in

«Дело не в Мифтахове, а в поддержке политзаключенных вообще». Студентка СПбГУ оспорит в суде решение о своем отчислении

Елена Скворцова у таблички СПБГУ
Елена Скворцова у таблички СПБГУ. Фото: личный архив

5 марта из Санкт-Петербургского государственного университета отчислили активистку движения «Весна» и журналистку правозащитного объединения «Команда 29» Елену Скворцову. Формальным основанием для этого стали просроченные академические задолженности и производственная практика, якобы не закрытая вовремя. Бывшая студентка четвертого курса университетской Высшей школы журналистики и массовых коммуникаций уверена, что таким образом она была наказана за свои политические взгляды. О своих аргументах Скворцова рассказала «МБХ медиа»

Проблемы с руководством СПбГУ начались сразу после того, как вас задержали на акции в поддержку Азата Мифтахова?

Они начались не сразу, а примерно через неделю после моего задержания. До этого все шло как обычно, никаких претензий ко мне не было, по крайней мере их никто не высказывал напрямую. Но в день сдачи производственной практики у меня отказались ее принимать. Сослались на то, что студенческое издание «Развилка», где я стажировалась осенью 2020 года, не подходит для прохождения практики на четвертом курсе. Хотя именно туда меня в октябре направил отдел практики университета. Я получила «неуд» и [была отправлена на] пересдачу,  до которой нужно было очень быстро, в сжатые сроки пройти практику заново. Я начала судорожно искать место: по правилам, это можно сделать лишь в организациях, у которых есть договор с СПбГУ. Но мне везде отказывали под разными предлогами.

 — А на каком основании комиссия не засчитала производственную практику? 

 — Если сначала их не устроила «Развилка», то на пересдаче мне сказали, что объем текстов у меня недостаточен. А в целом он был даже превышен, но решили учитывать только те тексты, которые я написала непосредственно перед последней пересдачей, за два дня. Это странно, ведь комиссия должна оценивать весь отчет. Публикации с сайта «Команды 29» не засчитали… Так что формально придрались к нехватке количества знаков. Содержание их особо не волновало, было ощущение, что они мои материалы вообще не читали. 

До этого в университете знали, что вы работаете в правозащитном объединении «Команда 29»?

Тяжело об этом судить, но я не замечала никакого предвзятого отношения к себе — ровно до этой пересдачи. Интересно, что девушке, которую задерживали вместе со мной во время акции в поддержку Азата Мифтахова, Екатерине Бушковой из Санкт-Петербургского государственного университета телекоммуникаций им. Бонч-Бруевича, тоже угрожали отчислением. У нее комиссия в вузе была раньше, чем у меня. И они там уже знали, что меня отчислят — то есть, мне еще об этом никто прямо не говорил, а ей они [про меня] сказали прямо. Предполагаю, что они [в Университете телекоммуникаций] могли узнать об этом только от руководства моего университета. 

— Как думаете, почему вузы наказывают студентов за поддержку аспиранта Азата Мифтахова? В 2019 году, например, студенток журфака МГУ тоже почти отчислили за сбор подписей в его защиту. 

— Как мне кажется, тут дело не столько в Мифтахове, а в поддержке политзаключенных вообще. К сожалению, в последнее время в России все чаще наказывают за это. Все же Азат — аспирант МГУ, поэтому, возможно, руководство Московского государственного университета так остро реагирует на проблемы, связанные со своим человеком. Почему СПбГУ так себя повел после акции в его поддержку в моем отношении — честно, не знаю. Могу только предположить, что им не понравились новости, в которых о моем задержании было написано как о задержании студентки СПбГУ. 

— Вы подавали апелляцию на решение о вашем отчислении. Каков результат?

Приказ об отчислении мне выдали на руки не так давно — 16 марта. Хотя подписали его еще 5 марта. Чтобы его получить, мне пришлось отправлять письменный запрос на выдачу информации, хотя они были обязаны предоставить мне эту бумагу сами. Апелляция прошла не в мою пользу, но это было ожидаемо. Сейчас мы вместе с юристами собираемся подавать иск в суд. Студсовет университета уже подает жалобы в Рособрнадзор и прокуратуру.

 Студсовет вступился за вас? Это большая редкость.

 — Я сама удивилась, когда они в первый раз обратились к проректору вуза Марине Лавриковой. Со мной они не связывались, я узнала об их участии постфактум. Сейчас мы общаемся. Насколько я понимаю, студсовет до этого никогда ни за кого так активно не вступался. Это первый случай. Я, если честно, не понимаю, как они не боятся — ведь члены студсовета там еще учатся? У них тоже могут начаться проблемы. Но мне приятно, конечно, что есть такая поддержка.

 — Думаете, что суд примет вашу сторону?

 — Я не знаю ни одной громкой истории, когда студенты СПбГУ защитили бы свои права через суд. В Москве есть, например, Павел Крисевич, которого отчислили из РУДН (кстати, тоже за поддержку политзаключенных). Думаю, у меня будет аналогичная ситуация. Суд первой инстанции [наверняка] откажет, а дальше, хочется верить, в апелляционной инстанции мы все же добьемся восстановления. Я летом буду пытаться восстановиться, сама подам документы. Надеюсь, что университет не будет препятствовать хотя бы этому.

  То есть, для вас это уже такое дело принципа? Считаете, оно может стать примером для других студентов, которые столкнулись с такой же проблемой?

Важно показать, что отстаивать свои права можно, и это не так сложно, как кажется на первый взгляд. И совсем не страшно. После моего отчисления мне стали писать люди. Например, кого-то отчислили со второго курса за прохождение практики в «Новой газете». Кто-то писал тексты на острые темы, и их в вузе просто не приняли. Про такие случаи никто не пишет и не говорит. Возможно, люди, оказавшиеся в ситуации похожей на мою, поймут, что нужно не молчать, а наоборот, привлекать внимание. Посмотрят на это все иначе. Будут бороться.

  А к руководству СПбГУ еще до самого отчисления вы пробовали напрямую обращаться?

 —  Я пыталась связаться с директором Высшей школы журналистики и массовых коммуникаций Анатолием Пую, но он меня игнорировал. Он звонил в январе, еще до всей этой ситуации с практикой, поинтересовался, как я собираюсь ее проходить и сдавать; сказал, что могу перепройти ее в одном из подразделений СПбГУ.  А потом, уже перед комиссией, я ему писала на почту, звонила, он не отвечал. Думаю, что он занес меня в черный список — в первое время были гудки, потом постоянно занято. И только после того как я подала на апелляцию, он лаконично ответил по почте, что получил ее. До этого, когда я писала ему, что у меня сжатые сроки для пересдачи, буквально всего два дня  — он никак не реагировал.

— А как родители восприняли новость о вашем отчислении?

— Мне очень повезло с родителями, с их стороны никогда не было и нет никакого давления. Папа у меня довольно оппозиционных взглядов, он всегда говорил мне, что гордится мной. Всегда поддерживал меня, когда я ходила на митинги. Мама расстроилась, конечно. Но никакого негатива не было. 

 — А были ли преподаватели, которые заняли вашу сторону во время конфликта с руководством университета?

 — В заседании последней комиссии участвовал доцент Егор Королев, он, к слову, никогда у меня ничего не вел. Но как только меня отправили на пересдачу, он написал мне, подсказывал, в какие подразделения СПбГУ лучше обратиться, чтобы пройти практику. Был свидетелем всей этой истории отказов [в прохождении практики]. На самой комиссии он открыто сказал, что мне вставляли палки в колеса. Он не касался моей политической деятельности. Просто упомянул, что, по его мнению, кто-то очень не хотел, чтобы я успешно прошла эту практику. Но на остальных членов комиссии это не подействовало — он был один против всех, и его голос не услышали. Смешно, что видеозапись с той комиссии, опубликованная на платформе Microsoft Teams, была удалена через несколько часов, после того как прошел экзамен [по сдаче практики]. Известно, что наш вуз хранит все материалы видеоконференций в течение года — но тут оперативно все потерли. 

 — После всего, что с вами произошло, вы все равно планируете заниматься правозащитой?

 — Мне терять уже нечего. Как они еще могут на меня надавить? Университет они у меня отобрали. Работу забрать не получится — меня там, естественно, все поддерживают. А я от своей позиции отказываться не собираюсь.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.