21 октября скончался отец Димитрий Смирнов — одна из самых ярких и в то же время одиозных фигур в русской православной церкви. Протоиерей, до недавнего времени глава Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства был известен в первую очередь очень жесткими высказываниями, в медийном поле он выступал как крайний православный фундаменталист, в либеральной среде считался пропагандистом мракобесия. Хотя люди, которые знали отца Димитрия лично, говорят, что при всем при этом он был очень внимательным собеседником, знатоком поэзии и очень любил детей. «МБХ медиа» вспоминает некоторые шаги его земного пути.
«Пандемия — чрезвычайно полезное явление. Эгоизм стал ужиматься, вместо него активизируются волонтерство, желание что-то сделать для ближнего, понимание каких-то очень важных для Церкви христианских качеств души», — сказал протоиерей Димитрий 3 мая 2020 года.
А 8 мая — попал в больницу с коронавирусом.
Этому предшествовали годы церковного служения и радикальных, фундаменталистских высказываний. Отцу Димитрию претили гражданские браки, он ненавидел геев, призывал бить витрины в секс-шопах, любил армию, ядерное оружие и мусульманских фундаменталистов, по крайней мере, хорошо их понимал. Высказывания эти вызывали у многих современников недоумение.
Диакон Андрей Кураев в разговоре с «МБХ медиа» попытался объяснить природу поведения отца Димитрия в последние годы. По его словам, в 1990-х годах представители РПЦ были маргиналами и меньшинством: на них с одной стороны давили остатки атеистического государства, с другой — активизм многочисленных сект: «Либеральная пресса требовала, чтобы мы со всем соглашались, жили мирно. В этих условиях остроумие, резкость, живость отца Димитрия были очень востребованы. Для меня он был жизненным образцом».
Но в новейшие времена все изменилось. «По прошествии лет церковь, которая казалось бедной овечкой, загнанным зайчиком, вернулась ко всеядным медведям, — говорит Кураев. — Последние 10 лет при патриархе Кирилле она стала властным институтом, силовым ведомством и вертикалью власти. В этих условиях то, что раньше казалось шутками и странностями городского интеллигента, например, эпатирующая любовь к карающему иосифлянству, попытки оправдать инквизицию или еще что-нибудь, вдруг стало смотреться совершенно иначе. Тем более в устах отца Димитрия, который стал профессиональным другом генералов».
Теперь уже социальную маску Димитрия Смирнова невозможно, как считает Кураев, отделить от него самого — он стал лицом Русской православной церкви: «Церковь, к сожалению, не изменилась. Я очень надеялся, что учтя опыт гонения на саму себя в двадцатом веке, она сможет выйти из коросты своих крепостнических, феодальных, византийских мутаций и стать более человечной. Но нет. При первой же возможности она стала содержать максимум имущества и власти, которую только могла получить. В этих условиях некоторые черты характера отца Димитрия перестали казаться просто несчастными странностями».
Дмитрий (в миру — Николай) Смирнов родился в 1951 году в семье священника. Он окончил физико-математическую школу и поначалу решил пойти по тому же направлению: отучился семестр на физмате в пединституте. Но ему там не понравилось. Он перепоступил на художественно-графический факультет, где ему было, по его словам, куда интересней. С 17 лет Николай регулярно посещал храм. Каждый год он ездил к отцу Тавриону Батозскому в Свято-Троицкий монастырь Рижской епархии, который, по словам самого отца Димитрия, и убедил его тоже стать священником.
Николай поступил в семинарию и окончил ее экстерном за два года. После этого служил в храме Воздвижения Креста в Алтуфьево, а потом закончил и Московскую духовную академию — также экстерном. В 1991 году стал настоятелем храма святителя Митрофана на севере Москвы — и служил там до последнего времени.
В 2001 году у отца Димитрия началась карьера руководителя: тогда его назначили исполняющим обязанности председателя Синодального отдела по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными учреждениями, позже он стал председателем этого отдела. А в 2012 году вошел в состав Совета по делам казачества при президенте России. И, наконец, в 2013 году стал председателем Патриаршей комиссии по вопросам семьи и защиты материнства — он сменил на этом посту патриарха Кирилла.
Знакомые отца Димитрия вспоминают его (в прошлые годы) как веселого, увлеченного, и — удивительно — интеллигентного человека. «Он был невероятно уважителен к чужому образованному мнению. Мог часами слушать разговоры про поэзию», — написала после смерти отца Димитрия литературный критик Анна Наринская у себя в фейсбуке.
Наринская вспоминает, что познакомилась со Смирновым в конце восьмидесятых. Ее друг, поэт Григорий Дашевский, лежал в больнице, и она пришла его навещать: «И вижу — Гриша взахлеб беседует с каким-то священником… Помню, Гриша был очень впечатлен разговором, они потом некоторое время перезванивались».
При этом, по словам Наринской, Смирнов был жесток всегда, и в последние годы эта жестокость сильно «проступила, отменив все остальное». Но в нем было и «много действительно замечательного».
В зависимости от политических предпочтений, любви или нелюбви к «скрепам», отца Димитрия вспоминают и как одиозного представителя РПЦ, и как последовательного борца за веру и нравственность, с которого нужно брать пример. Телеведущая Арина Шарапова написала у себя в инстаграме: «Ушел отец Димитрий Смирнов. Потеря. Большая. Мощный человек был. Умница. И невероятно последовательный в своей вере. Ратовал за крепкие семьи. В его приходе было много прекрасных многодетных семей. И преумножали люди своих потомков. Плохо, что его нет».
Самые яркие высказывания отца Димитрия
— «Последовательный атеист должен покончить самоубийством. Потому что нет смысла «жить, учиться и бороться», если после смерти только лопух вырастет. Уж лучше сразу в гроб».
— «Современный мусульманин, он хочет умереть за свою веру. Он обматывает себя динамитом. Куда ему его муллы, улемы прикажут он туда идет и умирает, взрывает вместе с собой. Он готов собой пожертвовать! Его объявляют террористом! Но он не для того это делает, что хочет нагнать страху на весь мир. … А почему эти юноши умирают? Потому, что они не хотят, чтобы у них было государство, которым правят педерасты. Они не хотят, чтобы вот эта эстрада похабная к ним пришла».
— «Я считаю, что Черчилль был прав — большей мерзости, чем демократия, нет».
— «Ну, что, например, в Москве — недостаточно кирпичей, чтобы все эти секс-шопы разгромить? Но ведь никто не разбил даже витрину такого заведения! Представьте себе, любой директор магазина, которому в течение короткого времени придется четыре раза вставлять новое стекло — он быстро поймет, что нужно быстренько переориентировать торговлю на джинсы, обувь, губную помаду или что-то ещё, более безобидное. Это же так просто! Кто будет с этим мириться? Если стекло разбито — всё унесут, разворуют… Или придётся милицейский пост оплачивать, что тоже дорого для ларька. Так что, если люди взялись бы — какие проблемы?»
— «Ядерное оружие — это вообще такое замечательное изобретение. Благодаря этому оружию Россия до сих пор существует».
— «У нас женщины сами не понимают, что такое брак. Неохота сказать, что «я бесплатная проститутка», поэтому говорят: у меня гражданский брак. Здрасьте! Да нет, ты просто бесплатно оказываешь услуги — и всё, а так тебя никто за жену не считает».
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.