Фото: Ольга Алленова / Коммерсантъ
Психиатрические больницы и интернаты перешли на новый режим работы на время пандемии COVID-19. Но вспышки заболевания все равно происходят, а закрытость таких медицинских учреждений только усугубляет ситуацию. Персоналу не хватает средств защиты, кризисное обучение — фиктивное, порой приходится неделями жить в организации вместе с пациентами, а потом заражать близких и соседей.
«МБХ медиа» рассказывает, что происходит в психиатрических больницах и интернатах во время режима «самоизоляции» и как пандемия может отразиться на российской психиатрии.
«Мы оставили свои семьи, потому что мы решили, что мы здесь нужнее», — со слезами на глазах говорит Елена Николаевна, сотрудница Новоселицкого психоневрологического интерната в Ставропольском крае в видеообращении, которое она записала вместе с коллегами. С 26 апреля они три недели были заперты в интернате на карантине вместе с зараженными пациентами, а власти никак не реагировали на обращения психиатров, пока они не записали видеообращение.
В нем сотрудники ПНИ сравнили себя и проживающих там 50 человек с заложниками. Они рассказали на видео, что с трудом добились госпитализации 12 постояльцев, у которых еще до закрытия интерната был подтвержден COVID-19. С тех пор симптомы коронавирусной инфекции проявились и у других пациентов, и у персонала.
По словам сотрудников, скорая отказывалась госпитализировать больных, результаты анализов на коронавирус им не сообщали, а лечить больных с появившимися симптомами они не умеют.
Видеообращение опубликовали 12 мая, а на следующий день губернатор Ставрополья Владимир Владимиров пообещал лично проконтролировать расследование происходящего в ПНИ.
Как рассказала «МБХ медиа» близкая к ситуации в интернате женщина, которая пожелала остаться анонимной, две другие смены интерната, которые не были на работе в день закрытия на карантин, остались дома без принудительной «самоизоляции». Тесты им не проводили, хотя они могли контактировать с зараженными. «Болели эти люди или нет, с кем общались, думаю, уже определить просто невозможно. Только тестировать все село. Но этого никто делать не будет», — рассказала она.
Также, по словам женщины, после общественного резонанса, который создало видеообращение, всех врачей и пациентов с симптомами перевели в больницу в Солнечнодольске.
В Министерстве труда и соцзащиты Ставропольского края «МБХ медиа» ответили, что в итоге у 36 постояльцев из 50 обнаружен коронавирус, всех госпитализировали «в медицинские организации края» и 11 человек уже выписаны — летальных исходов не было. Также COVID-19 обнаружили у девяти из 15 сотрудников. Четверых из них уже выписали, а один медик скончался от осложнений «на фоне имеющейся патологии со стороны эндокринной системы».
Психиатрия в России, как, впрочем, и во всем мире, не была готова к пандемии. Никакого «кризисного плана» в больницах, интернатах и диспансерах не было. «Все решения принимались в “пожарном порядке”. Когда все горит, то надо срочно пожар тушить. А заранее предположить, что где-то загорится — это не наша система. У нас так не бывает», — рассказала «МБХ медиа» исполнительный директор Независимой психиатрической ассоциации России Любовь Виноградова.
«Поначалу персонал был очень плохо защищен», — рассказывает она. Ассоциация получала много жалоб на нехватку средств индивидуальной защиты — в некоторых больницах и интернатах врачам и медсестрам выдавали только одну маску на день.
«Так было, потому что никто не ожидал, что будут нужны маски и перчатки в таком количестве», — указывает эксперт. Сейчас, по ее словам, в Москве этот вопрос решен — персонал получает необходимые средства защиты. В регионах ситуация складывается по-разному, Независимая психиатрическая ассоциация предоставляет таким больницам и интернатам благотворительную помощь.
В большинстве случаев пациентов заражает персонал. Так в психиатрической больнице Архангельска коронавирусом заразились 70 человек, среди которых — как пациенты, так и врачи. COVID-19 медучреждение «принесла» одна из сотрудниц. В детском отделении областной психбольницы в поселке Кувшиново под Вологдой двое сотрудников и семеро детей заразились от другого медика.
В психиатрической больнице Северной Осетии коронавирусом заразились от пациента, которого доставили на «скорой» в период обострения. В итоге заболевание подтвердили у 13 человек, восемь из которых — пациенты, а пять – врачи. В остальных случаях, информация о которых есть в публичном доступе, COVID-19 передал персонал, либо расследование еще не завершили.
Самая большая вспышка вируса в стране зафиксирована в Сальском психоневрологическом интернате Ростовской области. Там заразились 408 человек, 23 из которых — персонал. Госпитализированы восемь человек, у остальных болезнь протекает в легкой форме или бессимптомно. Они остались жить в ПНИ на карантине под присмотром специалистов из области.
Психиатрические больницы предназначены для стационарного лечения людей с психическими расстройствами. Если в них происходят вспышки коронавируса, там открывают специальные отделения для заболевших и обсервационные отделения для тех, кто с ними контактировал. Такие уже работают в Московской областной психиатрической больнице №14, где, в том числе, содержатся пациенты с тяжелыми хроническими заболеваниями, а также Центральной клинической психиатрической больнице в Москве.
В психбольнице в Архангельске развернули обсерватор для контактировавших с зараженными, в помещениях провели дезинфекцию. Отдельно открыт инфекционный стационар, где разместили заболевших пациентов. С ними работают инфекционисты Архангельской областной клинической больницы.
По словам Любови Виноградовой, персонал психбольниц, который работает с зараженными COVID-19, прошел специальное дополнительное обучение. Но с ним есть проблемы, обучение прошло предельно формально: «Всех собрали на видеоконференцию и рассказали за 40 минут как себя вести, после чего выдали сертификаты, что они могут быть работать с инфицированными коронавирусом, — рассказывает она, — Но кто-то на эту конференцию опоздал, кто-то вообще не пришел или слушал в полуха. При этом считается, что он прошел подготовку».
Виноградова указывает, что в руководстве психиатрической ассоциации Италии советуют переводить заболевших COVID-19 пациентов с расстройствами в общие госпитали для лечения коронавирусной инфекции. В Италии после реформы нет психиатрических больниц, а только психиатрические отделения при больницах, благодаря чему это проще организовать. В специальных госпиталях лечащие врачи по видеосвязи конультитуются с психиатрами по поводу конкретных пациентов.
В России, если состояние пациентов психиатрической больницы с коронавирусом ухудшается, то их, по словам директора ассоциации, переводят в отделение психосоматики. Эти отделения существовали и до пандемии: они предназначены для людей с психическими расстройствами, которые приобрели также соматическое заболевание, но их нельзя перевести в обычную больницу.
Получить информацию из любой психиатрической больницы или ПНИ очень сложно. У них, как правило, нет пресс-служб, а на официальные запросы руководство не отвечает — возможно, из-за слишком высокой загруженности. Во время пандемии не всегда даже родственники могут получить информацию о состоянии пациентов.
«Нет контакта, нет возможности получить достоверную информацию и как-то влиять на это. У нас нет веры тому, что нам говорят», — заявляет Виноградова.
С недавнего времени члены общественных наблюдательных комиссий (ОНК) могут посещать психиатрические организации, в том числе те, где больные проходят принудительное лечение. Но во время режима «повышенной готовности», который сейчас введен в стране, членов ОНК в больницы не пускают. Такие случаи происходили в Москве, Московской и Нижегородской областях и еще в некоторых регионах. «Это незаконно, но это решение местных властей. И пока “бодание” с ними ни к чему не привело», — вздыхает Любовь Виноградова.
«Что конкретно делается в больницах, какая смертность — мы ничего не знаем. Как и вся статистика по стране и по Москве не вызывает доверия. Мы знаем, что некоторые врачи болеют, некоторые уже умерли», — рассказывает эксперт. Данные о количестве заболевших больницах расходятся. Например, 3 мая губернатор Петербурга Александр Беглов написал, что коронавирус обнаружили у 28 пациентов и 16 сотрудников городской психиатрической больницы имени Кащенко под Петербургом. Хотя в тот же день Управление Роспотребнадзора по Ленобласти приводит другую цифру — 37 заболевших.
Также в открытых источниках нет информации о соотношении заболевших медиков и пациентов в психбольнице в Архангельске. Источник «МБХ медиа» указал, что из почти 70 заболевших более 20 — персонал, и некоторые якобы находятся в тяжелом и среднетяжелом состоянии.
Любовь Виноградова подтвердила, что некоторые врачи архангельской больницы оказались в реанимации и добавила: «Последних сведений не знаю, возможно, были какие-то печальные исходы».
Срок пребывания в московских психбольницах — 30 дней, в тех учреждениях, где содержатся «хроники», которых готовят к переводу в интернаты, люди живут по много месяцев. В самих ПНИ люди живут, как правило, до конца жизни. Попадают они туда не только из больниц — из домов-интернатов, после смерти или отказа родного-опекуна и другими путями.
Сейчас из-за пандемии постояльцев ПНИ лишили возможности встречаться с близкими и выходить на прогулки, и для таких пациентов полный запрет на контакт с внешним миром — тяжелое испытание. В некоторых учреждениях людям позволяют общаться с родственниками по видеосвязи, но это распространено только в столичных и особенно крупных организациях. «Также все люди в интернатах могут звонить родственникам, телефоны там не запрещены. Другое дело, что не у всех есть на это деньги — связь оплачивают они или их родственники. А звонков стало гораздо больше», — отмечает Виноградова.
Министерство труда России, Минздрав и Роспотребнадзор выпустили рекомендации, в которых призывают россиян забрать своих родственников из ПНИ в условиях пандемии. Это могут сделать даже волонтеры, которые посещали людей в интернате и с которыми у проживающих сложились «устойчивые личные связи».
Ранее в «отпуск» в семью людей из ПНИ не пускали, потому что интернат — официальный опекун своих постояльцев, и его сотрудники понесут ответственность, если что-то выйдет из-под контроля. Но благодаря этим нововведениям с начала апреля более 400 человек уехали из московских интернатов и временно живут с семьями или волонтерами. Всего в московских ПНИ находятся около 16 тысяч человек. Как отметила Виноградова, 400 человек — тоже хороший показатель, потому что далеко не все семьи сами хотят забрать своего родственника, а волонтерам требуется согласие их семей.
Нельзя забрать родственника из ПНИ, в котором уже произошла вспышка коронавирусной инфекции. Такие интернаты переходят на вахтовый метод работы. Сотрудники дежурят по две недели, не покидая территории. Каждого из них проверяют на COVID-19 прежде чем они заступают на смену, а через 14 дней они возвращаются домой в самоизоляцию, а им на смену приезжают другие сотрудники, которые так же проживают в интернате вместе с больными две недели.
Тяжелее всего пациентам, которые проходят принудительное лечение в специализированных психиатрических отделениях. Туда отправляются те, кто совершил какое-либо преступление, а суд и комиссия сочли их невменяемыми. В России в таких отделениях люди живут годами, зафиксированы случаи, когда такой пациент проводил в учреждении по 16-18 лет. А на время пандемии запертыми в тюремных больницах оказались и те, кто уже мог бы их покинуть — их дела «зависли» в судах.
«Там (в отделениях принудительного лечения. — “МБХ медиа”), очень плохие жилищные условия, палаты, рассчитанные на много человек. Теперь людей лишили прогулок и посещений», — объясняет Виноградова.
Семьи пациентов московской психиатрической больницы №5, которая находится в Чехове, обращались в ассоциацию за помощью — их не пускают к родственникам и не дают никакой информации об их состоянии.
При этом отпустить пациентов с принудительного лечения в семьи на время режима «самоизоляции» нельзя, как поступают с людьми, которые проживают в ПНИ. Единственное основание вернуть их в социум — улучшение их психического состояния, которое должна зафиксировать комиссия, а потом уже соответствующее решение принимает суд. Но во время режима «повышенной готовности» суды рассматривают только срочные дела, а люди, которых рекомендовали к выписке так и остаются в больницах.
Обновлено 29.05, 20.50
Департамент здравоохранения Москвы отреагировал на публикацию и прислал нам следующее письмо, которое мы публикуем:
Добрый день!
По факту публикации «Как психиатрические больницы перешли на «коронавирусный» режим и стали очагами инфекции» (https://mbk-news.appspot.com/suzhet/kak-psixiatricheskie/) Департамент здравоохранения Москвы сообщает, что ПКБ № 5, как и другие медицинские учреждения Москвы, закрыто для посещений родственников пациентов в связи распространением коронавирусной инфекции. Это вынужденные меры, однако они были приняты в интересах самих пациентов, чтобы снизить риск распространения инфекции. Просим отнестись с пониманием.
Связаться с родственниками пациенты могут по телефону – в больнице в открытом доступе имеется достаточное количество телефонных аппаратов. Принимаются почтовые посылки и курьерские доставки. О состоянии пациентов врачи могут проинформировать родственников по справочному телефону больницы.
Не соответствует действительности утверждение, что во время пандемии выписка пациентов не происходит. Обращаем внимание, что делопроизводство, в том числе по вопросам принудительного лечения, не останавливалось. Взаимодействие с судами в период ограничительных мероприятий происходит в прежнем режиме. Принудительное лечение пациентам ПКБ № 5 продлевается, изменяется и отменяется без задержек. В период ограничительных мероприятий было выписано 27 пациентов.
Что касается якобы плохих условий размещения пациентов, данное утверждение не соответствует действительности все пациенты размещаются в палатах, соответствующих нормах и стандартам по оказанию медицинской помощи по психиатрическому профилю.
С уважением,
Пресс-служба Департамента здравоохранения города Москвы