За несколько лет работы теперь уже бывший министр культуры Владимир Мединский фактически успел построить себе второе ведомство — «министерство памяти». Речь о Российском военно-историческом обществе (РВИО), в котором председательствует Владимир Ростиславович — организации, которая успела практически монополизировать право на интерпретацию истории. И оттуда Мединский не уходит.
По инициативе РВИО создаются главные исторические выставки и запускаются тематические поезда в метро, по всей стране ставятся десятки военных мемориалов, а в Карелии раскапывают Сандармох. В этом году общество может стать только заметнее: объявленный годом памяти и славы, 2020-й посвящен 75-летнему юбилею Победы, и в подготовке к нему РВИО отведена одна из главных ролей. Хотя Российского военно-исторического общества нет на карте исполнительной власти, это, пожалуй, главное наследие Мединского. «МБХ медиа» рассказывает его историю.
Под шквалистым ветром, сквозь лужи и грязь поле пересекают танки. Вокруг звучат взрывы, в «горящих» машинах живые люди. Они выскакивают из бронетехники и бегут вдоль траншей, оставляя за собой языки пламени. Тут и там что-то горит. В земляное месиво засасывает сапоги, да так, что кого-то приходится вытаскивать товарищам. Подмосковная Кубинка, апрель 2017 года. И это не война, которую вы пропустили, а реконструкция взятия Рейхстага в парке Минобороны «Патриот». В постановке участвовала советская и немецкая трофейная техника, каскадеры и члены 125 российских и иностранных клубов, и посетили ее более 7 тысяч человек, в их числе — Сергей Шойгу, лично «принявший капитуляцию» фанерного «Рейхстага».
Сценарий реконструкции написало Российское военно-историческое общество (РВИО) — влиятельная и богатая «общественно-государственных» организация, фактически выполняющая в России функции «министерства памяти». Председатель общества с самого основания — Владимир Мединский, в недавнем прошлом министр культуры, а теперь помощник президента. По данным «СПАРК», РВИО только за последние два года получило более двух миллиардов рублей государственных субсидий. Все они были от Министерства культуры.
РВИО занимается не только реконструкциями. Еще общество массово ставит памятники, которые само называет «монументальной пропагандой», публикует истории Крыма и Новороссии. У Российского военно-исторического общества статус «общественно-государственной» организации, которая существует на пожертвования (данных о которых при этом в открытом доступе практически нет) и на субсидии от Минкульта. РВИО имеет больше восьмидесяти отделений по всей стране, есть они и за ее пределами. Многие из региональных председателей связаны с местными властями.
В прошлом году, например, по просьбе Карельского Минкульта Российское военно-историческое общество возобновило раскопки в урочище Сандармох. В министерстве посчитали, что информация о захоронении там репрессированных не доказана, а еще она наносит «ущерб международному имиджу России», и попросили РВИО эту информацию проверить. Карельское отделение РВИО при этом возглавлял сам министр культуры Карелии.
Вместо памяти: кто и зачем перекапывает Сандармох
27 октября 1997 года на вокзале города...
Сейчас Российское военно-историческое общество активно готовится к 75-летию Победы в Великой Отечественной войне. С января РВИО запустило твиттер «Этот день в 1945», где рассказывает о событиях войны 75 лет назад. У него больше 35 тысяч подписчиков, но среди них много однотипных аккаунтов с одним-двумя постами и таким же количеством фолловеров. Еще к юбилею Победы при участии Российского военно-исторического общества готовят фильм о Зое Космодемьянской. А к 9 мая собираются открыть Ржевский мемориал с 25-метровой фигурой Советского Солдата в центре. На финансирование обоих проектов общество объявляло народный сбор, но существенную часть в итоге оплачивает Министерство культуры.
Что такое институты национальной памяти и при чем тут политика
У Российского военно-исторического общества много разных видов деятельности: это и исторические выставки, и установка памятников, и проведение военно-исторических лагерей для детей. Особое внимание на сайте привлекает вкладка «Монументальная пропаганда», на которой рассказывается об установленных обществом памятниках, мемориалах и памятных знаках. В качестве одной из задач своей монументальной пропаганды РВИО называют «воспитание патриотизма и противодействие попыткам искажения отечественной военной истории».
Все это — [extra_inf notelink = ‘историческая политика’]Историческая политика (она же политика памяти) — набор практик, с помощью которых отдельные политические силы стремятся утвердить определенные интерпретации исторических событий как доминирующие.[/extra_inf], или политика памяти.
В политике памяти участвуют очень разные силы: это могут быть негосударственные организации, институты, медиа, отдельные люди и партии. В исторической политике принимает участие и государство: в некоторых странах Восточной Европы есть специальные институты национальной памяти, проводящие свою политику в том, как нужно интерпретировать историю. Самые известные из них — это Украинский институт национальной памяти (УИНП) и Институт национальной памяти в Польше.
Артемий Плеханов, научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН, изучает украинскую политику в этой сфере, в том числе работу Украинского института национальной памяти, с помощью которого государство проводит политику восстановления и сохранения национальной памяти. Созданный в 2000-х годах, Украинский институт, координируемый министерством культуры, по словам Плеханова, принимал активное участие в исторической политике: работал над темой голода 1932-1933 годов (Голодомора), а с 2014-2015 года участвовал в разработке «мемориальных законов», запрещавших публичное использование нацистской и советской символики и определивших политику декоммунизации Украины. По сравнению с Россией, говорит Плеханов, украинский институт национальной памяти более формализован и встроен в структуры исполнительной власти.
По словам Плеханова, отличие российской политики памяти в том, что государство отдает ее функции негосударственным организациям и НКО, при этом поддерживая и финансируя их. Еще до РВИО в России предпринималась попытка создать аналогичную восточно-европейским институтам памяти структуру, которая занялась бы подобными вопросами. В 2009 году, при Медведеве, была создана «Комиссия по противодействию фальсификации истории в ущерб интересам России», но, по словам Плеханова, ее работа была скорее ориентирована на международную арену и само ее появление было связано с внешнеполитическими факторами.
В 2012 году Комиссия была распущена — по словам Плеханова, потому что «создание Комиссии сопровождалось критикой со стороны историков и было не очень понятно, чем она должна заниматься и каковы ее реальные полномочия». Ее бывший председатель Сергей Нарышкин в том же году стал Председателем Российского исторического общества — еще одной организации, созданной одновременно с РВИО в «год истории России». Обе эти организации, хотя и не имеют формального государственного статуса, тесно сотрудничают с государством и сейчас по сути выполняют функции института национальной памяти в России, считает Плеханов.
«Государство осознало, что передача таких функций традиционным институтам, которые должны этим заниматься — министерству культуры, министерству образования, — малоэффективна. Им сложно работать с исторической политикой, потому что на них навешано и так очень много других функций, — объясняет Артемий Плеханов. — Легче передать эти вопросы в НКО и вот такие квазигосударственные организации как РВИО или Российское историческое общество, чтобы они просто более эффективно эту политику проводили. Своими силами они это сделают менее эффективно, чем через энтузиастов, людей, которые заинтересованы в этом и ради этого работают».
Чем занимается РВИО
Всего за все время работы общество установило более 250 памятников на территории России и за ее пределами. Кроме известных памятника князю Владимиру и «Прощания славянки» на Белорусском вокзале, на счету РВИО массовая установка монументов «Советскому Солдату — Победителю» в регионах. С 2015 года общество установило более двух десятков таких скульптур (одна из них — в ДНР). До прошлого года памятники делали по единому образцу, некоторые из них отличались только позой солдата.
Михаил Габович, историк и социолог, исследующий советские памятники, уверен, что эта инициатива РВИО — уникальная попытка стандартизации памяти о Великой Отечественной войне, которой не было даже в Советском Союзе: «РВИО сейчас пытается впервые на самом деле за историю России выступать в такой роли и ставить типовые памятники для всего. Попыток унификации гораздо больше, и они более серьезные, чем это было в советское время. А самое главное, появилось единое “ведомство”, которое пытается этим заниматься».
В центре многих проектов общества — тематика Великой Отечественной войны и Победы в ней, причем именно последней уделяется особенно много внимания. Еще одна заметная акция РВИО — это «Маяки памяти», появившиеся в 2016 году дорожные знаки, рассказывающие о событиях Великой Отечественной войны. Выглядят они так:
По всей видимости, эти знаки призваны взывать к ответственности проезжающего мимо водителя: он теперь имеет долг перед страной и предками, отдавшими за него жизнь. Михаил Габович считает, что такая риторика памяти о войне становится языком, на котором теперь говорят о сегодняшнем дне, о политической ситуации, лояльности в отношении власти и о поддержке ее геополитики.
«Тут совершенно прозрачная, как мне кажется, связка нынешнего дня с тем, что было тогда, с целью развития некого патриотизма, направленного уже на сегодняшнюю власть, — рассказывает Габович. — Речь не идет об углубленном изучении прошлого, критическом отношении, развитии какого-то сложного исторического сознания. Дается очень простой “месседж”: мы победили, спасли мир и должны быть благодарны нашим предкам за то, что они это сделали, а ты должен постоянно об этом помнить».
По словам Артемия Плеханова, одна из главных задач института национальной памяти — «это контроль дискурсивных и социальных практик, касающихся памяти, и ретрансляция государственной политики в этой сфере с целью формирования общенационального консенсуса». То есть объединение масс вокруг четкой, обозначенной государством картины прошлого:
«В истории России XX века не так много исторических событий, которые бы не разделяли людей. Первая мировая война была давно, и последующие события затмили воспоминания о ней, революция и Гражданская война — не то, с чем можно легко работать, это очень болезненные и травматичные темы, о которых до сих пор идут споры. Репрессии 1930-х тоже остаются очень проблемными и табуированными темами. Фактически для России единственным таким объединяющим событием остается Великая Отечественная война».
Не только памятники / Чем еще занимается РВИО
Кроме установки памятников, у РВИО еще много других проектов, вот лишь некоторые из них:
- Медиа. По данным «СПАРК», на Российское военно-историческое общество сейчас зарегистрировано 10 доменов. Среди них — «Патриокарта», «Место памяти», Энциклопедия по Всемирной истории. А еще «главный исторический портал страны» «История.рф», на нем каждый день публикуются статьи на историческую тему.
- Выставки. В 2015 году сначала в Москве, а позже и в других регионах России прошла интерактивная выставка «Помни… Мир спас Советский Солдат!». Среди других выставок РВИО — «Война и мифы» и «Полководцы Победы».
- Реконструкции и фестивали. В 2017 году РВИО в парке Минобороны «Патриот» организовало реконструкцию взятия Рейхстага. Для нее специально изготовили макет Рейхстага, который остался в парке, а событие посетил Шойгу, символически «принявший» капитуляцию Берлина. На счету РВИО также реконструкции «Бородино» и множество военно-исторических фестивалей, например — Крымский.
- Научная деятельность. Сотрудники РВИО, указывается на сайте, часто выступают в качестве консультантов в художественных фильмах. Среди них, например, «28 панфиловцев» и «Битва за Севастополь». Еще у них много публикаций: это и первая в России «История Крыма», и «История Новороссии», проект «Великие Полководцы».
- Патриотическое воспитание. В задачах РВИО важное место занимает «воспитание молодых патриотов Отечества на основе традиционных ценностей российского общества». В военно-исторических лагерях формируют «успешный образ военного» и позитивное отношение к армии. В лагеря периодически приезжает Мединский, ездит туда и его сын. С 2014 года, утверждают создатели, в военно-исторических лагерях побывали 20 тысяч детей.
Михаил Габович уверен, что во многом деятельность РВИО — это попытки унифицировать и встроить в государственную вертикаль все низовые практики памяти, такие как, например, «Бессмертный полк», появившийся сначала стихийно. «Видно, что люди этим активно занимаются, это же не на пустом месте возникает, не в Кремле придумывают. А чтобы не пошло на самотек, пытаются сверху посадить на это некого “главного” в лице Мединского, чтобы все вот это встроить в какую-то единую систему», — считает Габович.
Как РВИО стало монополистом в политике памяти
Виктория Казьмина несколько лет исследует исторические парки «Россия — моя история». С 2018 года РВИО оказывает помощь в развитии этих парков в регионах, и в это же время, считает Виктория, общество начало влиять на концепцию исторического парка в Москве. По ее словам, в исторических парках инициатива в изложении собственного видения на историю в последние годы перешла от РПЦ к РВИО:
«В 2016 году, ситуация была такая, что у РПЦ в принципе была монополия на трактовку исторической памяти в этих парках, парки как раз стали активно размножаться по всей стране. На тот момент я была уверена, что дальнейшее развитие будет связано с фигурой Тихона (Шевкунова), ну и какой-то локальной идеологической группировкой, которая вокруг него собралась, — рассказывает Казьмина. — Но в 2018 году главный парк в Москве внезапно закрыли на реконструкцию. Оказалось, что РВИО в апреле того года заключило официальное соглашение с “Фондом гуманитарных проектов”, официальным оператором выставок. В результате чего управление историческими парками фактически перешло от РПЦ к РВИО».
С этого времени, говорит Казьмина, в риторике экспозиций практически исчезли церковные отсылки (например, в оформлении стендов), а особенно важные изменения затронули залы, посвященные XX веку. Например, по словам Виктории, зал под названием «Народ» оказался больше связан с Великой Отечественной войной, чем при РПЦ.
«Появились еще два момента, которые четко указывают на роль РВИО. Первый — это интерактивные книги, которые посвящены рассказу о солдатских медальонах и поисковых экспедициях. То, что этот элемент был внесен именно в зал “Народ”, достаточно однозначно свидетельствует о том, какой народ имеется в виду, — считает исследовательница. — Второй момент — в соседнем, смежном зале теперь демонстрируется фильм под названием “Народ-Победитель”. Здесь все однозначно. Это именно тот народ, который пережил Великую Отечественную войну».
Казьмина считает, что полной монополией на политику памяти РВИО пока не обладает, но движется в этом направлении. В каком-то смысле конкурентом (и одновременно партнером РВИО) выступает Российское историческое общество. Обе институции были созданы в 2013 году, объявленном «годом российской истории», и были призваны, по мнению Виктории, заниматься исторической политикой в России. РИО, считает исследовательница, при этом стало более академической организацией, а РВИО слилось с Министерством культуры и его задачами:
«Мединский использует РВИО как инструмент по интеграции исторических парков в музейное сообщество, чтобы при помощи ресурсов исторических парков, которые уже есть по всей стране, как-то реализовывать проекты в сфере культуры, за которые отвечает его министерство. РВИО здесь является скорее инструментом в руках Мединского, который одновременно и министр культуры (на момент интервью, 10 января 2020 Владимир Мединский еще был министром культуры РФ. — “МБХ медиа”.), и председатель общества».
Из кого состоит РВИО
Вместе с Минобороны Минкульт, по данным «СПАРК», указан совладельцем Российского военно-исторического общества. На сайте в партнерах РВИО числятся также два других министерства — МИД и МЧС, — а еще РЖД и Московский метрополитен. Председатель общества — Владимир Мединский, теперь бывший министр культуры. А его отец Ростислав Мединский — советник Председателя. На вопрос, нет ли тут конфликта интересов, Мединский в 2015 году отвечал «РБК»: «Какая у вас извращенная логика. Да я горжусь тем, что здесь работает мой отец!»
Немало и других «громких имен». В прошлом в попечительском совете числились министр обороны Сергей Шойгу и министр внутренних дел Владимир Колокольцев. Сейчас там — глава «Роскосмоса» Дмитрий Рогозин, гендиректор «Ростеха» Сергей Чемезов и миллиардер Аркадий Ротенберг. В почетных членах общества есть режиссер Никита Михалков и скандальный депутат Леонид Слуцкий.
В задачах общества первым пунктом прописано содействие государственным институтам и государственной политике в сфере военно-исторической деятельности. И в этом нет противоречия: РВИО в 2012 было создано специальным указом президента РФ Владимира Путина «в целях консолидации сил государства и общества в изучении военно-исторического прошлого России, содействия изучению российской военной истории и противодействия попыткам ее искажения».
Многие председатели региональных отделов РВИО тоже связаны с властью: одни работают в местных Минкультах, другие в правительствах, большая часть членов общества — сотрудники подведомственных министерствам культуры учреждений.
Многие из работающих в правительстве председателей РВИО напрямую принимают участие в организациях праздников, в том числе — Дня Победы. Среди остальных председателей региональных отделений общества — сотрудники подведомственных местным Минкультам учреждений, ректоры вузов и «общественники».
Кто финансирует РВИО
Если коротко — Минкульт. Бюджет Российского военно-исторического общества складывается из субсидий Министерства культуры и внебюджетных поступлений, но пожертвования не отслеживаются и могут быть анонимны, поэтому узнать, кому они принадлежат, невозможно. Комментарий пресс-службы РВИО «МБХ медиа» получить не удалось: на протяжении двух недель я пыталась дозвониться до пресс-службы, но мне либо не отвечали, либо говорили, что ответственный человек в командировке. А когда я пришла в РВИО самостоятельно, мне сказали, что вся пресс-служба в командировке, и дозвониться до нее больше не удалось.
В 2015 году Иван Голунов, ссылаясь на источники РБК в Министерстве культуры, писал, что руководство Минкульта просило подведомственные учреждения поддерживать возведение памятников, проводить благотворительные мероприятия «в пользу РВИО». С помощью Минкульта, по информации РБК, подыскивались и помещения для региональных отделений РВИО.
У РВИО на тот момент существовал и фонд целевого капитала. Тогда деньги, по словам Мединского, только копились и еще ни на что не выделялись. В него должны были поступать средства из пожертвований. Сейчас по данным ЕГРЮЛ, целевой фонд действующий, но признаков хозяйственной деятельности за последние 12 месяцев в системе нет. На сайте фонда новостных обновлений нет с 2016 года.
«Мемориальные войны»
Артемий Плеханов считает, что российским властям важно не «навязывать» свое видение истории, а скорее контролировать то, что происходит в сфере памяти. Возможно, именно с этим связан конфликт Российского военно-исторического общества и «Мемориала» в Сандармохе. Минкульт посчитал, что версия о репрессированных в урочище вредит России, и попытался взять историю места под свой контроль.
Ирина Щербакова, руководитель просветительских и образовательных программ «Мемориала», уверена, что одна из функций современной российской исторической политики — это цензура.
«Я думаю, эти цензурные функции сращены с политикой Министерства культуры. Это выражается в том, какие проекты поддерживаются. на что даются деньги, какие снимаются блокбастеры, на что они направлены, — говорит Щербакова. — По моим сведениям, все исторические проекты, поддержанные Министерством культуры, должны проходить апробацию через Российское военно-историческое общество. Или через Российское историческое общество, которое, кстати говоря, выполняет такие же функции».
Ирина Щербакова считает, что патриотизм, к которому взывает Российское военно-историческое общество, имеет «тупой и мифологический характер». «Людям внушается, что мифы важнее фактов. А это значит, что истории вообще нет как науки», — уверена Щербакова. По ее словам, это могут быть не последние конфликты на почве истории, в которые РВИО может вступить с «Мемориалом» и другим организациями, тоже занимающимися памятью в России.
Сейчас Владимир Мединский больше не министр культуры. Но возможно, что теперь он — как новый помощник президента — просто перейдет целиком в Российское военно-историческое общество, которому экс-министр уделял столько внимания на своем посту. В Госдуме уже оценили работу Мединского по сохранению военно-исторической памяти, а в РВИО его новое назначение прокомментировали так:
«Владимир Ростиславович (Мединский) будет продолжать культурную политику государства».
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.