Фото: Сергей Фадеичев / ТАСС
Кирилла Жукова, фигуранта «Московского дела», этапируют в исправительную колонию №13 Нижнего Тагила — это так называемая «красная зона», колония, полностью подчиняющаяся правилам тюремной администрации. В эту колонию Жуков был определен как бывший военнослужащий — здесь отбывают наказание силовики и сотрудники правоохранительных органов. Что такое «красные» и «черные» колонии, как они появились и какое значение это разделение имеет сейчас — рассказывает «МБХ медиа».
Разделение тюрем и исправительных колоний на «красные» и «черные» произошло после Великой Отечественной войны. Именно тогда развернулась так называемая «сучья война» — противостояние «воров в законе», придерживающихся старых понятий, которые запрещали любое сотрудничество с властями, и «сук», воров, которые от понятий отказались и пошли на сотрудничество с тюремной администрацией. «Красными» зонами, соответственно, стали называться те, где «суки» одержали верх. Там полностью соблюдалось законодательство, а власть принадлежала администрации. В тех колониях, где победили «воры в законе», порядком управляли криминальные лидеры. Такие колонии получили название «черные».
Алексей Соколов, правозащитник и руководитель Свердловской областной общественной организации «Правовая основа», в разговоре с «МБХ медиа» рассказал, почему «сучьи войны» были выгодны тюремной администрации. «В советское время «воры в законе» не подчинялись ни власти, ни режимным требованиям и, соответственно, были неугодны власти. С ними боролись всеми доступными способами. Существовали специальные учреждения исправительной системы, где администрация, используя физическое и психологическое давление, требовала от «воров в законе» отказаться от своего титула и встать на их сторону. Если воры в законе не соглашались, могло дойти и до убийства», — рассказывает Соколов. Отвечать за погибших заключенных администрации было невыгодно, и они решили бороться с ворами при помощи других заключенных. Тех, кто вставал на сторону администрации, наделяли специальными полномочиями.
С 1990-х годов разделение на «красные» и «черные» зоны стало более расплывчатым. «И те, и те колонии являются способом управления толпой со стороны ФСИН», — считает Соколов. В «красных» колониях все требования администрации выполняются открыто, а в «черных» происходит все то же самое, но в куда более завуалированном виде. Смотрящие, то есть уголовные авторитеты, которые решают различные вопросы, возникающие на зоне, чаще всего тайно выполняют поручения администрации. «Они бегают на планерки в административные кабинеты и выполняют негласные приказы», — рассказывает Соколов. Иногда они полностью руководят заключенными и выполняют властные функции, которыми их наделила администрация.
Михаил Пулин, экс-нацбол, участник протестных акций, в 2009 году осужденный на четыре года лишения свободы за участие в массовой драке, говорит, что деление на “красные” и “черные” не соответствует реальному положению вещей. «Оно вообще неправильно и больше навеяно массовой культурой, кинематографом. Люди, которые имеют какое-то отношение к преступному миру, редко употребляют такую терминологию», — рассказал Пулин «МБХ медиа». Он утверждает, что полностью «красных» и «черных» лагерей нет, причем так было и в старые времена, и сейчас. Существуют колонии, которые формально можно назвать «режимными», однако на самом деле там может быть и алкоголь, и наркотики, и мобильная связь.
Строгость нравов в конкретной колонии чаще всего определяется ее географическим местоположением. «Например, в колониях в Кировской, Саратовской, Омской области и Красноярском крае нравы всегда были довольно строгими. А вот на юге, в Ростове-на-Дону, в Ставропольском крае жизнь по воровским понятиям была гораздо более распространена», — рассказывает Пулин. Периодически, правда, все меняется — в некоторых лагерях ФСИН начинает устанавливать более строгий режим, а в других колониях порядки становятся мягче. Например, в исправительной колонии №10 в Екатеринбурге в 2017 году режим содержания стал более свободным после того, как туда отправили отбывать наказание местного криминального авторитета.
В 2010-х годах в СМИ стали появляться публикации о так называемых «зеленых» колониях. Власть в таких тюрьмах якобы принадлежала заключенным-мусульманам. Представители ФСИН рассказали «Коммерсантъ» о том, что осужденные, которые исповедуют ислам, часто объединялись в общины под названием «джамааты», где они вместе исполняли различные религиозные ритуалы, например, делали намаз — обязательную ежедневную мусульманскую молитву. Причем мусульмане часто принимали в свои объединения и других заключенных. Для того, чтобы принять ислам, нужно всего лишь произнести «шахаду», свидетельство о вере в Аллаха, при другом мусульманине. Именно это и должны были сделать заключенные, которые собирались вступить в «джамаат».
Иногда в таких группах начинали распространятся радикальные идеи: как сообщает «Коммерсантъ», в Ульяновской ИК №2 отбывающий наказание за экстремизм Валерий Ильмендеев распространял среди своих сокамерников экстремистскую литературу, давал слушать проповеди и показывал запрещенные видеозаписи.
Однако «зеленые» зоны в тюрьмах так и не стали массовым явлением. «Такая тенденция намечалась в одно время, но сейчас это явление отсутствует, или присутствует локально, мусульманские общины чаще всего проигрывали объединениям тем объединениям заключенных, которые придерживались воровских понятий», — рассказал Михаил Пулин.