арестовать всех так и не смогли. Группа просуществовала вплоть до 1983 года , когда в ней осталось только два человека. Власти, как известно, боялись любого организованного движения. И они поняли, что это организация представляет серьезную угрозу, поскольку весть о создании Хельсинкской группы была подхвачена во всем мире, подхвачена политиками, правозащитниками. После московской Хельсинкской группы появились Хельсинкские группы во многих республиках Советского Союза — украинская, армянская, грузинская, литовская. Это было движение внутри Советского Союза, но оно перекинулось и на весь мир, потому что такие же группы создавались и в других странах социалистического лагеря. И власть тут же почувствовала угрозу. Это была уже не просто кучка диссидентов, которые выходили на Пушкинскую площадь раз в год, а после расходились по домам. Это была некоторая последовательная интенсивная работа, потому что документы Московской Хельсинкской группы выпускались регулярно по разным поводам. Это не были просто политические декларации, а сборники с конкретными данными, показывающими, как СССР нарушает подписанные им договоренности, осуществляя различного рода политические и экономические репрессии. МХГ делала свои обвинения достоянием гласности во всем мире. Понятно, почему советской власти это не нравилось.
Опасные мысли диссидента Орлова
После высылки в США, Юрий Орлов написал книгу воспоминаний «Опасные мысли». Эта книга наравне с книгой Владимира Буковского «И возвращается ветер» — документы эпохи , свидетельства времени, свидетельства о жизни настоящих титанов, которыми были Владимир Буковский и Юрий Орлов. В книге «Опасные мысли» два предисловия.
Первое написано для американского издания и датировано 22 июля 1991 года:
К несчастью, моя жизнь не была скучной. По природе я человек кабинетный: люблю размышлять в одиночестве, проводить вычисления на доске и разглядывать, что я там написал, с расстояния. Вместо этого половина жизни прошла в шумных, порой мерзких местах, переполненных народом. После счастливого детства, прошедшего среди людей деревенских, я был рабочим, делая танки Т-34, армейским офицером, активным членом КПСС, профессором, диссидентом, заключенным, ссыльным. Получилось путешествие сквозь все почти слои советского общества.
Непросто описать такую жизнь. Многие скажут, что автор, кажется, человек достойный, но определенно пристрастный, потому что истории, какие он нам тут напредставил, абсурдны, невозможны. Остальные проворчат, что, мол, автор, определенно, человек достойный, но, кажется, тривиальный, потому что его истории банальны, ничего нового. А факт состоит в том, что абсурд есть норма и банальность в Советском Союзе. Такова просто суть дела и мой опыт по необходимости отражает ее. Это правда, что я был единственным в нашей семье арестантом; и верно, что мне необычно повезло с освобождением из Сибири. Но во всем остальном моя жизнь фактически не была экстраординарной. Мне бы хотелось, чтобы читатель увидел в этой книге картину миллионов и миллионов других жизней и получил общий взгляд на русскую трагедию двадцатого века, которая, на самом деле, есть величайшая трагедия интеллектуальной истории человечества.
Сегодня блестящая, в деталях разработанная идея справедливого, рационального общества — идея социализма — терпит унизительное поражение. Одна из главных причин, почему так получилось, состоит в том, что интеллектуалы, родившие идею, не учли природу самого интеллекта. Интеллект не чувствует любви. Он не чувствует физической боли. Он привержен порядку и окончательным решениям. Поэтому он способен порождать идеи сколь угодно беспощадного насилия, включая самоуничтожение и уничтожение всего живого. «Справедливое» и «рациональное» советское общество утопило само себя в океане крови, и затем ему потребовалось три десятилетия, чтобы снова выплыть на поверхность. Шестьдесят пять миллионов — мертвы. Шестьдесят пять миллионов. Любое будущее общество, основанное на экстремальной концепции справедливости, рациональности и окончательного решения социальных проблем, придет к такому же концу.
Как русский диссидент, я участвовал в движении, которое помогло советскому обществу вынырнуть на поверхность. Сегодня, высланный из страны, я наблюдаю с оптимизмом, как она начинает плыть к берегам. У меня нет сомнений, что в двадцать первом столетии этот недоросток истории станет здоровым и нормальным народом. Может быть, другие народы чему-то научатся на опыте русской трагедии. Но величайшая проблема, проблема Беспощадного Интеллекта, останется неразрешимой.
А второе предисловие написано через год для русских читателей книги. Оно отвечает на вопрос, почему Юрий Орлов, в отличие от Людмилы Алексеевой, не вернулся поднимать правозащитное движение на родине.
Меня иногда спрашивают, почему я сам не возвращаюсь в страну. Отвечаю. Я не эмигрировал добровольно, а был лишен гражданства и депортирован прямо из Лефортовской тюрьмы. Я жертвовал для страны своей научной карьерой, начиная с 1956 года, и личной свободой — с 1977 года, во времена, когда мое личное сопротивление режиму было наиболее эффективным и когда подавляющее большинство вполне эффективных сегодняшних политиков-антикоммунистов было еще встроено в коммунистическую систему. Мне 68 лет. У меня имеются научные идеи, которые в Пермских лагерях я не мог разрабатывать. Я исполнил свой долг и теперь занимаюсь почти исключительно наукой. Я хотел было поблагодарить в связи с этой книгой множество людей, но их набирается слишком много. Поэтому я упомяну главных. Александра Солженицына, чья одобрительная реакция на первые главы очень вдохновила меня. Иосифа Бродского, который, по прочтении моих первых опытов дал несколько важных общих и технических советов; Владимира Войновича, чьи положительные замечания я помню до сих пор, а отрицательные забыл сразу. И, конечно, мою жену Сидни, которая очень помогла в организации материала. Она преподает в Корнелле writing — умение излагать мысли, а сейчас, когда я пишу предисловие, косит вместо меня траву вокруг дома, разгоняя шумом трактора оленей, диких индюшек и бурундуков. Мы живем в лесу, в десяти минутах езды от университетских лабораторий.
Юрий Орлов умер в Америке, которая стала для него второй родиной. Он занимался наукой, и всегда был верен себе и как написал о нем Иосиф Бродский: «Орлов хорошо знал о том, что человек может сделать с человеком, и как человек может с этим справиться».
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.