Ленинский районный суд Санкт-Петербурга прекратил уголовное дело в отношении 38-летнего Василия С., который во время БДСМ-практики убил свою 55-летнюю партнершу. Подсудимый извинился за произошедшее, компенсировал моральный ущерб и примирился с дочерью погибшей. «МБХ медиа» рассказывает, почему семья погибшей отказалась от возмездия, а также почему у женщины-жертвы насилия в России два выбора: умереть или сесть в тюрьму.
Масса смягчающих обстоятельств
Кладовщик Василий познакомился с Н. в 2003 году — она была знакомой его матери, работала распространителем театральных билетов и снималась в кино в эпизодических ролях. Спустя три года у них начались романтические отношения, которые продолжались вплоть до момента, пока Василий не женился на другой женщине.
С тех пор бывшие партнеры поддерживали дружеское общение во «ВКонтакте» и WhatsApp. Дочь погибшей Н. вспоминает, что в 2018 году Василий даже заходил к ним домой — починить ноутбук и выпить с Н. вина, пива и сидра.
В августе прошлого года, когда жена и двое маленьких детей Василия уехали на дачу, он пригласил бывшую партнершу к себе домой, в коммуналку на набережной Фонтанки. Они много выпили, и Василий предложил Н. жесткий секс — женщина согласилась пойти на эксперимент. В процессе Василий несколько раз ударял Н., держал за ее шею и придавливал ребра партнерши ладонями и собственным весом (почти сто пятьдесят килограммов).
На тот момент Василию казалось, что Н. не против происходящего и получает от процесса удовольствие. Около часа ночи партнеры уснули, а проснувшись утром, Василий обнаружил, что Н. не двигается и не реагирует. После этого он сразу же вызвал «скорую».
Адвокат дочери погибшей Ирина Скурту рассказала, что изначально на Василия возбудили дело по ч. 4 ст. 111 УК РФ — умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшей.
Но ее мнение изменилось после заключения двух экспертиз. Стало очевидно, что причиной смерти была единственная травма — перелом ребер, который вызвал кровоизлияния в мышцах и развитие дыхательной недостаточности.
Скурту объяснила, что это снимает с Василия подозрения в умышленном причинении вреда: «Иначе остались бы множественные побои, несколько ударов, несовместимых с жизнью. У погибшей место на груди даже не похоже на удар, там нет кровоподтека, а на теле только легкие ссадины».
По словам Ирины, Василий повел себя «с массой смягчающих обстоятельств»: вызвал скорую, признал вину, возместил расходы на похороны. Во время расследования выяснилось, что между партнерами не было даже конфликта — драку никто из соседей по коммуналке не слышал, и по переписке было понятно, что встреча у них добровольная.
Поэтому судили Василия по ч.1 ст. 109 УК РФ — причинение смерти по неосторожности. Наказание по 111-й статье — до 15 лет лишения свободы, а по этой — два года.
Василию, однако, не грозили даже эти два года. Если человек ранее не судим, то ему по этой статье нельзя назначить лишение свободы даже условно. Василию бы грозило ограничение свободы, исправительные работы и выплаты в пользу государства.
Адвокат подробно объяснила семье погибшей два варианта развития событий: «Первый — мы судимся дальше, я запрашиваю еще одну экспертизу, он получает судимость и ходит на воле спокойненько. Ну, будет отмечаться, ну, будет ограничен в передвижениях, ну, будет платить вам по пять тысяч из зарплаты, ну, выиграем иск максимум на двести-триста тысяч. Второй — мы соглашаемся на примирение, он платит пятьсот тысяч за моральный вред, возмещает расходы на адвоката, а дочь погибшей его прощает».
Выбор второго варианта во многом был продиктован внутренним состоянием двадцатилетней дочери погибшей Л. По словам Ирины, девушке очень тяжело давался весь период расследования: «Она очень нервно ко всему относилась, со всех следственных действий вылетала со слезами. Опять разбирать это в суде, обсуждать все подробности, слушать его — это было бы для нее очень нервно».
Сначала Л. была очень агрессивно настроена по отношению к Василию. Она твердила, что он убийца, что его надо лишить свободы. Ирина даже взяла месяц на раздумья, чтобы придумать, как лично сказать девушке о том, что адвокат подсудимого предложила примирение.
В итоге Ирина все же решилась на серьезный разговор: «Тебе легче будет от того, что он пойдет на исправительные работы и три копейки будет выплачивать из зарплаты?» Л. выслушала адвоката, посоветовалась с бабушкой и согласилась.
Ирина, исходя из своей практики, уверена — в суде семья не получила бы полмиллиона, статья небольшой тяжести. А Василий разово выплатил девушке эту внушительную сумму. Для этого подсудимый взял кредит, а еще финансово подключился его родственник. Сказал: «Он, конечно, дурак, но у него дети. Надо помочь».
По воспоминаниям Скурту, извинения Василия в суде прозвучали искренне: «Сказал, что лишил ее самого дорогого и совершил ужасную вещь. Сказал, что не хотел этого и не знает, сможет ли она его простить». Л. извинения приняла.
Адвокат честно призналась, что примирение в этом деле — больше от безысходности: «Я всегда своим клиентам объясняю: в нашем государстве не бывает так, чтобы и в тюрьму иди, и денег дай кучу. А в этом случае даже лишить свободы нельзя было».
Сесть в тюрьму или умереть от насилия
В январе районный суд Санкт-Петербурга рассматривал похожее дело: обвиняемый в состоянии опьянения по случайности убил свою партнершу во время игры в БДСМ-студии «Анастасия фетиш». Он переусердствовал с затягиванием ошейника партнерши, с силой потянул ее за шею и несколько раз ударил. Его тоже признали виновным по ч. 1 ст. 109 УК РФ и назначили наказание 1,5 года исправительных работ с отчислением 15% заработка в пользу государства.
Мягкое наказание объяснили тем, что он ранее не был судим. Кроме того, он оказывал погибшей медицинскую помощь, явился с повинной, помогал следствию, полностью признал свою вину и раскаялся.
Юрист и сооснователь проекта «ТыНеОдна» Алена Попова на примере двух описанных случаев пояснила, что принятые решения суда — прямое следствие того, как устроено российское законодательство: по статье 25 УПК РФ и статье 76 УПК РФ, если человек впервые совершил преступление по неосторожности, преступление небольшой или средней тяжести, то он может быть освобожден от уголовной ответственности в связи с примирением сторон.
Попова, однако, считает, что в обоих случаях есть нюансы: «Меня возмущает, что убийство этих женщин рассматриваются, как «сама виновата» или убийство по неосторожности. Хотя во втором случае, затягивая на шее ошейник и слыша хрипы, можно было остановиться. То есть насильник понимал, что жертве уже плохо, но продолжал. При этом опьянение насильника должно отягчать преступление. Но по этому виду преступных деяний такого квалифицирующего признака нет».
Алена обращает внимание, что, в первом случае мы можем говорить о следствии ультраконсервативной российской культуры: «Если погибшая не сообщала о том, что ей больно — это могут быть стыд и вина, которые часто навешивают на женщину. Она должна нести свой крест, принимать насилие как должное: бьет значит любит».
Во втором случае, по словам юриста, исходя из статистики приговоров, если бы женщина начала обороняться и причинила бы смерть мужчине — можно предполагать, что она бы уехала в колонию по статье 105 УК РФ, то есть убийство.
Ее действия система бы, скорее всего, не квалифицировала, как убийство по неосторожности: «Система правоохранительная, состоящая в основном из мужчин, принимающих решения, вину часто перекладывает с преступника именно на жертву».
Алена объясняет, для того, чтобы изменить такой подход, соотношение женщин и мужчин в правоохранительных органах должно стать равным: «Давайте посчитаем, сколько у нас женщин-генералов? Или вообще где у нас в системе голос женщин, самих, а не под давлением системы принимающих решения, силён?»
По словам Алены, если смотреть на статистику убийств или изнасилований женщин, возникает мысль: «Пока что вся система работает на посадки за репосты и на посадки жертв насилия за то, что жертва не дала себя насильнику убить или изнасиловать — это надо менять».
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.