После выхода фильма Алексея Навального о тайном дворце Путина под Геленджиком на скандальное поместье на мысе Идокопас обратила внимание вся страна. Впрочем, эта история началась не сегодня: более 10 лет местные экологи борются с незаконной стройкой и подвергаются репрессиям за свою борьбу. «МБХ медиа» — о том, какую цену пришлось заплатить активистам, годами расследовавшим дело о возведении незаконной резиденции.
«О строительстве на мысе Идокопас я услышал задолго до того, как информация просочилась в прессу, — рассказал заместитель координатора “Экологической вахты по Северному Кавказу” и активный участник событий, связанных с расследованием строительства скандальной резиденции Путина, Дмитрий Шевченко. — Мыс был уникальным нетронутым уголком, он имел очень интересный береговой ландшафт. Скалы — сейчас это все уже изуродовали — выходили прямо к воде. Это был последний крупный незастроенный участок земли на черноморском побережье, если не считать Утриша».
Для него и коллег эта история началась летом 2005 года.
«Я лично осматривал данное место, уже было известно, что наверху, на скалах, строится некий детский лагерь, рабочие даже успели поставить вокруг площадки первый забор. И тогда же слухи донесли до нас, что в этом деле участвует управделами президента. А стало быть, этому месту, скорее всего, крупно не поздоровится», — рассказал он.
Берег южнее мыса, в сторону Туапсе и Сочи, довольно плотно застроен, объяснил эколог, а тут до последнего времени можно было наблюдать в нетронутом виде природу такой, какой когда-то она была по всему черноморскому побережью. Именно поэтому с первых дней строительства странный объект и привлек внимание защитников природы.
«Тогда же в 2005 году на объекте появился КПП с табличкой “Спецстрой России”, именно они работали над инфраструктурой и прокладкой дорог, ведущих к резиденции. “Спецстрой” — структура Министерства обороны, и какими попало стройками она не занимается. Через некоторое время в СМИ появилась информация, что на мысе возводится не детский лагерь, а резиденция глав СНГ, но то, что объект будет принадлежать лично Путину, нам не могло прийти в голову», — продолжил активист.
Картина прояснилась только в 2010 году после публикации известного письма Сергея Колесникова. Адресованное президенту Дмитрию Медведеву, оно начиналось с наивного по нынешним временам и безапелляционного заявления: «Уважаемый Дмитрий Анатольевич, для личного пользования премьер-министра России на побережье Черного моря строится дворец. На сегодняшний день стоимость дворца — 1 миллиард долларов США. Достигнуто это было, главным образом, за счет сочетания коррупции, взяточничества и воровства».
С тех пор, судя по оценке в расследовании Навального, стоимость резиденции возросла, достигнув 100 миллиардов рублей. А сам премьер-министр еще дважды избрался президентом, подправил конституцию и обнулил собственные президентские сроки.
Тайная резиденция
В своем письме Колесников рассказал, что с начала 90-х он являлся акционером компании «Петромед», связанной в те времена с работавшим в мэрии Санкт-Петербурга Владимиром Путиным. Фирма занималась поставками медицинского оборудования в северной столице и плотно сотрудничала со Смольным. Но с начала нулевых оказалась в центре финансовых схем, по своим масштабам не сопоставимых с прежней деятельностью.
Компания получала благотворительные взносы от российских олигархов под поставки медоборудования при условии отчисления 35% со всех сумм на зарубежные счета, утверждал автор письма, а с 2005 года сам Колесников, по его словам, вынужден был создать по указанию Николая Шамалова, давнего друга будущего президента по кооперативу «Озеро», некое ООО «Росинвест», чтобы управлять активами с тех самых офшорных счетов, на которые уходили деньги, в интересах лично Владимира Путина.
Сразу после публикации письма отдел расследований газеты «Ведомости» верифицировал личность Колесникова и подтвердил часть изложенной в нем информации. А вся приведенная схема с офшорами в 2012 году была подробно описана в публикации журнала The New Times, текст которой и сейчас доступен в интернете.
Из письма и указанных публикаций следует, что после кризиса 2008 года единственным главным проектом «Росинвеста» стал дворец под Геленджиком в районе деревни Прасковеевка. В 2011 году на пике скандала резиденция была куплена бывшим владельцем Новороссийского морского торгового порта Александром Пономаренко, но, по мнению расследователей, осталась в распоряжении президента России. К этому моменту объект привлек повышенное внимание многих общественников, базирующихся в регионе.
Черноморская Рублевка
Уже в марте 2011 года «Экологическая вахта по Северному Кавказу» и «Гринпис России» направили в адрес президента Медведева обращение, в котором сообщили, что для строительства резиденции было незаконно вырублено более 45 гектаров лесов, в том числе «уничтожены уникальные растительные сообщества с участием пицундской сосны, занесенной в Красную книгу Российской Федерации», а ущерб от вырубки составил более 2,7 миллиардов рублей.
И само письмо, и внимание к скандальному объекту экологам обошлось недешево. Еще за месяц до появления обращения, в феврале 2011 года, при попытке провести общественную экологическую инспекцию прилегающей к стройке территории был задержан сотрудниками ФСО и ЧОП один из подписантов этого письма, сотрудник «Экологической вахты» Сурен Газарян, а также экологи Дмитрий Шевченко и Екатерина Соловьева. В том рейде помимо сотрудников «Экологической вахты» и прибывших по их приглашению журналистов приняли участие работники Геленджикского правозащитного центра Владимир Иванов и Зуфар Ачилов. Для троих из перечисленных — эколога Газаряна и правозащитников Иванова и Ачилова — эта история с «детским лагерем» обернулась уголовным преследованием, пытками и эмиграцией.
«Ребята из Геленджикского правозащитного центра наверх к объекту не поднимались, ждали нас, чтобы подстраховать в Прасковеевке, помогали в отделении полиции, — рассказал Дмитрий Шевченко. — Еще до того, как прибежали силовики и ЧОП, мне удалось спрятать флешку с парой десятков фотографий. Потом всю технику у нас отобрали. Но никакого дела сперва на нас не завели. Никому, видно, не хотелось с этим возиться, да и при определенном развитии событий им пришлось бы опрашивать Шамалова как официального собственника дворца, а начинать всю эту канитель полицейским не хотелось».
Массовая застройка побережья дачами чиновников и бизнесменов началась как раз в середине нулевых и именно с возведения дворца Путина, констатируют теперь экологи. На пике нефтяных цен и роста благосостояния у элиты стали появляться загородные резиденции, а когда-то пустынный берег превратился в копию подмосковной Рублевки.
«Очень скоро вслед за федеральными чиновниками к процессу подключились чиновники помельче и предприниматели всех мастей. Мы продолжили наши инспекции, вот тогда-то у силовиков нервы не выдержали», — объяснил Шевченко.
Проблемы у экологов начались после того, как активистами были подготовлены материалы о дачах губернатора Краснодарского края Александр Ткачева и вице-губернатора Александра Ремезкова. Именно тогда, как считает Дмитрий Шевченко, правоохранители вспомнили о том, что многие из активистов работали ранее по дворцу Путина, и развернули репрессии.
Угроза здоровью
Первым дело завели на Сурена Газаряна, в ноябре 2011-го, после его визита с другим экологом Евгением Витишко на дачу губернатора. В мае 2012-го их обоих приговорили к трем годам условно. 20 февраля того же года полиция нагрянула в помогавший экологам Геленджикский правозащитный центр. А уже к сентябрю 2012-го года завела на Газаряна второе дело, на этот раз непосредственно по президентскому объекту.
Дело в том, что 2 августа во время попытки заново проинспектировать стройку (на этот раз возведение непосредственно у моря причала для яхт обитателей дворца), эколога встретили сотрудники ЧОП «Рубин». Того же самого, который участвовал в их задержании в феврале 2011-го.
«Они сразу позвонили начальству: “Газарян пришел”. Попытались отобрать у меня фотоаппарат, провоцировали на драку. Я им сказал: “Уберите руки”. Буквально через две недели мне позвонил следователь из Геленджика», — рассказывал о произошедшем эколог в интервью русской службе «Би-би-си» спустя годы после инцидента.
Как потом утверждало следствие, в ходе стычки активист позволил себе угрозы расправой троим вооруженным сотрудникам ЧОПа. Сам Газарян заявил, что обвинения против него сфабрикованы по заказу властей, но это не помешало правоохранителям возбудить уголовное производство по ст. 119 ч. 1 «Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью», а к декабрю объявить общественника в федеральный розыск.
Чтобы избежать ареста, сперва Газаряну пришлось пересечь границу с Украиной, потом перебраться в Грузию и только оттуда в Эстонию, где зимой 2012 года он и попросил политического убежища.
«Сурен поступил абсолютно правильно, уж лучше остаться хоть в эмиграции, да на свободе, чем сидеть в российской тюрьме», — сказал о его побеге оставшийся в России Шевченко.
В настоящее время Газарян живет в Бонне, занимается экологическим проектом по защите летучих мышей. Двум другим участникам февральской вылазки повезло меньше.
Краснодарская дыба
Владимира Иванова и Зуфара Ачилова полиция задержала во время рейда против Геленджикского правозащитного центра 20 февраля 2012 года. Обоим сперва предъявили обвинения в мошенничестве, затем статью заменили на пункт «б» ч. 3 ст. 163 УК РФ — вымогательство с целью получения имущества в особо крупном размере.
Как позже сообщил «Новой газете» адвокат Ачилова Сергей Богданов, дознание по делу экологов силовики обставили в лучших традициях российской полиции. Инструментами следствия стали средневековая пытка на дыбе и фаллоимитатор розового цвета, который подозреваемым засовывали в рот, чтобы выбить нужные показания.
К Владимиру Иванову и Валерию Семергею, третьему задержанному, по информации журналистов, также применяли пытки. «Я видела мужа. Лицо пунцовое, повреждена рука», — сказала его супруга «Новой». Но несмотря на то, что члены местной ОНК засвидетельствовали последствия издевательств (Семергей сообщил им, что полицейские прижигали ему пальцы сигаретами, а Владимир Иванов — что его били головой о сейф), краевой СК не увидел «преступлений в действиях полиции».
«Уголовные дела заводятся полицейскими против нас, в основном, чтобы помотать нервы, лишний раз залезть к нам в квартиру, посмотреть, чем мы тут занимаемся, и чаще всего атаку удается отбить, привлечь прессу, как это было с тем же Витишко, чья история тянулась годами, но тут все произошло очень быстро, — объяснил Шевченко. — Геленджикский правозащитный центр давно мозолил силовикам глаза. Но когда ребят арестовали, силовики провернули все в режиме спецоперации, дело состряпали за месяц, очень оперативно провели суд и стремительно вынесли приговоры, так что мы просто не успели принять каких-то мер».
В ожидании репрессий
Формально суть обвинений, предъявленных сотрудникам центра, сводилась к тому, что они вымогали два миллиона рублей у предпринимателей, незаконно построивших девятиэтажный дом в городе. Но правозащитники «Мемориала» убеждены, что «уголовное преследование геленджикских правозащитников было вызвано публикацией ими информации о строительстве в природоохранной зоне так называемой дачи Путина». А девелоперы в деле появились вот как: по одному из выявленных активистами в Геленджике адресов незаконного строительства — такими историями они занимались регулярно — жители соседних со стройкой домов официально уполномочили общественников предложить коммерсантам возместить соседям ущерб в обмен на снятие требований о сносе незаконно построенной многоэтажки.
Сотрудники Геленджикского центра получили огромные сроки: суд, состоявшийся 30 апреля 2013 года, приговорил Ачилова и Иванова к 11 и 13 годам лишения свободы в колонии строгого режима. Они там сидят до сих пор.
«Историей с дворцом Путина занимались многие активисты, многое успели раскопать СМИ, но фильм Навального — это первая попытка рассказать историю целиком, изложить ситуацию систематично, — констатировали местные экологи. Но не ждут от публикации скандального видео ничего хорошего.
«После фильма мы ждем усиления репрессий, мы ждем, что силовики будут дергать экологов, и имевших отношение к расследованию, и не имевших. И ездивших к дворцу, и не ездивших. Начнется охота на ведьм, — подвел итог Шевченко. — Но мы готовы к этому, и будем защищать свои права, как умеем. Нам не привыкать».
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.