Присяжные Брянского областного суда 21 декабря вынесли оправдательный вердикт всем 13 обвиняемым по «маковому делу»: в том числе, заведующей химико-аналитической лабораторией Пензенского НИИ сельского хозяйства Ольге Зелениной. 15 января состоится еще одно заседание, на котором судья должен огласить оправдательный приговор.
«Маковое дело» идет еще с 2010 года. Тогда таможенники задержали 42 тонны кондитерского мака, который в Россию хотел ввезти бизнесмен Сергей Шилов. ФСКН нашла в грузе следы опиатов и признала мак наркотическим средством. Бизнесмена и его партнеров обвинили в создании организованного преступного сообщества и контрабанде наркотиков.
В 2011 году Ольга Зеленина по поручению директора института готовила проект информационного письма по «маковому делу», в котором сообщалось, что полностью очистить семена мака от следов алкалоидов опия нельзя. Несмотря на то, что на письме стояла подпись директора, Ольгу обвинили в превышении должностных полномочий и пособничестве преступному сообществу.
Зеленина рассказала «МБХ медиа», что оправдательного вердикта удалось добиться с помощью постоянной борьбы с несправедливым обвинением. Ее сделали фигуранткой «макового дела», чтобы остановить работу рабочей группы при Общественной палате Совета Федерации, активным членом которой она была. Эта группа разрабатывала методики анализа частей растений мака и конопли, которые не позволяли бы взмахом пера превращать тонны арестованного мака в тонны наркотиков.
— Ожидали ли вы, что присяжные вынесут оправдательный вердикт?
— Что меня оправдают, безусловно ожидала. Что хватит смелости оправдать еще 12 человек — не была уверена.
— Почему дело так долго шло?
— Дело долго шло, потому что его быстро сшили, набросав туда все-все-все, думая, что все пройдет гладко, как обычно во всех делах о наркотиках. Ведь слово «наркотик» у нас — страшное слово, от которого все пугаются и не заглядывают вглубь, что там на самом деле.
Здесь еще, как написала журналистка «Новой газеты» Ольга Боброва, они не учли сопротивление материала, что Сергей Яковлевич Шилов — военный, педант, дотошный. Он оспаривал каждое слово, каждую букву, каждую цифру, каждый грамм семян и псевдонаркотиков.
— Вы считаете, что именно ваши усилия позволили добиться оправдательного вердикта?
— Да, борьба всех обвиняемых с несправедливым обвинением привела к тому, что это дело два раза возвращалось в прокурору на доследование, исправление ошибок. Сначала его отправили в Московский городской суд, который отказался его принять и направил в Брянский областной суд якобы по подсудности. Брянский областной суд дважды возвращал дело в прокуратуру города Москвы. И вот с третьего раза судья Тулегенов, несмотря на то, что мы писали, что это дело не подлежит рассмотрению судом, что там огромное количество ошибок, нарушений прав обвиняемых, принял его к рассмотрению. А дальше все то, что судья не захотел слушать на предварительных слушаниях, мы стали выносить на основные слушания, поэтому процесс был очень долгим. Мы ходатайствовали об исключении недопустимых и неотносимых доказательств. Сергей Шилов подал около трехсот ходатайств и возражений против действия председательствующего.
— Почему, на ваш взгляд, именно сейчас удалось «похоронить» дело? Ведь оно долго жило и разрослось до множества томов.
— Оно еще не похоронено. Мы продолжаем писать жалобы и возражения. Томов в деле уже порядка 1800. И это при том, что первоначально в прокуратуру было передано 218 томов, составленных в ходе предварительного следствия, и 468 томов обвинительного заключения. 218 томов включали главным образом товарно-транспортные накладные и счета-фактуры на абсолютно безобидные продукты: изюм, кишмиш, курага, мак и так далее. Следователи допрашивали огромное количество людей, которые занимались продажей бакалейных товаров, пытаясь уличить их в торговле наркотиками. Им это не удавалось, но все эти показания легли в материалы дела и считались доказательствами стороны обвинения Но когда защита ходатайствовала о вызове в суд этих свидетелей, то нам было отказано. Допрошенные в присутствии присяжных свидетели обвинения, занимающиеся мелкооптовой торговлей сказали: «Мы закупали мак и продавали мак».
Никто из контрагентов подсудимых не сказал, что закупал наркотики, а не пищевой мак, никто из них не обвинен в торговле наркотиками. Все покупали пищевой мак».
Те свидетели обвинения, которых допросили на первом этапе, давали такие показания, что казалось, что это свидетели защиты. Все это привело к оправдательному вердикту.
— Почему дело отправили из Москвы в Брянск?
— Задержание Шилова и еще пяти бакалейщиков, как и мое, было громким. Накануне десятилетнего юбилея ФСКН было нужно громкое дело. Они его создали. Мое задержание получило широкий резонанс. На те процессы, которые были по моей мере пресечения, приходили выдающиеся ученые Москвы. Общество научных работников России встало на мою защиту. Не остался в стороне и журнал Nature. В нем была опубликована статья обо мне, где говорилось, что уголовное преследование было вызвано моей научной позицией. Подальше от всевидящего ока СМИ дело убрали в Брянск. Здесь оно проходит в полной информационной тишине. Брянские журналисты лишь два раза приходили на процесс. О процессе писала только «Новая газета» и газета «Троицкий вариант».
— Почему, на ваш взгляд, вы стали обвиняемой по этому делу?
— Я была членом рабочей группы при Минсельхозе России по внесению изменений в нормативные акты, касающиеся наркосодержащих растений. Кроме того, я была членом рабочей группы при Общественной палате Совета Федерации. Задачей группы была разработка методик определения наркотических средств в маке и конопле, в том числе и в пищевом маке, которые бы позволяли обнаруживать сырье с искусственно внесенной примесью и отличать его от сырья с естественной примесью. Создание таких методик непременно привело бы к прекращению необоснованных посадок бакалейщиков. Это нужно было остановить. Есть мнение, что тонны арестованного мака в отчетах ФСКН превращались в тонны наркотиков.
Государство разрешает ввозить пищевой мак из-за рубежа. Его проверяют по тем стандартам, которые государство приняло: ГОСТ и Технический регламент. В них ни слова не сказано, что запрещено содержание наркотических веществ, естественных для такого вида продукции. Товар ввозят в страну, беспрепятственно развозят по многочисленным магазинам, торговым палаткам. А потом к каждому магазинчику могут прийти сотрудники ФСКН и сказать: «А ты знаешь, что у тебя в маке есть морфин? А морфин — наркотическое средство. У тебя там есть сорная примесь маковой соломы. А маковая солома — наркотическое средство из списка номер один». А что значит вещество из списка номер один? Это значит, что вся смесь, в которой оно содержится, может быть названа наркотиком из первого списка. То есть если в тонне пищевого мака содержится десять грамм маковой соломы, ФСКН-щики могут назвать всю эту тонну маковой соломой и отчитаться ею как найденным наркотиком.
То письмо, в подготовке которого меня обвиняют и за которое задержали, было информационным письмом института. Я готовила проект, письмом он стал после того, как его подписал директор.
Убрали меня для того, чтобы работа всей группы по разработке методик была развалена. Все члены группы были москвичами, лишь я из провинциального института сельского хозяйства. Они посчитали, что меня легче всего запугать. Никто в Москве за меня не заступится, считали они.
Остановить работу группы по разработке методик им удалось. С 2011 года такая нужная методика создана не была. Мы на пороге 2019 года, а ничего не сделано для прекращения посадок бакалейщиков. Мой арест предотвратил подписание постановления Правительства, разрешающего культивировать мак в России. Мы говорим об импортозамещении, а пищевой мак ввозим из-за границы, хотя эта высокорентабельная культура может давать высокие урожаи в России
— Собираетесь ли вы возвращаться к этой научной деятельности?
— Да.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.