Боязнь «цветных революций» и «несогласованных мероприятий», противодействие «идеологии насилия» и «неблагоприятной миграционной ситуации в стране» — мы посмотрели новые поправки МВД в Стратегию противодействия экстремизму до 2025 года, которые подписал президент 29 мая.
Саму Стратегию Владимир Путин подписал еще в 2014 году. Но весной 2020 года МВД подготовило к ней «актуализирующие» поправки.
Что изменилось в Стратегии?
Общие положения
Изменились источники угроз национальной безопасности: вместо «радикальных религиозных» организаций теперь «радикальные общественные», а религиозные упомянуты отдельно. В стратегии от 2014 года было сказано, что она разработана в соответствии с российской Конституцией, российскими законами и нормативными правовыми актами, а также общепризнанными принципами и нормами международного права и международными договорами Российской Федерации. В новой стратегии международного права больше нет.
«Само по себе исключение из данного документа ссылки на соблюдение норм международного права не влечет отказа от принятых обязательств по его соблюдению, — объясняет адвокат «Правозащиты Открытки» Ирина Ручко. — В том случае, если вслед за этим последует изменение законодательства и правоприменительной практики в сторону игнорирования международных нормативных актов, можно вести речь о нарушении ч. 4 ст. 15 Конституции и об отходе от принятых на себя обязательств по соблюдению международных правовых норм».
В основные понятия новой антиэкстремистской стратегии добавлена «идеология насилия — совокупность взглядов и идей, оправдывающих применение насилия для достижения политических, идеологических, религиозных и иных целей». Под новое понятие изменено значение «радикализма»: теперь это приверженность идеологии не экстремизма, а насилия. В определение экстремистской идеологии добавлены политические конфликты.
«В новой стратегии больше ссылок на насилие, здесь возможна оптимистическая интерпретация, что органы будут больше обращать внимание на насильственные преступления», — предполагает директор аналитического центра «Сова» Александр Верховский.
Основные источники экстремистских угроз
В новой редакции стратегии экстремизм ставит под угрозу «политическую и социальную стабильность» в стране. Внешние и внутренние экстремистские угрозы продолжают обостряться. К внешним угрозам добавлены иностранные или международные неправительственные организации, деятельность которых направлена в том числе на «инспирирование “цветных революций”» и «разрушение традиционных российских духовно-нравственных ценностей».
«”Цветные революции” и ценности идут через запятую не зря, потому что это все очень неопределенная подрывная деятельность, которая не подходит прямо под уголовные квалификации, поэтому ее приходится описывать в политических терминах: нет такого преступления, как революция или подрыв ценностей, — объясняет Верховский. — Поэтому это такое политическое предписание, под которое можно подвести при желании что угодно. Вопрос только в том, насколько сильным будет желание».
В пункте про внутренние экстремистские угрозы расписаны новые цели экстремистов: распространение идеологии насилия, склонение, вербовка и «формирование замкнутых этнических и религиозных анклавов». Внутренней угрозой теперь считаются межнациональные и территориальные конфликты на территории России, связанные с историческими и социально-экономическими факторами и приводящие к сепаратизму.
«Религиозные анклавы в России есть, например, салафитские села, которые существуют не только на Кавказе, но и в Поволжье. Правоохранительные органы очень внимательно за ними следят. А что касается этнических анклавов, это не очень актуальная проблема в нашей стране: у нас перемешанное население, — говорит Верховский. — Но есть опасения, что такие анклавы сформируются и это может привести к локальным конфликтам: район на район. У нас бывали этнические территориальные конфликты на Северном Кавказе из-за земель в деревнях, но в городах беспорядки случаются по принципу компактного проживания».
В старой стратегии указывалось, что «некоторые государства» используют экстремизм для «передела сфер экономического влияния» и в геополитических целях. В новой стратегии уточняется: «нарушение территориальной целостности государств-геополитических противников, а также для инспирирования “цветных революций” в этих государствах». В видах экстремизма уточнено «проведение несогласованных акций»: теперь это «организация и проведение несогласованных публичных мероприятий (включая протестные акции)».
Утверждается, что в экстремистские организации чаще привлекают несовершеннолетних, потому что они «не только легче поддаются идеологическому и психологическому воздействию, но и при определенных обстоятельствах не подлежат уголовной ответственности. Александр Верховский говорит: «Это не только про митинги, ведь террористические группы тоже вербуют не стариков, а молодых. Но да, конечно, разговор о несовершеннолетних начался с митингов Навального, и эта тема никак не исчезает, хотя мы, конечно, понимаем, что реальных школьников на митингах было немного».
В новой стратегии все еще заострено внимание на неформальных объединениях националистов, но исчезли организации футбольных болельщиков. Отдельно прописано, что экстремисты проникли в тренерско-преподавательский состав.
«Некоторые иностранные организации и подконтрольные им российские объединения» занимаются «деструктивной» деятельностью под видом гуманитарных, образовательных, культурных, национальных и религиозных проектов, в том числе «инспирируют протестную активность», говорится в новой стратегии. Такие организации оказывают «значительное негативное влияние» на страну.
«Ожидать ли больше дел о сепаратизме, против НКО и оппозиции? Полагаю, да», — говорит адвокат Ирина Ручко.
Основные направления: воспитание молодежи и государственный суверенитет
В сфере законодательства добавлено «совершенствование механизмов противодействия деструктивной деятельности иностранных или международных неправительственных организаций». В области правоохранительной деятельности добавлено выявление и пресечение «цветных революций». Правоохранительные органы должны эффективнее выявлять и пресекать изготовление, хранение и распространение экстремистских материалов и символики. Экспертиза таких материалов должна совершенствоваться.
В пункте о государственной национальной политике выясняется, что существует некая «государственная информационная система мониторинга в сфере межнациональных и межконфессиональных отношений и раннего предупреждения конфликтных ситуаций».
«Что это за система, никто толком не знает, — говорит Верховский. Она создана в Федеральном агентстве по делам национальностей, но результаты не публикуются, и как она функционирует, непонятно. Нет даже уверенности, что она работает по всей России, а не только в каких-то пилотных регионах».
Часть о миграционной политике переписана практически полностью. Теперь в ней речь идет о противодействии незаконной миграции, «недопущении формирования неблагоприятной миграционной ситуации в стране», препятствии «возникновению пространственной сегрегации, формированию этнических анклавов, социальной исключительности отдельных групп граждан». «Мне кажется, что местами стратегия просто неаккуратно сформулирована, потому что эти загадочные факторы перечисляются просто через запятую и непонятно, что это значит», — говорит Верховский.
Что касается государственной политики, добавлено, что необходим единый банк экстремистских материалов, а также выявлять «способы оказания информационно-психологического воздействия на население». Александр Верховский говорит, что о едином банке говорят уже несколько лет, но по какой-то причине не могут реализовать эту идею: подразумевается реестр экстремистских материалов для внутреннего пользования правоохранительных органов.
«Есть федеральный список экстремистских материалов, созданный по изначальному замыслу для граждан, чтобы они знали, что нельзя распространять. Но на самом деле список не работает, потому что его просто невозможно прочитать и запомнить: в нем пять с лишним тысяч пунктов, — говорит директор центра «Сова». — Но для правоохранительных органов список действительно нужен, чтобы каждый раз не изучать материалы. Было бы удобнее, если бы результаты расследования каких-то материалов были бы уже собраны в одном месте».
В сфере образования и государственной молодежной политики добавили пункт о «формировании у детей и молодежи на всех этапах образовательного процесса общероссийской гражданской идентичности, патриотизма, гражданской ответственности, чувства гордости за историю России».
«Это достаточно старый тезис. Он существует в официальных документах по крайней мере с 2011 года. Граждан нужно отводить от такого этнического партикуляризма, чтобы они в первую очередь ощущали себя гражданами России, а во вторую — русскими, татарами, чеченцами, — объясняет Верховский. — Что такого надо рассказать молодежи, чтобы она это ощущала? Почему все это вписано в стратегию, непонятно, потому что гражданская идентичность имеет все-таки очень опосредованное отношение к политическому радикализму в любой форме».
Отдельный пункт — «проведение мероприятий по своевременному выявлению и пресечению фактов радикализации несовершеннолетних».
В области международного сотрудничества прописано строгое соблюдение принципа суверенного равенства государств и недопущение использования антиэкстремистского сотрудничества как инструмента политических и геополитических целей.
Упомянуто, что в 2017 году Россия присоединилась к Конвенции Шанхайской организации сотрудничества по противодействию экстремизму.
«Эта конвенция для нас — серьезная угроза, которая прошла мимо общественности. В отличие от первоначальной Шанхайской конвенции, где слово экстремизм определялось как насильсвенные действия, в новой конвенции этой связки уже нет. и определение экстремизма больше похоже на российское — всеохватное, — говорит Верховский. — В российском законодательстве человека нельзя судить за возбуждение политической или идеологической вражды, а в этой конвенции этническая и идеологическая вражда перечислены через запятую».
В новую стратегию добавлен новый параграф — об институтах гражданского общества. Это ветераны и молодежные организации, координационные органы и социально ориентированных НКО, которые тоже должны противодействовать экстремизму, но «при соблюдении принципа невмешательства».
Основные этапы
Новая стратегия состоит из двух этапов, а не из трех, как прошлая. Первый этап — собственно реализация, и в ней отдельно выделено создание системы дополнительной защиты интернета от «проникновения экстремистской идеологии», а второй — обобщение результатов.
Целевые показатели
В новой редакции отдельно выделены целевые показатели: зарегистрированные преступления и административные правонарушения, доля преступлений насильственного характера, ликвидированные или запрещенные организации, экстремистские материалы. Верховский объясняет, что сейчас во всех подобных документах должны быть целевые показатели и ожидаемые результаты.
Ожидаемые результаты
Правительство ожидает, что экстремистских угроз России и преступлений насильственного характера станет меньше, что институты гражданского общества будут принимать активное участие в противодействии экстремизму, СМИ не будут публиковать экстремистские материалы, повысится заищенность общества от экстремизма и снизится ксенофобия и радикализм.
Что это значит?
«Во многих странах вообще не существует аналога российского закона «О противодействии экстремизму», политика государства направлена против совершения конкретных действий: применение насилия, причинение имущественного вреда, — говорит адвокат Ирина Ручко. — Европейская комиссия против расизма и нетерпимости не один раз рекомендовала России пересмотреть понятие экстремизма, чтобы оно распространялось лишь на серьезные случаи, связанные с ненавистью и насилием, а также четко изложить критерии, которые должны соблюдаться для того, чтобы объявить какой-либо материал экстремистским. В связи с этим видится, что новая редакция стратегии идет вразрез с принципами международного права».
Но директор аналитического центра «Сова» Александр Верховский считает, что в сущности новая стратегия ничего не меняет в жизни россиян.
«Эта стратегия нужна для профилактики, очерчивания более широкой рамки. Внимание полиции как оперативного и следственного органа переключается на, условно говоря, оппозиционеров, революционеров. А уж что они у них найдут, то найдут. Стратегия, скорее, ориентирует полицию, на что и на кого ей особенно внимательно смотреть, — говорит Верховский. — Если МВД на основании этой стратегии составит внутриведомственную инструкцию, которая будет прямо указывать на какие-то конкретные действия полицейским, то это будет иметь какое-то более прямое отношение к жизни россиян».
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.