Все лагеря российской исправительной системы (колонии общего, строгого и особого режимов, а также колонии-поселения) можно условно разделить на две части — «черные» и «красные».
«Черные» — это те, где заключенные живут по так называемым «людским» порядкам, а управляют всем «положенец» и «братва», которые достигают определенных договоренностей с администрацией. Здесь живут «по понятиям», пополняется «общак», а баланс «свободы» для заключенных и преимуществ (финансовых и управленческих) для сотрудников ФСИН формируется в зависимости от множества переменных.
«Сколько лагерей, столько и постанов. Я думаю, не существует и двух колоний, где бы все было заведено абсолютно одинаково. Есть чернющие зоны, а есть такие, где сразу и не поймешь, черный ход или красный»
Руслан
В 2014–2017 сидел в «Матросской тишине»,
Есть и более строгое определение для «черного» лагеря. Главное условие — в нем обязательно должен собираться «общак».
«Черный лагерь — это место, где собирается общак, а с него греют тех, кто находится под крышей. Это самое важное условие. Есть лагеря, где сидят блатные, мычат, мол у нас тут черное, а у них крыша не греется, а положенец сидит без связи в изоляторе. По факту, это красная колония, но вот они себя все равно черным называют»
Дважды судим за разбой,
В «красной» колонии всем управляют сотрудники ФСИН и подконтрольная им группа заключенных. Заключенные в «красных» тюрьмах поделены на секции. За каждой секцией надзирают «активисты» — их называют «козами» или «красными».
«Козы — это, те кто на должностях, они могут быть и в черных, и в красных лагерях. Завхозы, председатели секций, дневальные и тому подобное. В красной колонии нет общего, нет ничего воровского, а если есть воры, они в БУРах или в изоляторах сидят», — говорит Руслан.
Также в «красных» выделяют так называемые «режимные» колонии, где жизнь идет строго в соответствии с законами и правилами распорядка ФСИН.
Все лагеря представляют собой закрытые городки — заключенные живут в бараках, которые отгорожены друг от друга и от воли несколькими рядами заборов и колючей проволоки, также на территории колонии есть и другие постройки — больничный корпус, вахта, «крыша» (БУР, СУС, ЕПКТ), столовые, бани, промзона и хозяйственные строения. Различия между режимами содержания касаются лишь количества и длительности свиданий, объема и количества разрешенных передач, максимальной суммы, которую можно потратить в ларьке, а также некоторых других несущественных вещей. Общий режим от строгого отличается меньше, чем «красная» колония от «черной».
Прибытие
Черная
«Нас выгрузили, зачитали карточки личные, после шмона отправили в карантин — отдельный отряд, который находится в жилой зоне, в одном здании с ЕПКТ и БУРом. Там медицинский осмотр, я сидел дней 10 в карантине. После выдают вещи: матрац, робу, что не положено — забирают на склад, и поднимают в барак», — рассказывает Максим.
Когда в «черную» колонию приезжает этап, пишется «курсовая» — «положенцу» докладывают о том, кто приехал, по каким статьям осуждены, откуда, чем занимались и прочее, что необходимо знать людям, отвечающим за лагерь.
«Когда я заезжал в лагерь воронежский за меня были курсе уже с момента отбытия из Бутырки. Так что мне уже на карантине гарика занесли. Потом подняли в барак, сразу чифир, и уже вечером в движуху влился, все очень быстро произошло»
Александр
Отвечал за барак в лагере строгого режима в Воронежской области.
Красная
Прибытие в «красную» колонию может оказаться серьезным испытанием для любого, даже самого опытного зэка. Здесь все зависит от глубины «красного» цвета конкретной колонии. Где-то все будет довольно жестко и грубо, но без перегибов, а где-то вам сразу же дадут понять — вы попали в ад.
«Еще в воронке мне сказали: “Баул на спину кидай, пригибайся и беги”. Мы знали куда едем, но от этого было не легче. Открывается дверь, крики, лай собак, мусора стоят в два ряда, и мы бежим, с двух сторон нас *** (бьют) дубинками, орут, кого-то псина укусила. Меня сразу убрали, в лицо плюнули, ногой надавили на грудь и начали вещи мои вытряхивать. Все забрали, ни описи, ничего, просто забрали и все»
Игорь
Отсидел три года в колонии строгого режима во Владимирской области.
Такой прием, по замыслу руководства колонии, должен сразу развеять все иллюзии и надежды относительно дальнейшей жизни в лагере. Юрий рассказывает о том, как встречали его знакомого в карантине в соседней колонии строгого режима (из нее заключенных переводят в колонию-поселение).
«В карантине сразу раскаченные козы залетают, к тебе обращаются исключительно в одном ключе — залупа. Слышь залупа, ща будешь пол драить. Отказ — тебя убивают и в изолятор. И так дальше пока не сломаешься»
Юрий
Сейчас сидит в режимной колонии-поселении во Владимирской области.
В карантине работают особенно жестокие «активисты»-садисты. Они должны показать всем, особенно тем, кто придерживается воровских «понятий», что здесь им не выжить. Иллюзии о том, что системе можно противостоять в одиночку, у большинства «блатных» пропадают уже в карантине.
Первые впечатления
Черная
«После карантина меня подняли в барак, и сразу к смотрящему, расспросили, что по жизни, по делюге, определили место и я лег отдыхать. А вечером после отбоя я начал *** (удивляться), там вообще ход пароходом, АУЕ, все колются в слюни, один на продоле залипает. Я думаю, да ну, куда я попал», — рассказывает Руслан.
Он сидит «красным» в «черной» колонии в Воронежской области. Стоит на расходе, живет в «людском» бараке.
Примерно то же самое рассказывает и Юрий, который несколько лет провел в «черном» лагере в Ивановской области.
«Я там в первый же день понял, что к чему. После отбоя началась суета, из-под матрасов достали брагу, ширку, гашиш. Меня накурили, с непривычки и видимо из-за новой атмосферы я там чуть не отъехал, побелел, надо мной все поржали, вот как-то так и влился в коллектив»
Юрий
В «черной» колонии в первый день всем вновь прибывшим объясняют «постанову» — правила поведения, о которых договорились с администрацией.
«В каждом лагере есть своя постанова. Например, в Воронеже с синькой воздержание, после того как один накачался и двоих насмерть зарезал. Это ЧП, могут и лагерь перекрасить. При этом наркотики можно любые раньше было, но сейчас воздержание на тяжелые. К мусорам ходить только вдвоем, самовольные вбросы запрещены», — рассказывает Александр.
Фото: «МБХ медиа»
«Постанова» — это важнейший элемент лагерной жизни в «черной» колонии. Эти правила порой полностью подменяют собой официальный распорядок и устав МЛС. И если в «красной» колонии заключенных прежде всего заставят выучить правила внутреннего распорядка (ПВР), то в «черной» нужно четко уяснить свой устав.
«У нас все вопросы решались только через братву. Даже если ты пойдешь к мусорам один что-то просить или выяснять, они тебе сами за это *** (тумаков) дадут. Самому запрещено и к козам ходить, что-то решать. Вбросы запрещены, все идет дорогой через мусоров. Локалки обычно всегда открыты», — рассказывает Юрий.
Красная
«В отряд меня не поднимали, пока я не вымыл пол. Сначала я отказывался, но мне мое здоровье все-таки важнее черных принципов. Пару дней я, памятуя о воровских традициях, шел в отказ, сначала меня просто *** (били), но через пару дней начали угрожать — типа буду *** (члены) целовать и все в таком духе. Я в итоге плюнул и написал заявление: “Прошу принять меня в секцию дисциплины”, помыл пол и меня подняли в отряд», — рассказывает Игорь.
Пока заключенные сидят в карантине, «козы» изучают новичков — пытаются выяснить, кто послабее духом, каково их финансовое положение и что можно с них получить.
«Со мной был парень, он в первый же день сломался, его даже сильно не *** (били), но когда предложили позвонить родным, он сразу схватился за телефон, набрал маме и попросил перевести денег. Заплатил раз, будут доить все время. Это закон, так что он платил весь срок», — говорит Игорь.
После карантина, который в «красных» колониях может длиться две недели, заключенных «поднимают» в лагерь.
«Первое, что меня удивило после подъема в секцию — это чистота. После централов и этапов это была какая-то дикость. Все блестит, надраено, аккуратные зеки в робах, которые выглядят как братья-близнецы. И все забитые. Я думаю, бааа, приплыли», — вспоминает Игорь.
Жизнь в колонии
Черная
Жизнь в «черной» колонии порой совсем не похожа на то, что рисуется в представлении обывателя. Из разговоров с Юрием, Русланом и Александром складывается впечатление, что их колонии — это санатории с наркотическим уклоном.
«Летом у нас днем игры в футбол и волейбол, после отбоя травимся. Не каждый день, конечно, а хотя были месяцы, что и каждый. Днем — телек, книжки, можно сходить спортом позаниматься. Я, чтобы совсем не поехать кукухой, образование там получал», — рассказывает Юрий.
Формально, в любой колонии есть строгий распорядок — подъем в шесть утра, дальше зарядка, полчаса свободного времени, завтрак, утренняя поверка, развод на работу, обед, вечерний туалет, вечерняя поверка, ужин, воспитательные мероприятия, отбой в 10 вечера.
Фото: «МБХ медиа»
В большинстве «черных» зон все это, разумеется, остается лишь на бумаге и в отчетах для вышестоящего руководства.
«Ну подъем в шесть утра, конечно, есть, а потом можно сходить в столовку, оттуда принести сечки в барак, поесть, а после поверки снова лечь спать. По сути, обязательных мероприятий только два — утренняя и вечерняя поверка. Все остальное время делай, что хочешь»
Руслан
По его словам, в столовой зэки питаются только в случае крайней необходимости. Еда, которую заключенным предлагает ФСИН, строго регламентирована и почти всегда несъедобна.
«Утром сечка, хлеб и чай, это еще можно есть, а дальше дохлый бульон, небольшой кусок непонятного мяса и подуставшие овощи, еще бывает что-то типа рыбы. Но мы, например, сами даже себе готовим или в магазине покупаем что-то более-менее приличное», — говорит Юрий.
Еще одна характерная черта многих «черных» лагерей — свободное перемещение. Практически в любое время и в любом направлении. Это особенно ценно после изолятора и «столыпина», где теснота и замкнутое пространство создают полноценное ощущение тюрьмы.
«Перемещение свободное было и днем, и ночью, такая постанова была. Главное бирку не забывать на робе. Я серьезно, за бирку могут *** (наказать), а то, что ты идешь ужаленный, залипаешь, никого вообще не *** (волнует). Я сам кололся и были случаи, когда ***(упустили) контору, мусора уже здесь, у меня машина чуть ли не из ноги торчит, так и че думаешь, они говорят: “Где бирка?”»
Александр
О свободе перемещения и других прелестях жизни за решеткой рассказывает и Максим.
«Мы тут исправляемся как можем, банька, шашлычок, картишки, травимся помаленьку. За всех вас исправляемся», — шутит Максим.
Он, конечно, немного утрирует, но судя по некоторым фотографиям и его бодрому и веселому голосу, в этой шутке бóльшая часть — правда. И вряд ли это можно назвать исключениями из правил. Почти все мои собеседники, которым довелось побывать в «черных» колониях, рассказывают о каких-то небывалых границах дозволенного внутри лагеря.
Фото: «МБХ медиа»
«За Ярославль могу сказать, там вообще красота была еще несколько лет назад: зеки в шортах с пивом в стекле в СУСе загорают! Играли там так, что просто терялся счет времени, прерывались только на вечерние поверки. И закончилось это, когда поверка в мусорных урнах нашла стеклянные бутылки. Все в порядок привели, а это убрать забыли», — рассказывает Евгений.
Живут в колонии отрядами — по 100–200 человек. Один отряд — один барак. При этом в некоторых лагерях заключенные могут выбирать, в каком бараке они будут жить. Если заключенный не работает (а в «черных» колониях работать необязательно и больше половины зэков сами не рвутся на «промку»), распорядок дня — это бесконечный просмотр телевизора, разговоры, чтение книг, еда и сон.
Сон в зоне — это самое действенное средство убить время. Многие из моих собеседников, которые сейчас отбывают наказание, отвечая на телефонный звонок в 11 утра или в 5 вечера звучат одинаково сонно и говорят что-то в духе «вот только глаза открыл». Есть даже такая тюремная присказка — «Чем дольше спишь, тем ближе к дому».
Некоторые заключенные неожиданно для самих себя увлекаются спортом или начинают жадно читать.
«Я за три года в Иваново прочел раз в десять больше книг, чем за всю свою жизнь, подкачался, получил образование. Так-то если посудить, это все на пользу пошло»
Юрий
С книгами за решеткой дела обстоят по-разному. Во всех МЛС есть библиотеки, но выбор в них порой весьма скудный. Книги можно передавать с воли, если, конечно, они проходят внутреннюю цензуру, которая может быть очень придирчива.
«В Иваново мне не пропустили роман Марио Пьюзо “Крестный отец”, посчитали, что он пропагандирует криминальную идеологию. Зато “Низший пилотаж” Баяна Ширянова (роман из жизни винтовых наркоманов в девяностые — прим. автора) прошел, его всем бараком зачитывались. Мусора его, видимо, даже не открывали, потому что там куда не ткни — жесть», — вспоминает Юрий.
По закону, заключенный имеет право получать книги в посылках или приобретать их через торговую сеть, а также подписываться на газеты и журналы. Однако среди изданий, которые поступают в СИЗО и колонии, не должно быть ничего, пропагандирующего войну, разжигание национальной розни или содержащего порнографический и эротический контент. Но это официально.
«Вообще сразу отметают всякие книги по выживанию или “сделай сам”, географические штуки и еще боевые искусства. Даже есть хоть малейший намек на эти темы, точно завернут», — говорит Руслан.
Не все, впрочем, повышают культурный уровень чтением и физкультурой. Некоторые предпочитают наркотики.
«Если я на воле кололся периодически, тут в зоне это превратилось в “систематически”. Понимаешь, это постоянный почти круглосуточный доступ к ширке. Вариантов сопротивляться просто нет. Но были ребята, кто слез, закачался. Там у нас такую качалку построили, каких на воле поискать еще надо», — говорит Александр.
Конечно, такие «сказочные» условия содержания постепенно сходят на нет — в основном из-за большого количества ЧП и растущей гласности.
«В 2015 году в Туле в колонии строгого режима настолько *** (адская) постанова была, что у них даже шерсть и петухи кололись. Один петух на кумарах взял в заложники отрядника, там приехали маски, ниндзя, спецназ, начали с ним переговоры вести. Говорит — пускай врач зайдет, только чтобы молодая баба. Ну зашла девушка с чемоданчиком с крестиком красным… три выстрела, голова, шея, сердце — и все. После этого *** (конец), вся прекрасная жизнь в лагере закончилась. Лагерь по сути перекрасили», — рассказывает Александр.
Помимо прав, данных заключенным «постановой» и «понятиями», есть у них обязанности, хотя само слово «обязан» арестанты не очень любят — считается, что заключенный никому ничем не обязан и обязать (читай заставить) его никто не может. Но есть существенная оговорка — любой «порядочный» зэк должен приносить пользу. Речь может идти о взносах в «общак», решении бытовых вопросов и других важных для жизни лагеря моментах.
«Мы стоим на расходе, весь день поделен между восьмерыми — стоим по три часа, как работаем считай. Это вообще людская движуха считается, но у нас и красные стоят. Предупреждаем барак о приближении мусоров, чтобы весь запрет успели убрать», — говорит Руслан.
Красная
В 90% «красных» колоний почти все вышеперечисленное невозможно.
«Это шиза — жизнь строго по распорядку, подъем, уборка , не застелил постель как надо — *** (наказание), не успел поесть — *** (наказание). Любое нарушение — штрафной изолятор или побои. Нужно наизусть знать все правила поведения, громко и отчетливо приветствовать всех сотрудников администрации, маршировать строем и петь песни», — рассказывает Игорь.
Главное отличие «красной» колонии от «черной» — строгий внутренний распорядок: в шесть утра подъем, зарядка, расход, дальше часть зеков отправляются на работу, а другая часть — в ПВР (комната, где учат правила внутреннего распорядка), дальше обед, работа, немного свободного времени, ужин, отбой в 10. Иногда есть час на просмотр телевизора. Вся активность в «красной» колонии происходит в основном в комнате ПВР. Такие комнаты, разумеется, есть и в «черных» колониях, но есть нюанс.
«Заехал к нам тип с черного лагеря. Его в карантине спрашивают — у вас было ПВР? Он говорит, ну да было. Ему — ну рассказывай. Парень и рассказывает — ну че, сидят мужики чифирят, телек смотрят. Ему — ты че, какие мужики, ПВР рассказывай. А он как бы и *** (не) знает, он даже не знает, как этот ПВР расшифровывается. Ну и все — помяли его и в карцер, учить ПВР»
Игорь
В «красных» колониях, где сотрудники и «активисты» прессуют заключенных особенно сильно, единственным спасением (хотя бы на время) может быть работа.
«Люди часто стремятся выйти на работу, потому что просто невозможно сидеть в лагере, все закрыто, на кровати сидеть и лежать нельзя, ходить никуда нельзя — сидишь весь день и учишь эти ПВР или занимаешься каким-нибудь правописанием, как в школе», — рассказывает Юрий.
Максим вспоминает, что в Перми лет семь-восемь назад, заключенные платили пять тысяч рублей, чтобы просто выйти на работу.
«Там процветало *** (дурное поведение), краснопузые всех гнобили, в бараке было невыносимо находиться, вот и платили. Представляешь, пять тысяч рублей, чтобы в минус 30 на хоздворе там лесозаготовки раскладывать!»
Максим
Главная отличительная особенность пребывания в таких условиях — постоянное напряжение, расслабиться просто невозможно, потому что со всех сторон тебя подстерегает опасность нарушить правила.
«Даже передвигаться внутри секции нужно строго по правилам, например нельзя просто подойти к двери как тебе вздумается, есть четкое правило — только под прямым углом держась правой стороны», — рассказывает Игорь.
Набор таких идиотских правил весьма велик и может сильно отличаться от управы к управе, от колонии к колонии.
«По приезду во Владимир у меня забрали вообще все, поэтому когда после карантина меня подняли в барак, я первым делом хотел покурить. Но на мою просьбу дать сигарету меня чуть ли не *** (насовсем) послали. Те, кого перевели с зоны (а их большинство), даже подумать не могут о том, чтобы кого-то угостить или самому угоститься, могут донести и закрыть в штрафной», — рассказывает Юрий.
Для того, чтобы угостить кого-то сигаретой, нужно просить разрешения у «коз» или инспектора, а лучше — сразу у обоих, в противном случае зеков может ожидать что-то подобное.
«На угостившего стуканут, типа “пытался поднять авторитет среди заключенных”, угостив сигаретой. И на того, кого угостили тоже напишут — занимался поборами и оба уедут под крышу. Маразм», — говорит Юрий.
Рапорт за нарушение режима может ожидать заключенного, даже если он просто засмотрелся на колючую проволоку. Это значит «думал о побеге», а это пометка в личном деле и куча проблем в дальнейшем. Доходит до того, что даже заваривание чая может привести к пометке в личном деле.
«Вот завариваешь ты чай, а козья сука, которой ты чем-то не угодил, пишет рапорт — чифирил, поддерживал воровские традиции, и все — залет, слушать тебя никто не будет»
Юрий
В поселке, где сидит Юрий, более-менее адекватны лишь опера. С ними можно о чем-то договориться. Когда я привозил ему медикаменты (их по правилам нужно оформлять как передачу для медчасти), начальник оперчасти сам передал их Юрию.
«Опера здесь нормальные мужики. Я тут два раза уже махался. Я же с черной колонии, у них оскорбления неприемлемы, а тут какой-то азер на меня наехал, оскорбил, ну я ему ответил, он мне говорит — да ты вообще барыга, я ему — ты хочешь со мной по масти поговорить? Ты же вообще таксист *** (вонючий). Так слово за слово я ему и накидал. Взыскание делать не стали. Опера говорят — ты же нормальный, Юра, понимаешь куда попал, не ведись на провокации, отсиди спокойно уж», — рассказывает Юрий.
В соседней колонии строгого режима опера, по рассказам Игоря, на такой контакт не шли.
«Опера — это *** (вконец) пидарасы, они через коз тут деньги стригут, раскручивают всех. Ушлые гады. У них везде глаза и уши и от них вообще твоя судьба зависит, сможешь ли ты выйти по УДО или будешь там чахнуть весь срок»
Игорь
По его словам, именно опера приказывают «сломать» или оказать давление на заключенного. В сеть иногда попадают видео, где заключенные или даже сами сотрудники колонии пытаются «опустить» зека. Снимаются эти видео не просто забавы ради или из садистких наклонностей, у них есть конкретная цель.
«Вот смотри, заезжает блатной, идет в отрицалово и его, например, ломают, но чтобы было неповадно другим, чтобы напустить жути и вообще пустить по миру этот момент, снимают на видео, где его в очко окунают или *** (членом) трогают, а видео пускают по управам, чтобы все знали — во-первых, такой-то такой-то опущен, а во вторых, с этой зоной шутки плохи»
Юрий
Работа
Черная
Из моих собеседников, сидевших в «черных» лагерях, не работал никто — кто-то был формально трудоустроен, но на «промке» не появлялся, а кто-то даже не заморачивался оформлением бумажек.
«А какой смысл работать за эти копейки? Тем более, у нас тут швейный цех, для многих мужиков западло швейкой сидеть, хотя так-то любая работа не считается зазорной. У нас не работает, наверное, процентов 70 мужиков. Только те, у кого с воли грева совсем нет, идут, для них и 300 рублей в день — деньги, чай купить и сигареты», — говорит Руслан.
По словам Максима, работа — это самый действенный способ убить время и поучаствовать хотя бы в какой-то «движухе». Работают не ради денег, а для того, чтобы как-то скрасить одинаковые будни.
«Там же *** (ничего) не платят, идут работать чтобы чем-то заниматься. У нас на промке есть вольные люди, машины приезжают, движуха идет, можно что-то замутить, пообщаться с вольными. Поэтому туда и идут, хотя работа на лесозаготовках тяжела»
Максим
В Пермском крае, где отбывал наказание Максим, работа на лесозаготовках была очень важной частью лагерной жизни. Исключительно по экономическим соображениям.
«В Перми там лес, там нормальное производство, там мужики работают. Цехи, станки, доски. Это тяжелая, но уважаемая работа, потому что через этих мужиков затягивается запрет», — рассказывает Максим.
Фото: «МБХ медиа»
Поскольку лесозаготовка находится за территорией лагеря, туда имеют доступ люди с воли — работники, водители, строители и другие. С их помощью, насколько мне известно, туда попадают запрещенные предметы вроде наркотиков и телефонов, которые потом ввозят в зону.
«Ну и, конечно, левачат, бригадир может несколько зеков подтянуть, они ночью или еще когда-то сделают заготовки, а потом их администрация ФСИН продаст вне учета. Зеки за раз могут несколько тысяч заработать, ну а мусора на порядок больше», — говорит Максим.
Если «мужики» могут не работать исключительно из личных соображений, то «блатным» работа запрещена по «воровским традициям».
«Блатные не работают, если блатной сядет за станок, то это автоматом его статус до мужика опускает. Но и многие мужики не работают, если, например, работа связана с посадкой растений или швейным делом. Многие считают ее не мужицкой и не пойдут. Принуждать никто не будет»
Александр
Красная
«В красных всегда стопроцентный выход. Все места заняты, и за них идет борьба. Например, месяца за четыре до твоего освобождения уже на твое место, считай конкурс объявляют», — рассказывает Юрий.
Заработать, как и в случае с «черной» зоной, не получается. Платят мало, да и то, что платят, уходит на содержание — одежду, еду, воду и прочее.
«Мы разбираем противогазы, типа утилизируем, работа не по ставке, а сдельная, поэтому там *** (безумные) нормативы, в день нужно разбирать почти три сотни противогазов. Мы этот норматив ввосьмером выполняем. Там в месяц без учета всех минусов выходит рублей 200 на человека»
Юрий
В его колонии ситуация специфическая — раньше там сидели только заключенные, которых перевели из соседней колонии строгого режима. Но после того, как проверка выявила неукомплектованность, туда перевели зеков со всей России.
«Нас (переведенных) ставят на сдельную работу специально, потому что ставки зарезервированы для местных. Это смешно, конечно, с одной стороны их там *** (поливают) на зоне как мразей, но зато МРОТ им обеспечен», — говорит Юрий.
Рабочий график — с 8 до 17. Стоит понимать, что здесь речь идет о режимной колонии-поселении. В «красных» местах зеки работают и по 12 часов в день.
«Я работал швейкой. Не знаю, что там и как в трудовом кодексе про сидельцев сказано, но мы работали и по 10, и по 12 часов в день. Это просто способ загнобить людей и заработать денег. Причем, мы в том числе шили мусорскую форму, что особенно “приятно”. Я получал что-то вроде четырех-пяти тысяч в месяц. Но из этого еще вычитали деньги», — рассказывает Игорь.
Из заработанных заключенным денег администрация забирает часть на «содержание» — питание, одежду и даже воду и электричество. Также из этих денег забирают часть на уплату по искам.
«Вообще на работу обычно вытягивают именно тех, у кого по делу есть какие-то иски на материальные выплаты»
Евгений
С работой на «красной» зоне тесно связано и такое понятие как «отрицалово». «Блатным» работать не полагается по статусу, поэтому те, кого не «сломали» в карантине, идут в отказ.
«Отрицал избивают, сажают в карцер, если они держатся — что происходит крайне редко — переводят в другую зону, где есть опыт перевоспитания таких», — говорит Евгений.
Досуг
Черная
В «черных» лагерях досуг может быть весьма разнообразным — настолько, насколько это слово вообще применимо к местам лишения свободы.
«Большую часть месяца идет игра. В каждом бараке есть катран, у нас, наверное, половина зеков играет. Это же азарт, так еще и время летит — а это самое важное», — рассказывает Руслан.
Помимо карт для заключенных важное значение имеет спорт. Во всех зонах есть качалка, от настоящего зала в отдельном корпусе с десятком тренажеров (как в Воронеже), до самодельных брусьев и турника на улице (как во Владимире).
«Я здесь плотно насел на спорт, на книги. Бегаю почти каждый день, в Иваново когда сидел, занимался боксом с одним мужиком. Там же у нас были чемпионаты между бараками по футболу и волейболу. На деньги играли»
Юрий
Такие спортивные турниры в зоне проходят и официально. Именно на таких мероприятиях могут встретиться два разных мира — «черные» и «красные».
«У нас хорошее поле футбольное, и турниры постоянно проходят. Приезжают с управы и даже с соседних управ. К нам приезжали с режимного первоходы, как они выпали, конечно, когда мы им предложили плана покурить или позвонить домой. Такие типа — чеее, а так можно да? Еще когда увидели типов с наколками, такие типа, а это че, вор, да? Мы угораем, мол, да вор, конечно. А это вообще коза со звездами», — рассказывает Руслан.
В некоторых колониях есть даже специальные приставки, где заключенные могут смотреть фильмы с флешек или с дисков.
Также есть варианты устроить самодеятельность или коллективный просмотр фильма. В «черных» колониях большинству заключенных это неинтересно, это считается «мусорской движухой», но администрации надо отчитаться, что работы проведена, поэтому приходится договариваться.
«Мусора положенцу говорят: так и так, надо тридцать человек на фильм собрать. Он смотрящим спускает, а те уже мужиков подтягивают, говорят, так и так, надо сходить для общего блага»
Максим
Красная
Досуг в «красной» зоне, как и все остальное, строго регламентирован. В основном это массовые мероприятия, вроде профилактических лекций, просмотра телевизора или участия в самодеятельности.
«У нас был театральный клуб, ставили постановки, раз в пару недель нам показывали видеолекции о моральных ценностях, мы, конечно, внимательно слушали», — говорит Игорь.
Свободного времени в «красной» колонии не так много (если вы не «активист»): после обеда есть полчаса, чтобы почитать книгу или погулять по «локалке» и еще полчаса перед отбоем. Главная активность — это прослушивание правил внутреннего распорядка.
«В каждом бараке есть специальная комната — ПВРка, это типа актовый зал с партами. Вот там каждый зек, если он не на работает или не вступил в актив, должен проводить час»
Юрий
В этой комнате заключенные прослушивают монотонный голос диктора, который перечисляет правила внутреннего распорядка колонии, и зачитывает выдержки из УК и УПК а также рассказывает о вреде алкоголя и наркотиков.
«У нас на ПВР сидят козы и следят за всеми. Потом стучат инспектору, кто спал, кто разговаривал, а кто просто моргал слишком долго», — рассказывает Евгений.
Эпилог
На первый взгляд может показаться, что жизнь в «черном» лагере куда легче и веселее, чем в «красном». Во многом это действительно так, и неспроста некоторые осведомленные осужденные проплачивают этапы, чтобы оказаться в той или иной «черной» колонии. Но это, как говорит Александр, не «случайные пассажиры». Для обычных людей, не профессиональных преступников, которые оступились и оказались за решеткой, или даже вообще не совершали никаких преступлений, но получили срок, выбор будет не так очевиден.
«Кому-то хорошо спортзал, книги, работа, телефон не нужен — хватает зоны-телеком, а кому-то хорошо — водка, наркотики. Я был в настолько черном лагере, что простым зекам, которые не употребляют, было просто неуютно постоянно находиться в среде торчей», — говорит Александр.
Проблем добавляют и «понятия», которые в ловких руках бывалых заключенных превращаются в опасное оружие.
«Вот вроде лагерь черный, а мужикам там сложно сидеть. Во-первых, это постоянное лицемерие, из серии “нужно для общего”, “люди не поймут”, во-вторых, постоянные провокации. Даже если я не прав, специально спровоцировал, а ты меня сгоряча на *** (член) послал, то я до людей доведу, и тебя накажут, и никого не волнует, что тебя специально вывели на эмоции», — рассказывает Максим.
Руслан считает, что обывателю лучше попасть в «красную» колонию.
«Если ты не блатной, не отрицала, работаешь, все выполняешь и хочешь выйти по УДО, то тебе, конечно, лучше в красной, там как минимум для тебя все будет понятнее. Работай себе, участвуй в активностях, получай благодарности — и на свободу»
Руслан
Прессинг, как в случае с лагерем, где сидел Максим, — скорее исключение из правил. Однако в «красных» колониях есть и еще один немаловажной момент — публика, с которой вы будете сидеть.
«Мне кажется, что в красных лагерях дебилов куда больше, тут не с кем поговорить. Очень много людей с протекшей крышей, люди ограниченные и забитые, ушлые. Но и в черных таких, в общем-то, хватает. Я так скажу, лучше уж вообще сюда не попадать, а если попал, то надо просто оставаться человеком, так точно выживешь. В любом лагере».
Сбыт, хранение наркотиков — уголовно-наказуемые деяния. Также законом запрещены азартные игры, даже в спорте. Употребление наркотиков — административное правонарушение.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.