Согласно статистике, каждая шестая женщина сталкивается с послеродовой депрессией, испытывая упадок сил, снижение аппетита, сонливость, бессонницу, тревогу, снижение концентрации, низкую самооценку, вину или отчаяние. Как женщины борются с мыслями о суициде, как вовремя распознать послеродовую депрессию и кто может помочь с ней справиться –– в материале «МБХ медиа».
Никаких материнских эмоций
Квартира 26-летней Анны находится в спальном районе Санкт-Петербурга, на станции Удельная. При входе в дом гостей встречает годовалый сын в белой майке и сама Анна –– невысокая женщина, со следами усталости и недосыпа на лице. На кухне за компьютером тихо работает ее муж Игорь.
–– Мы приехали в Питер из Новосибирска, и я узнала, что у меня восьмая неделя беременности. Я не хотела ребенка –– есть столько всего в жизни, зачем мне дети? Я была настроена приехать в этот город, чтобы работать, — говорит Анна.
Первые депрессивные эпизоды и панические атаки начались у нее еще во время беременности –– из-за угрозы выкидыша она вынуждена была неделями лежать дома и ходить по врачам. Она отказалась от любых активностей и поисков работы.
–– У меня очень сильно страдала самооценка из-за того, что я ничего не делаю. Я не зарабатываю деньги, не приношу доход семье, я — бесполезная вещь. Я не могла вырваться из этого состояния, постоянно в этом болоте. Я должна была по идее представлять, как у меня родится ребенок, а я не могла себя переключить на планирование будущего.
Состояние и настроение Анны особенно ухудшились во втором триместре, когда у сына обнаружили порок развития –– синдактилию (сращение пальцев). Она стала постоянно размышлять о том, что ребенку придется ходить по больницам и была убеждена, что в этом есть ее вина как плохой матери.
–– Понятно, что нет такой прямой корреляции, но я почему-то искала все время связь, пыталась понять причину. Я вспоминала, как ела фастфуд, какую-то генномодифицированную еду. Вспомнила, как я поскользнулась, что я могла упасть, и из-за этого он как-то встряхнулся.
При этом, Анна чувствовала к своему сыну ненависть и злобу –– по ночам он так сильно пинал ее, что женщина просыпалась “избитой”. Когда же Анна забирала сына из больницы, ее вовсе преследовало чувство, что это не ее ребенок –– настолько она не ощущала с ним связи.
Как рассказала «МБХ медиа» врач-психиатр Елизавета Жесткова, это характерная особенность послеродовой депрессии. Состояние мамы распространяется на ее взаимодействие с ребенком: она не хочет его кормить, не хочет с ним общаться, может ощущать к нему безразличие или ненависть.
По мнению психиатра, от послеродовой депрессии не застрахован никто. Причинами может быть как генетическая предрасположенность, так и активность гормона пролактина (отвечающего за лактацию). С уверенностью можно говорить только о том, что увеличивают риски предыдущие расстройства и сбившийся режим дня, нарушения сна и питания.
Когда сыну было около полугода, Анну начали преследовать мысли о его смерти. Например, она могла размышлять о том, что будет, если на склоне она выпустит из рук коляску. Или же, в атриуме торгового центра она уронит сына с третьего этажа.
–– Это меня пугало, потому что какого-то горя я не чувствовала. Не было никаких материнских эмоций, беспокойства за сына. Скорее, любопытство: а может быть, я избавлюсь от боли? А может, мне наоборот будет больно?
Были у Анны и мысли о самоубийстве. Подходя к мосту, она могла заглядывать вниз и думать о том, чтобы спрыгнуть. Похожие эпизоды у нее были только в подростковом возрасте –– когда из-за несчастной любви она резала себе вены.
Основатель и психолог проекта «Помощь уставшим мамам» Мария Будылина считает, что мысли о самоубийстве не начинаются внезапно от состояния временной усталости или перепада гормонов –– им могут предшествовать длительное тяжелое депрессивное состояние, не диагностированное заболевание или же не пережитая травма. Например, если во время беременности у женщины умирают родители. «У такой мамы сознание сужается в такую точку. Ей кажется, что смерть –– единственный выход», –– говорит Мария.
До суицидальных мыслей женщину могут довести и родственники. Не понимают новые проблемы, желания и потребности мам, расценивая заботу о ребенке как прихоти, они непроизвольно превращают семейное общение в травлю.
–– То у нее лактостаз, то она не спит, то она какая-то нервная. В семье могут быть безобидные разговоры о том, что она со своим материнством изменилась: совсем крыша съехала. Но получается, что члены семьи не специально, но начинают дружить против нее. У мамы возникает ощущение, что она изгой, — говорит Мария Будылина.
Муж Анны наоборот помогал ей –– занимался с ребенком, пока она работала, уезжала к психологу или на занятия по английскому языку. Но это привело к тому, что сын больше привязался к отцу, а Анна начала его ревновать и уходить из дома.
–– У него папа больше в сознании доминирует. Он научился говорить «папа», а «мама» –– не умеет. У меня из-за этого постоянное ощущение собственной ненужности. Я не чувствую себя значимой ни для мужа, ни для сына.
Анна постоянно убеждает себя в том, какая она плохая мать. Она не чувствует себя психологически устойчивой, не успевает все убирать и готовить, не интересуется развивающими книгами для детей. Но главное –– Анна срывается, когда сын капризничает или плачет.
К примеру, однажды он забрался в глубокую лужу, извалялся в грязи и начал орать. Анна была настолько раздражена, что даже не пыталась его вытащить. Вынудить Анну смогли только прохожие –– они начали возмущаться тем, как она обращается с ребенком.
Непрошеные советы от прохожих заставляют Анну еще больше чувствовать вину: незнакомые женщины всегда лучше разбираются в том, что ее сыну холодно или что он голоден.
–– Я вообще не чувствую себя матерью. Иногда мне кажется, что я няня которой дали ребенка подержать.
«Он плачет, и ты плачешь вместе с ним»
Ирине (имя изменено) 46 лет, она живет в престижном московском районе Патриарших прудов. На Ирине редкое платье западного бренда, она заходит в нем в свое любимое кафе у театра за чашкой матча.
Сейчас единственному сыну Ирины десять лет. Изначально она хотела троих или четырех детей, но беременность и роды дались ей тяжело –– из-за резус-конфликта токсикоз длился несколько месяцев.
Если до родов у Ирины была насыщенная работа, постоянные поездки и встречи с друзьям, то с появлением ребенка она оказалась взаперти.
–– Когда подрастает ребенок –– он учится ходить, говорить, развитие какое-то есть, у тебя есть с ним диалог. А в первый год тебе просто нужно его помыть, покормить, убрать памперсы. У тебя режим такой –– день сурка.
Ирине рассказывает, что за время беременности у нее накопилась усталость, от которой она не смогла оправиться. Ее сын оказался «неспокойным» ребенком: он мало спал и много плакал, чем доводил ее до состояния бессилия.
–– Я помню, на руках его качала, но он не успокаивался. Ты его кормишь грудью, а он все равно плачет. Тебя это в какой-то момент просто выматывает, ты не знаешь, что тебе делать. Он плачет, и ты плачешь вместе с ним.
Основатель и психолог проекта «Помощь уставшим мамам» Мария Будылина объясняет, что отличить послеродовую депрессию от усталости не сложно. Если мама спала семь часов, но все равно чувствует себя плохо –– значит, процесс стал патологическим.
–– Часто депрессию представляет, как состояние грусти. Но начинается все с напряжения, гипертонуса. Эта мама не полежит, не посидит. Она постоянно что-то моет, чистит, кому-то звонит. Дело в том, что зачастую есть гормональный всплеск, который замыкает сознание. Кажется, что усталость –– это не твоя проблема. Потом это оборачивается тем, что она начинает быть пассивной, как кисель.
Ирина обращалась к чужим советам, но ничего не помогало. Это все больше погружало ее в состояние растерянности: если раньше на серьезной должности на работе она с легкостью решала проблемы, то с собственным ребенком она справиться была не в состоянии.
Кроме отчаяния Ирина остро ощущала страх за ребенка –– он казался ей хрупким и беззащитным. Ей было тревожно, что с ним внезапно может что-то случиться.
–– Я поняла, что мне беременность не понравилась. Первый год был очень сложным. Я прямо помню, что я держала сына на руках и няне говорила: «Ну когда же все это закончится?».
Выйти из депрессии
По словам врача-психиатра Жестковой, депрессия на легкой или средней стадии меланхолии может пройти самостоятельно –– это не хроническое заболевание. Женщина какое-то время живет в состоянии плаксивости, сниженного настроения и упадка сил –– а потом из него выходит.
В случае с тяжелой депрессией самостоятельный выход невозможен –– такой человек не ест, не спит, не находит сил на простейшие действия. В итоге маму это может довести до попытки суицида или экстренной госпитализации, а ребенка –– до проблем с психикой. Решение проблемы Жесткова видит в общении с психиатром и приеме антидепрессантов.
В России женщина с послеродовой депрессией может обратиться за помощью по месту прописки к врачу-психиатру в психоневрологический диспансер или же в роддом/женскую консультацию –– за помощью психолога.
Правда, как утверждает Будылина, что в женских консультациях можно столкнуться с пренебрежительным отношением. В одной поликлинике желание мамы пойти к психологу могут осмеять, а в другой –– даже не упомянуть о такой возможности. Причину этого Мария видит в том, что в женских консультациях обычно работают пожилые врачи, не знакомые с современными представлениями о депрессии.
На помощь приходят частные инициативы: например, проекты, направляющие к мамам с послеродовой депрессией нянь-волонтеров, которые помогают посидеть с ребенком или убрать дома. Существуют площадки, на которых можно в анонимных группах обсудить свой опыт послеродовой депрессии и узнать методы борьбы с ней. А также организации, которые могут разместить у себя женщин в кризисной ситуации, помочь с продуктами. Впрочем, по словам Будылиной, такие проекты закрывают только мизерную долю потребностей женщин в состоянии послеродовой депрессии.
Анне помогает справиться с депрессией психолог –– за год работы она научилась лучше контролировать свое состояние. Теперь она радуется сыну и ведет себя менее импульсивно –– старается не кричать и не срываться.
–– У меня очень сильная была потребность делиться всеми этими переживаниями. Я у психолога на плече периодически плачу: «Обнимите меня, пожалуйста». Очень не хватает друзей и родных, которые могут обнять, дотронуться. А когда психолог успокаивает, разговаривает –– я возвращаюсь в реальность
Ирина, в свою очередь, окончательно решила проблему депрессии всего спустя год –– она наняла няню, которая помогала ей успокаивать сына по вечерам. Тогда же нашелся остеопат, который убрал у ребенка послеродовые зажимы –– он сразу стал вести себя спокойнее.
Во время беременности Ирина ходила на курсы подготовки к родам и считает, что на них было бы полезно узнать не о кормлении ребенка по часам, а о том, как справляться с кризисными состояниями.
–– Там не говорят о том, что первый год может быть таким сложным. Никто не рассказывает, что главное не зависать в этой точке постоянной депрессии. Главное –– дождаться принятия ситуации и искать выход.
Проверить себя на депрессию можно при помощи Эдинбургской шкалы. Заполнить опросник можно здесь.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.