Проект «Родина слонов», в котором журналист Михаил Родин интервьюировал ведущих российских историков, стал одним из самых популярных просветительских передач в русском YouTube. Несколько дней назад радиостанция «Говорит Москва», где выходила «Родина…», приняла решение о ее закрытии. Причиной, по всей видимости, послужила подпись Родина под знаменитым письмом против нового закона о просвещении. Руководство станции посчитало невозможным продлить контракт с ведущим. Родин рассказал «МБХ медиа» о цензуре, исторической науке и перспективах развития его проекта.
— Можете коротко рассказать про программу — для тех, кто не знаком с ней?
— Я историк по образованию, и всю жизнь хотел заниматься исторической журналистикой — что было не так просто на российском телевидении, где я проработал большую часть своей жизни. Я снимал исторические документальные фильмы, но это формат дорогой и сложный. Поэтому, когда мне пришло в голову сделать свой авторский проект, я выбрал радио. Там все дешевле и намного проще.
Придумав программу, я почти год ходил по разным радиостанциям, пока Сергей Леонидович Доренко (в тот момент — главный редактор станции «Говорит Москва» — «МБХ медиа») не сказал — научпоп для нас важен, давайте запустим. Так, собственно, шесть лет назад на радио «Говорит Москва» появилась передача «Родина слонов».
Первое время она оставалась для меня развлечением, я продолжал работать на телевидении, а «Родину….» делал для своего удовольствия. Но в какой-то момент мы, в дополнение к ней на той же частоте запустили еще одну программу — «Прошлое», о новостях исторической науки. Потом еще одну. Так что с телевидения пришлось уйти.
Я занялся выпуском собственного исторического журнала и сосредоточился на радио. Вот в таком виде наш проект и просуществовал до самого последнего момента.
— В государственных СМИ история чаще всего является инструментом пропаганды. На «Говорит Москва» была какая-то цензура, особые требования к выбору тем, гостей?
— У меня была полная свобода творчества. Это поначалу было очень непривычно, поскольку я долго работал на ТВ, а там подобные вопросы контролируются достаточно жестко.
На радио я руководствовался только своими личными представлениями о добре и зле. Если чье-то мнение научно, какой-то вопрос обсуждается в академической среде, то почему бы об этом не поговорить? Никаких идеологических претензий ко мне за все шесть лет существования передачи не было. Наша задача — показать, как современные ученые, научное сообщество видят ту или иную историческую проблему. Точка.
— Что для вас изменилось с гибелью Сергея Доренко в 2019 году? Последние два года станцией руководил Роман Бабаян — были какие-то перемены в идеологии?
— Первое время для меня — никаких. Я ведь не занимался новостями или политикой. Но я видел, как один за другим со станции стали уходить люди из старой команды, и появлялись новые. В каком-то смысле я понимал, что перемены коснутся и меня, но просто ждал, пока у них дойдут руки. Впрочем, еще раз — на меня, несмотря на смену руководства, до самого последнего времени никто не оказывал никакого давления. То есть не было никакой идеологической накачки.
— Но руки все-таки дошли. И случилось это сразу после того, как вы подписали письмо против нового закона о просвещении.
— Да.
— Зачем вы это сделали?
— Я всегда старался держаться как можно дальше от политики, но тут непосредственно, что называется, «пришли за нами». По тому, как написан этот закон, я вижу два варианта развития событий. Первый — если он действительно будет выполняться так, как написан, закроется большая часть просветительских проектов в стране. Второй вариант — исполняться закон не будет, но время от времени чиновники будут доставать его с полки, чтобы оправдать какие-то точечные репрессии.
Просвещение возникло в нашей стране исключительно снизу, на личном энтузиазме людей, которые борются за разумное, доброе и вечное. И, кстати, вопреки всем пугалкам, я не знаю никого в этой среде, кто бы из занимался продвижением какой-то идеологии и получал бы деньги из-за рубежа — это миф. Одним словом, промолчать в данном случае я посчитал для себя невозможным.
— Когда вы подписывали письмо, у вас было ощущение, что оно может не понравиться начальству?
— Да. Конечно. Я знаю позицию Романа Бабаяна. Я никогда не был фанатом его творчества, и был готов к тому, что мой жест вызовет у него личную реакцию. Но куда было деваться?
— Как развивалась ситуация дальше?
— Сперва ничто не предвещало беды. Мы поговорили по-человечески. Пришли к выводу, что мы — люди с разным опытом и разным мировоззрением, и заранее не проговорили некоторые вопросы. У него своя этика, у меня своя.
В итоге мы договорились подписать дополнительные соглашения к моему авторскому контракту, которые обязывали бы меня согласовывать какие-то мои личные телодвижения с руководством радиостанции. Но когда я увидел эти соглашения, я уже никак не смог согласиться с тем, что там было написано.
— А что там было написано?
— Самый главный пункт — «не использовать информацию о себе и своем опыте, полученным в рамках подготовки программ».
Никто до конца не понимает, что могла бы значить эта формулировка. По факту, речь шла о том, что мне запрещается практически все — писать в соцсетях, говорить о том, где я работаю, какие у меня были программы, какие будут. То есть, я не имею права рассказывать о своей работе вообще ничего.
Мне это показалось абсурдом. Я предложил заменить этот пункт какими-то четкими и понятными формулировками. Но руководство ответило, что ничего менять не собирается, а сам Бабаян просто отказался со мной встречаться. Мол, либо подписывай, либо уходи.
Полтора месяца мы бодались, в итоге мне сообщали, что мой авторский договор, который заканчивался с началом года, мне продлевать не будут. «Вы с нами больше не работаете».
— И что теперь?
— Теперь мы будем думать, стоит ли возобновлять выход передачи на какой-то из радиостанций. За время, прошедшее с объявления о закрытии программы, ко мне обратилось огромное количество людей с предложениями помощи, материальной и технической. Но есть мнение, что перезапускать проект на радио нет никакой необходимости, а вместо этого стоит сосредоточится на интернете. Впрочем, я пока не принял окончательного решения.
— Собственно многие вас изначально и воспринимали как интернет-проект.
— Да, значительная часть слушателей смотрела нас на Youtube. Пока я не записал свое обращение и не рассказал о закрытии, многие даже и не подозревали, все это звучит не только в интернете, но еще где-то в эфире.
— А можете сформулировать, зачем вообще городскому радио нужна историческая просветительская передача?
— Могу. Дело в том, мы практически ничего не знаем про историческую науку. Большая часть наших сограждан с нею вообще никогда не встречается. В школе преподают упрощенную версию истории — дают своего рода пунктирную линию, просят вызубрить какое-то количество фактов и дат. То же происходит на технических и даже некоторых гуманитарных факультетах в вузах.
Эти курсы, мало того что даже по фактуре отстают лет на пятнадцать-двадцать от современного исторического знания, к тому же не ставят перед собою задачи транслировать научное знание. Задача другая: воспитать гражданина. Почему многие технари убеждены, что история — не наука? Да потому, что ни в школе, ни в университете им не рассказывают о методах исторической науки, не показывают как формируется историческое знание.
А ведь историческая наука — она как красная таблетка в фильме «Матрица». Ты можешь сколько угодно питаться какими-то идеологическими конструктами, жить в мире иллюзий и сказок, пока не съешь эту таблетку.
История позволяет увидеть, как работают большие общественные процессы. Почему возникают конфликты — религиозные, этнические и классовые. Есть еще один момент: историческое знание дискредитируется бесконечными разговорами о едином, «правильном» учебнике — у людей возникает ощущение, что историки только тем и заняты, что переписывают пособия под каждое новое правительство. Но это же не так.
— В комментариям к вашим видео вас периодически упрекают зрители, что вы слишком часто приглашаете в гости «профессоров либеральных наук из Вышки».
— Историки не делятся на «либералов» и «патриотов». Я могу отличить историка-профессионала от непрофессионала. К слову, на станции никто и никогда мне не диктовал, каких ученых приглашать в эфир, а каких нет.
— Как вообще, на ваш взгляд, обстоят дела с исторической наукой в России? Насколько она соответствует развитию науки мировой, а насколько, напротив, за последние десять лет отстала?
— У меня очень оптимистичный взгляд на эту проблему. Когда я придумал «Родину слонов», я полагал — сделаю 20 программ, ну 40, и гости кончатся. На данный момент вышло 289 выпусков. И у меня не заканчиваются ни темы, ни люди, с которыми надо еще обязательно пообщаться.
Понятно, что есть какие-то сферы, где мы более успешны, а есть — где менее. Но даже в провинциальных ВУЗах в России зачастую очень много первоклассных историков-ученых, которые работают на мировом уровне. А иногда и опережают своих коллег за рубежом. Их цитируют иностранные авторы, вокруг них формируется школа. Сейчас я работаю над циклом о Дальнем Востоке — и удивляюсь, сколько там сильных историков, на каком высоком теоретическом уровне там подходят ко многим проблемам.
— Что будет с архивом ваших передач, который сейчас лежит на Youtube? Это огромная энциклопедия подкастов по всем вопросам исторического знания. Им грозит уничтожение? Права на них останутся у станции?
— Вот тут самое интересное. Когда я пришел на станцию, мне Доренко сказал — я не могу тебе платить много, но после выхода в эфир выпуски будут принадлежать тебе. То есть я их могу использовать как захочу.
Этот пункт был прописан в договоре. Так и появился тот архив о котором вы говорите. Сейчас будет напряженный момент, чтобы собрать все бумажки…. Но, скажем так, радиостанции сейчас эти программы не нужны.
Мне очень нравится, что вы говорите о них, как об энциклопедии, я так и задумывал эти передачи. Мне очень не хотелось, чтобы передачи забылись сразу после выхода эфир. Большое количество вузов, преподавателей используют эти программы, рекомендуют их своим ученикам в качестве дополнительных материалов. Некоторые студенты-историки писали мне, что даже готовятся по ним к экзаменам.
По инсайдерской информации, архив передачи до 2019 года на станции не сохранился. А у меня все эти файлы имеются.
У нас есть команда которая обеспечивает жизнь проекта в интернете. Весь архив некоторое время назад переехал на площадку проекта «Прошлое». Это новый Youtube-канал и сайт журнала, который я выпускаю вместе с друзьями, в свое время делавшими фестиваль «Времена и эпохи» и некоторые другие мероприятия. В какой-то момент мы решили объединить весь контент под одной крышей.
Благодаря локдауну мы еще до закрытия программы отработали технологию, научились работать из дома — выходить в эфир с гостями через скайп или зум. Так что каких-то серьезных препятствий для того, чтобы готовить программу самостоятельно у нас нет. И теперь, скорее всего, мы будем налаживать выпуск новых передач внутри этой схемы.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.