В Чечне трудно не только жить, но и умирать. В Грозном, большом и густонаселенном городе, есть один действующий православный храм, но нет ни одной официальной похоронной конторы для православных. Морга, в привычном для России понимании, тоже нет — только отделение судебно–медицинской экспертизы, куда привозят тела при подозрении на насильственную смерть.
Светлана была в числе тех, кто пытался добиться от администрации Грозного возврата похоронной конторы. Она коренная жительница Чечни, все ее родственники похоронены здесь на кладбище. Добиться своего ей не удалось: женщина устала писать письма и теперь просто ждет, когда придет ее время умирать.
Эта история — часть авторского проекта редактора “МБХ медиа” Екатерины Нерозниковой. Полную версию проекта “Нам здесь умирать” можно увидеть тут. Истории были записаны в период с 2017 по 2020 год во время работы в Чечне. Автор выражает благодарность Юлии Орловой, без которой эти истории никогда не были бы записаны.
Светлана (имя героини изменено) работала на одном из грозненских кладбищ уборщицей. Начальники там были чеченцы, а русские подрабатывали «метлогонами». Говорит, что и сейчас бы взялась за метлу – какая-никакая, а прибавка к пенсии, но уже не может из-за возраста и болезней.
— Есть несколько чеченцев, они в основном копают сейчас могилы. Они раньше тоже работали в похоронной конторе, а потом разогнали всех. К ним и обращаемся, передаем номер друг другу. А без них что делать? В комнате (труп) оставлять? Если бы не они, так и некому было бы вообще копать. Раньше же так было — пойдешь к сторожке, закажешь, оплатишь, и все. Они и выкопают могилу, и гроб опустят. Не у каждого же есть молодежь, мужчины, чтобы это делать? Мы в основном одни тут, один человек что сделает?
«Все своих хоронят сами». Как Василий Иванович подметал кладбище, да так и остался там со своими «подопечными»
Чечня – самая большая моноэтническая республика России....
Светлана активно выступала за восстановление похоронного сервиса в Грозном. Обращалась в мэрию, писала письма чиновникам. Был хороший период, когда в храме Михаила Архангела служил отец Григорий (Григорий Куценко, в 2016 году переведен в Дагестан). Тогда, как говорит Светлана, администрация города собирала людей на уборку кладбища, а при храме можно было много чего раздобыть для похорон.
— В 2015 году в мэрии провели встречу с русскоязычными. Приехали казаки с России, со Ставропольского края, ну и нас всех позвали, чтоб мы высказались, как нам живется. Человек 50 собралось. Нас же легко собирать, нас раз-два и обчелся. Гуманитарку нам еще тогда раздали, сахару много привезли, снимали нас на камеру. Тогда даже проводили субботники на кладбище. А теперь все, говорят они, не могут больше. А мы пока свое почистим, так уже устанем, нас же тут одни старики.
Кладбище на «Консервном» (Центральное христианское кладбище, рядом с которым живет Василий Иванович) сейчас более-менее содержат, но это потому, что там, как говорит Светлана, «проводят мероприятия» на 9 мая у памятника солдату.
— Обещали нам, что сделают контору при кладбище на 36 участке (Старопромысловский район, Карпинский курган). Сказали, что поставят там сторожку, чтоб как в советское время — все можно было заказать. Но ничего нет, сплошное безобразие. Надо самим ехать в Наур. Не у каждого же газель есть? Неправильно это.
В Чечне можно добыть гроб и крест, говорит Светлана, а вот памятник надо заказывать не в республике.
— Кресты разные делают — варят из железа, а то и деревянные. Я маму в 2006-м хоронила, так там такой крест принесли, будто из двух палок. Мы заехали на лесопилку у кладбища и попросили сделать там другой крест. Большой сделали, здоровый, и быстро. До сих пор крест стоит! Мама была участница Великой Отечественной войны, ей должны были памятник сделать бесплатно. Я писала везде, подавала документы, никакого даже ответа не пришло.
В Грозном похоронены все близкие родственники Светланы: муж, брат, дед, бабушка, мать и отец. На их могилах есть и кресты, и памятники, но не все сохранилось. Что-то разрушилось от времени, что-то от рук вандалов.
— У бабушки кусок отбили от памятника, а там такой камень крепкий, хороший. Хулиганы с поселка ходят и ломают, стреляют там… вот у кого сохранилось ещё лицо на памятниках, там видно, что прострелено. А кто знает, зачем они это? Хулиганы же. У брата оторвали фотографию, он там в военной форме был, наверное, поэтому.
Светлана больше писем в мэрию не писала, устала, да и ни к чему теперь этим заниматься — всех своих схоронила, а теперь, говорит, скоро и самой собираться.
— На район-то нас уже почти не осталось, только я, Лешка, Тамара и Надя. Хоть в Красную книгу заноси нас. Ну ничего, и мы туда тоже скоро пойдем. Годы подходят наши, чтобы туда идти.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.