Митя Алешковский: «Благотворительность — это не вопрос денег, а вопрос жизней, особенно сейчас» 

 

 

Одна из общественных сфер, страдающих из-за пандемии коронавируса больше всего — благотворительность. Во время кризиса люди и компании сокращают свои расходы на помощь тем, кто в ней нуждается. О том, что сейчас происходит с благотворительными фондами, ждут ли они какой-то поддержки от государства и смогут ли выжить в эти непростые времена, «МБХ медиа» рассказал глава фонда «Нужна помощь» Митя Алешковский. 

 

— Какова сейчас ситуация в благотворительной сфере в целом? 

 

— Ситуация в благотворительной сфере, конечно же, тяжелая, как и во всех остальных сферах. Может быть, даже еще тяжелее. Благотворительность никогда не являлась обязательной и первостепенной потребностью для нашего общества, поэтому сейчас благотворительные организации испытывают невероятный стресс, шок, падение пожертвований и трудности в работе. Очень тяжело сейчас всем.

 

— Так трудно, потому что каким-то организациям сейчас понадобилось больше денег или потому что люди перестали жертвовать?

 

— Здесь есть сразу несколько причин. Первая — как только случился кризис, из благотворительной сферы моментально ушло огромное количество коммерческих компаний. В России же нет законодательства, стимулирующего бизнес совершать пожертвования, то есть налоговых вычетов за участие в благотворительности. Такое законодательство есть в большинстве развитых стран мира. В некоторых странах, например, в Индии, оно даже принудительное, и там компании совершают миллионные пожертвования на борьбу с коронавирусом и поддержку разных некоммерческих организаций.

 

Поскольку в России этого нет, в момент кризиса бизнес первым делом срезал все бюджеты, которые не приносят компаниям прибыль.

 

Страдают и региональные фонды, которые жили в основном за счет пожертвований регионального бизнеса. Пожертвования частных лиц в регионах тоже очень сильно снизились. У некоторых фондов вплоть до 99% доноров ушли.

 

К тому же увеличилось количество запросов о помощи. Идет постоянный поток запросов нуждающихся. Ситуация осложняется, люди пишут, что им не платят зарплату, им нечем платить за ЖКХ, не на что купить еду и так далее.

 

Три этих фактора — меньше денег, меньше работы, больше спроса — ставят некоммерческую область на грань выживания. Мы рискуем откатиться на 15-20 лет назад в том, что касается развития гражданского общества, решения социальных проблем. Мы рискуем оказаться в ситуации, в которой нам будет некому помочь. Если сейчас российское общество не спасет благотворительные организации, это может стать тяжелейшей социальной катастрофой, сравнимой с апокалипсисом.

 

— Возможно ли посчитать, сколько денег и жертвователей сейчас ушли из благотворительной сферы и перестали спонсировать фонды?  

 

— Мы пытаемся сейчас посчитать это, но пока наши исследования не закончены. Могу вам точно сказать, что речь идет о миллиардах рублей, я знаю конкретные фонды, которые теряют сотни миллионов рублей прямо сейчас. Важно еще понимать, что кризис этот не коронавирусный, а экономический, и он будет продолжаться и после того, как снимут карантин.

 

— Вы говорите о том, что увеличилось количество нуждающихся в помощи. А появились ли какие-то принципиально новые люди, которые оказались в ситуации, где им необходима помощь благотворительных фондов?

 

— Буквально пару дней назад мне написала женщина, которая месяц назад бы мне не написала. У нее есть работа, но на этой работе ей перестали платить зарплату. Она пишет: «Мне нечем платить за ЖКХ, в марте заработала 9 тысяч. Работаю продавцом у ИП. У моего начальника у самого денег нет, поэтому он ничего не платит».

 

Вот она, новая группа людей, которые раньше были хотя бы минимально обеспечены необходимым, а теперь нет.

 

— Какие фонды пострадали сильнее всего?

 

— Все, абсолютно все. Ко мне сейчас часто приходят с вопросом «Кому сейчас нужна помощь больше всего». Да всем она нужна. Вы поймите, что страдают как крупные федеральные фонды, так и супер-маленькие региональные. Как фонды помощи старикам, так и фонды помощи детям. Инвалидам, животным и так далее. Страдают абсолютно все.

 

Критическая ситуация сейчас с донорами крови, люди не идут сдавать кровь. Все очень плохо с трансплантациями костного мозга, потому что нельзя сейчас перевезти костный мозг из-за границы. Но и другим фондам и сферам некоммерческого сектора сейчас нелегко.

 

Главное, что нужно понимать, что благотворительность — это не вопрос денег, а вопрос жизней. Все спрашивают про деньги, деньги, деньги. А в то же время сейчас миллионы людей остаются без поддержки, это самое важное.

 

— 5 апреля появилась информация о том, что власти могут усилить контроль за некоммерческими организациями, получающими финансирование из-за рубежа, даже если они не признаны иностранными агентами. Вам известны какие-то подробности этого законопроекта?

 

— Нет, я точно так же, как и вы читал эту новость и подробностей не знаю. Я не понимаю, как можно людей, занимающихся гуманитарной деятельностью, можно записывать во враги народа. Почему, например, людей, которые на деньги французов, итальянцев, да кого угодно, занимаются спасением леса могут считать врагами. У меня это вызывает только оторопь и расстройство. Непонятно, почему вдруг сейчас возник этот законопроект.

 

— Вообще много НКО получают пожертвований из-за рубежа?

 

— Вы должны понимать, что любое пожертвование 100 рублей с белорусской карточки — это уже финансирование из-за рубежа. Нет никаких определений, что такое иностранное финансирование. Было бы понятней, если бы было сказано «можете получать до 500 тысяч рублей», например. Можно было бы тогда работать спокойно и понимать, что происходит, хоть и пришлось бы себя ограничивать непонятно почему. А то, что сейчас происходит — это полное безумие.

 

— На кого можно надеяться хоть как-то, когда такой важный и крупный жертвователь как бизнес по понятным причинам перестает помогать некоммерческим организациям?

 

— Мне кажется, что сейчас идеальный момент для того, чтобы наше правительство приняло налоговый вычет для бизнеса за участие в благотворительности, о котором я говорил. Нужно поддержать бизнес, поддержать некоммерческий сектор, поддержать самых слабых и незащищенных членов нашего общества. Это решение, которое поможет вообще всем, его нужно принять.

 

Эту ответственность за благотворительность не нужно перекладывать ни на какую другую часть общества, нужно сделать так, чтобы бизнесу было выгодно этим заниматься. Тогда он будет это делать, больше социальных проблем будет решаться и снизится, например, нагрузка на бюджет. Еще раз повторяю, это выгодно всем.

 

— Вы обращались или собираетесь обращаться с этим предложением к властям сейчас?

 

— Обращались, конечно.

 

— Они как-то отреагировали?

 

— Пока никак.

 

— А к кому конкретно вы обращались?

 

— В разные места. И в Администрацию президента, и в другие. Собирали и открытые, и закрытые письма, несколько групп ходоков было. Результата пока никакого. Мы очень надеемся, что нас услышат, сейчас идеальный момент для того, чтобы принять это решение.

 

— Все ли фонды переживут этот кризис?

 

— Не все. Какие-то организации уже сейчас находятся даже не на грани выживания, а в коме.

 

— Какие меры могли бы их вывести из этой комы?

 

— Это всегда ответственность трех сторон. Общества, бизнеса и власти. Все три института должны работать сообща, чтобы поддержать некоммерческий сектор и тех, кто получает помощь.

 

— И на обществе тоже лежит ответственность?

 

— Безусловно. Мы запустили рекламную акцию «Спасем тех, кто спасает нас». За неделю мы собрали более 50 тысяч подписок на пожертвования в среднем два рубля в день для примерно 200 проверенных фондов. 30 или 60 рублей в месяц не ударят по вашему бюджету, это должны понять все, и, когда таких подписок станет не 50, а 500 тысяч, возможно, некоммерческому сектору будет полегче.