Уже вторую неделю Польша охвачена массовыми протестами: несмотря на ограничения, связанные с пандемией коронавируса, тысячи людей выходят на марши, блокируют города и даже устраивают беспорядки. Все это — из-за почти полного запрета абортов, к которому приведет новое решение Конституционного суда. Положение настолько серьезное, что несговорчивое польское правительство решило отложить вступление нормативного акта в силу и призвало протестующих к диалогу. Таня Ускова поговорила с жителями Польши и рассказывает, почему аборты стали для многих из них “последней каплей”, как это связано с церковью и коронавирусом, и могут ли выступления против правительства привести к всплеску уличного насилия.
«Я вышла на улицу потому, что нам не оставили выбора, нас поставили к стенке, — рассказывает Катажина, участница протестов в Варшаве. — Мне 37 лет, я жительница большого города, мы — обычный средний класс. Но у нас нет выбора, потому что то, что сейчас происходит в Польше, это, говоря прямо, *** (фигня — “МБХ медиа”)».
Катажина Квятковска-Москалевич живет в Познани. В прошлую пятницу вместе с семьей приехала в Варшаву, в которой из-за пандемии коронавируса не была уже полгода. Приехала ради участия в самом масштабном марше протеста против запрета абортов. На улицы Варшавы вышли более ста тысяч человек. Всего в протестах, проходивших в тот день в сотнях польских городов, по разным оценкам, приняли участие от 400 до 800 тысяч человек. Эти выступления продолжаются уже двенадцать дней.
Все началось 22 октября, когда польский Конституционный суд принял решение ужесточить и без того очень жесткое законодательство об абортах, запретив их в случае, если плод неизлечимо болен, может родиться мертвым или с инвалидностью. После этого решения легальными в Польше аборты будут только в двух случаях: если зачатие произошло в случае инцеста или изнасилования и когда беременность угрожает жизни матери.
Но требование отменить решение Конституционного суда стало не единственным на этих протестах. Ужесточение законодательства в этой области стало лишь триггером, который заставил людей выйти на улицы.
«С первого дня эти протесты были не только про аборты, потому что их главный слоган звучит как “проваливайте”, — говорит Настя Подорожная, еще одна участница протестов в Кракове. — Это адресовано правительству. Мы хотим, чтобы оно ушло в отставку».
«Рассказ служанки»
«Когда мне было 15-16 лет, я прочитала впервые “Рассказ служанки” Маргарет Этвуд, — говорит Катажина. — Тогда мне этот сюжет казался какой-то сказкой. Было начало “нулевых”, мы вступили в Евросоюз, и казалось, что мы движемся к чему-то лучшему и хорошему. Эта книга казалось чем-то несбыточным, какой-то фантастикой из совершенно иного мира».
Еще до спорного решения Конституционного суда в Польше аборты были почти полностью запрещены. Как рассказала «МБХ медиа» Ольга Еркина, польская журналистка из Вроцлава, множество женщин давно делали аборты за границей:
«Добровольные аборты, такие как есть в России, у нас были запрещены. За исключением нескольких случаев: изнасилование или инцест, тяжелая болезнь плода и угроза жизни матери, — объясняет Ольга. — Сейчас отменили только второй пункт. Но вообще я видела многие свидетельства, что даже в случаях, когда аборт был разрешен, некоторые врачи отказывались его делать. И в Польше ни для кого не секрет, что большинство абортов делались за границей — например, в Чехии, Словакии или Германии».
Разговоры же о том, чтобы запретить аборты полностью, в Польше тоже идут давно: как минимум, с 2016 года. Тогда власти впервые рассматривали это предложение, и тысячи женщин вышли в черных одеждах в знак протеста на улицы польских городов.
«В 2016 году я посмотрела уже сериал “Рассказ служанки” на Netflix, и уже с совсем другими чувствами, — рассказывает Катажина. — Тогда уже предпринимались первые попытки ужесточить и так жестокий закон. И я знала, что то, что происходит в книге, касается меня, моей дочки, всех нас. То, что тогда невозможно было даже себе представить, сейчас становится реальностью».
Но тогда протесты женщин против запрета не еще объединяли такое большое количество людей, требующих одного: серьезных политических перемен.
Первая красная черта: коронавирус
Запрет абортов противоречит базовым правам человека, говорит Настя Подорожная в ответ на вопрос о том, почему она вышла на улицу.
«Я не знаю, затронет ли меня когда-нибудь эта проблема. Но я считаю, что у гражданок страны обязательно должен быть свободный доступ к абортам», — говорит девушка. И тут же добавляет: «Конечно же, я хочу отставки правительства, которое решило заниматься настолько спорным для общества делом посреди пандемии, во время второго локдауна. Это крайне безответственно, это манипуляция».
В Польше действительно очень сложная ситуация с коронавирусом — ежедневно заболевает по 15-20 тысяч человек, всего в стране больше 400 тысяч активных случаев инфицирования. Многие протестующие уверены, что власти специально воспользовались ситуацией, рассчитывая, что осторожность помешает протестующим активно выходить на улицы.
«Люди понимают, что массовые протесты сейчас — это угроза и опасность, и это еще больше разжигает их пыл», — говорит Ольга Еркина.
По словам Ольги, большинство протестующих старается соблюдать правила поведения при пандемии — носят маски, пытаются соблюдать дистанцию. Там, где это возможно, многие выбирают автомобильную форму протеста — оклеивают машины тематическими стикерами, сигналят в поддержку пеших протестующих. «Естественно, это опасно. Но какой у нас выбор? Мы не будем сидеть только потому, что идет эпидемия. У нас есть право на выражение своего мнения», — говорит Ольга.
Вторая красная черта: «компромисс»
По словам Станислава Кувалдина, специалиста по новейшей истории Польши, научного сотрудника Центра европейских исследований ИМЭМО РАН, тема регулирования абортов в этой стране долгое время считалась табуированным вопросом. По этой теме и у левых, и у либералов, с одной стороны, и у религиозных консерваторов, с другой, заключен некий «компромисс», считает эксперт.
«Компромиссом» поляки называют решение, принятое в 1993 году и подтвержденное в 1997: относительно свободное регулирование вопроса с прерыванием беременности, существовавшее в социалистическое время, было отменено, и его заменили запретом — за исключением тех самых трех случаев: тяжелой болезни плода, изнасилования или инцеста, или угрозы жизни матери.
«Это назвали компромиссом потому, что церковь хотела полного запрета, — объясняет живущий в Польше Ян Сурман, бывший исследователь Высшей школы экономики и независимый историк, — И правящая партия тогда, понимая, что это приведет к серьезным протестам, заключила с церковью сделку (оговорив три случая, когда аборты разрешены — “МБХ Медиа”). Конечно, это был очень консервативный закон, но не настолько, насколько хотела католическая церковь».
«Польша такое же светское государство, как Россия демократия»,— говорит Ян Сурман. Хотя формально по Конституции Польша считается секулярной страной, влияние католической церкви в ней очень высокое.
«Церковь играла серьезную роль в то время, когда Польша входила в состав империй и не существовала как государство. Националисты, их идеи о независимости и возвращении государственности поддерживались церковью. Даже социалисты в 1960-х годах вынуждены были сотрудничать с костелом, потому что от этого зависело отношение к ним населения», — говорит Сурман.
Пришлось с мнением церкви считаться и новым властям, в 1990-х. Большинство выходящих на улицы уверены, что католическая церковь принимала активное участие в решении о запрете абортов. На выступлениях часто звучат требования сокращения или прекращения финансирования костела, а некоторые радикально настроенные демонстранты даже атаковали соборы. Они врывались в них, срывали мессы, одевшись в костюмы героинь «Рассказа служанки», рисовали граффити.
По официальным данным, около 90% населения Польши считает себя католиками. Это дает церкви право участвовать в публичной политике: она в большом объеме финансируется государством, в самих костелах может проходить политическая агитация, а в парламенте, например, установлены католические кресты.
Но дело в том, что активных прихожан католической церкви, скорее всего, гораздо меньше, говорит Ян Сурман. Для того, чтобы перестать считаться прихожанином, нужно совершить акт апостасии (отречения от веры). Сделать это в Польше очень сложно из-за большого количества необходимых процедур, которые нужно пройти. Но именно сейчас, после принятия решения о запрете абортов, многие поляки собираются в знак протеста совершить этот акт.
Как, например, Патрик, еще один участник демонстраций в Кракове. Он хочет покинуть общину в знак протеста против запрета абортов и слишком большого влияния костела на политику в стране. «Я не хочу быть частью церкви, когда происходит что-то подобное. И я очень зол, что церковь в нашей стране имеет такую власть над людьми». Он, судя по всему, такой не один. В соцсетях появился анонс мероприятия, в рамках которого около десяти тысячи людей собираются пройти апостасию прямо перед Рождеством.
Станислав Кувалдин сомневается, что церковь могла выступать за принятие решения об абортах в его нынешнем виде. Хотя костел официально поддержал закон, ему не было выгодно делать это публично и проявлять инициативу — такой шаг серьезно ударил бы по ним. Стоит отметить, что когда протестующие стали нападать на храмы, церковь заявила, что не нуждается в защите государства. Кувалдин говорит, что подобное решение могло быть связано с другими политическими причинами — в частности, интересами правящей консервативной партии «Право и справедливость».
«Каждый раз, когда правящая коалиция предлагала пересмотр абортного законодательства, это вызывало огромный протест. Это была точка кристаллизации общества. То, что происходит сейчас, показывает, что правящие силы резко нарушают принятые правила игры, к которым все привыкли», — говорит Кувалдин.
Третья красная черта: Конституционный суд и «Право и Справедливость»
«Право и Справедливость» — правая консервативная партия, с 2015 года она находится в Польше у власти. Партия победила с националистическими и популистскими лозунгами, а ее лидер Ярослав Качиньский, хоть и не занимает правительственного поста, считается очень влиятельной (если не главной) политической фигурой. Именно к его дому протестующие в Варшаве пытались подойти в прошлую пятницу — демонстрантов не пустила полиция, использовав слезоточивый газ.
По словам Станислава Кувалдина, большое возмущение поляков вызвало то, каким образом было принято решение о запрете абортов. Оно не обсуждалось в парламенте и фактически было принято за закрытыми дверями даже без консультации с другими партиями. К тому же, это постановление принял Конституционный суд, состав и способ формирования которого с момента прихода к власти «Права и Справедливости» вызывает большие вопросы и у поляков, и у руководства Евросоюза.
«Когда “Право и Справедливость” пришли к власти в 2016 году, они не имели большого влияния на Конституционный Суд, судьи были избраны задолго до этого, — объясняет Ян Сурман. — Но тогда они использовали не совсем легальные методы и избавились от тех судей, которые их не устраивали: например, отправили на пенсию тех, кто был старше 65. А потом назначили других, из своей партии. Некоторым из них, кстати, было больше 65 лет».
Оппозиция, говорит Кувалдин, давно оспаривает легитимность этого суда. И принятие подобных противоречивых решений с его помощью — это переход очень важной границы, сильно радикализующий общество. Никто из протестующих и аналитиков не понимает, зачем «Праву и Справедливости». Проблема, наконец, и в том, что пересмотр решения этого суда невозможен.
«В этом и заключается все отчаяние ситуации, — объясняет Кувалдин. — Был сделан шаг, от которого отступить практически невозможно. Единственный вариант — не публиковать это решение, тогда оно не вступит в силу». Похоже, именно его выбрало правительство страны, накануне устами представителя канцелярии премьера Михала Дворчика объявившее о том, что откладывает вступление решения в силу и призвавшее к диалогу в «этой вызывающей эмоции ситуации».
Радикализованное польское общество находится еще и в очень опасной ситуации потому, что 11 ноября — День независимости Польши. В этот день по всей стране проходят традиционные марши националистов, причем проходят они по тем же маршрутам, по которым сейчас идут демонстрации антиабортных активистов. И если ситуация никак не разрешится, возможны столкновения и насилие. Они уже были: в Вроцлаве из-за нападения праворадикального провокатора во время марша пострадали две журналистки.
«Если отменят тот или другой марш, тоже будет скандал, — заключает Кувалдин. — Положение очень сложное, и я не знаю, зачем польские власти все это устроили».
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.