in

«Сбросили из окна двух живых плюшевых медведей». Дети и родители, которые угрожают их жизни

Иллюстрация: «МБХ медиа»

Число случаев жестокого обращения с детьми в России растет. Специалисты считают, что официальным данным верить нельзя: часто избиения детей родителями нигде не фиксируются. Сами они не могут самостоятельно обратиться в суд, пока не достигнут 14 лет — да и после добиться лишения родителя его прав крайне сложно. Наказание за жестокое обращение с собственным ребенком может быть разным, чаще всего это штраф. Что делать ребенку, жизни которого угрожают собственные родители, и как поступать, если вы видите насилие в другой семье — в материале «МБХ медиа». 

Люсинэ Антонян живет в московском районе Хамовники с двумя сыновьями. Пять лет назад отец детей бросил ее и ушел к другой женщине. Люсинэ пыталась вернуть мужчину разными способами, которые становились все более жесткими: она угрожала его новой гражданской жене по телефону, несколько раз намеренно повредила ей машину, потом начала угрожать ей и ее детям (аудиозаписи разговоров, где слышно, в том числе, как Люсинэ Антонян говорит «чтоб твоя дочь сдохла, чтоб ты сдохла… я свечки поставлю за твою смерть… чтоб твои дети сдохли» есть в распоряжении «МБХ медиа»). Женщина трижды обращалась в полицию, но дело не завели.

А в середине ноября Люсинэ позвонила брату отца своих детей и стала угрожать убить их. Разговор проходил по видеосвязи, где мать показывала плачущих сыновей и положила руку одному из них на горло. У одного ребенка течет из носа кровь, оба ребенка кричат и плачут, сама Люсинэ говорит, что скоро отец «увидит смерть детей в прямом эфире» (оригинал видео есть в распоряжении «МБХ медиа»).

Видеозапись угроз и издевательств над детьми попала к правозащитникам и была опубликована в соцсетях на странице инициативной группы «Марем» и в соцсетях журналистки Светланы Анохиной (видео содержит сцены насилия и нежелательно к просмотрю лицам младше 18 лет – «МБХ медиа»). Заявление в Следственный комитет по факту издевательств над малолетними детьми было подано сожительницей отца детей, а также общественным деятелем Марьям Алиевой.

Несмотря на то, что Алиева располагала всеми контактами (включая адрес и телефон Антонян), полиция не сразу смогла обнаружить Люсинэ: вместо нее на допрос пришла подруга. Найти и вызвать в отделение саму Антонян полицейским удалось лишь через несколько дней: в течение этого времени, и даже во время самого допроса в полиции, женщина писала брату своего партнера сообщения с угрозами. После допроса ее отпустили домой к детям. Новой гражданской жене отца детей, которая также обратилась в полицию по поводу угроз, тоже задавали вопросы: например, не делала ли она приворота на мужчину, а если делала, то зачем.

«Люсинэ царапала машину этой женщины несколько раз, присылала ей угрозы, говорила, что убьет ее и ее детей, — рассказывает Марьям Алиева, — Та писала три заявления, но получила отказы в возбуждении уголовных дел. Когда она увидела эти видео, то написала заявление в СК. Я обратилась к правозащитникам, те туда отправили в эту семью органы опеки. Они договорились, что Люсинэ с детьми придет к психологу через неделю. Потом к ней пришли из ПДН (подразделения полиции по делам несовершеннолетних —  «МБХ медиа») и прокуратуры. Но Люсинэ отвечала, что на нее наговаривают. Хотя даже сидя в кабинете на допросе, она продолжала писать гадости и угрозы и брату мужчины, и его сожительнице».

По информации Алиевой, против Антонян возбудили уголовное дело из-за жестокого обращения с детьми. По закону, за такие действия родителя можно привлекать по различным статьям, и далеко не все предусматривают лишение или ограничение родительских прав. Есть статьи 111, 112 и 115 УК — об умышленном причинении тяжкого (до 10 лет тюрьмы), средней тяжести или легкого вреда здоровью (штраф до 40 тысяч рублей). А вот статья 116 УК РФ «побои» к случаям с детьми и другими близкими родственниками трудно применима — в 2017 году власти решили, что это не уголовное преступление, и за него достаточно наказания по статье 6.1.1 «Побои» КоАП РФ, по которой максимальный штраф — 30 тысяч рублей. Если удастся доказать, что побои в семье регулярны, то такая ситуация может быть расценена как «истязание», ст.117 УК РФ, наказание по ней — от трех до семи лет тюрьмы. По этой же статье могут наказать и за психологический вред — но доказать его крайне сложно, поясняет в разговоре с «МБХ медиа» партнёр и руководитель практики Особых поручений (Sensitive Matters) коллегии адвокатов Pen & Paper Екатерина Тягай.

Иллюстрация: «МБХ медиа»

Люсинэ Антонян продолжает угрожать детям и рассказывает об этом в соцсетях. Последний пост, который она опубликовала в инстаграме, звучит так: «Срочно! В Хамовниках… сбросили из окна двух живых плюшевых медведей. Срочно сделайте репост, помогите храмому найти слепого» (орфография оригинала сохранена — «МБХ Медиа»).

Дедушка детей со стороны отца обратился в юридическую компанию «Гордон и сыновья». Екатерина Гордон и Юлия Юдина связались с органами опеки и потребовали изъять детей в соответствии с 77 статьей Семейного кодекса (копия заявления есть у «МБХ медиа»). Гордон также предлагает установить отцовство (сейчас в графе «отец» у детей Антонян стоит прочерк) и лишить женщину родительских прав.

На момент публикации статьи Люсинэ Антонян находилась вместе со своими малолетними детьми. Редакция «МБХ медиа» направила запросы по ситуации, где существует угроза жизни малолетних детей, на имя уполномоченного по правам ребенка в городе Москва Ольги Ярославской и на имя уполномоченного по делам несовершеннолетних при президенте РФ Анны Кузнецовой. Запрос Кузнецовой направила также Екатерина Гордон.

Детей бьют везде, но вы ничего не докажете

Статистика случаев жестокого обращения с детьми по России не внушает доверия: сам ребенок часто не в состоянии обратиться в полицию, соседи и родственники стараются не вмешиваются в «семейные дела». Например, в 2018 году лидером по жестокому обращению с детьми стал Пермский край — тут зарегистрировали 157 таких случаев. В Архангельской области и в Краснодарском крае было зафиксировано по 55 обращений. Доверять этим данным очень сложно, потому что цифры поразительно расходятся с реальностью. Например,  ни одного подобного случая не было зарегистрировано в Дагестане, хотя правозащитники, работающие в регионе, регулярно сообщают о фактах насилия над детьми. На нестыковку уже обращал внимание РБК: так, в докладе «Правовой инициативы» указывается, что около 1240 девочек до трех лет ежегодно подвергаются калечащим операциям на половых органах. Эти данные не идут в статистику, так как уголовных дел в отношении родителей не возбуждалось.

Дети до 10 лет находятся в самой уязвимой позиции и обладают наименьшими правами в Российской Федерации. Так, согласно ч. 2 ст. 56 Семейного кодекса РФ, несовершеннолетний в возрасте от 14 до 18 лет вправе самостоятельно обратиться в суд с иском о лишении родительских прав. Мнение ребенка о выборе опекуна учитывается (но не является обязательным) только после того, как ему исполнилось 10 лет, после 10 лет он также может самостоятельно выступать в суде. Ребенок может сам вызвать полицию, но работу по его охране должны осуществлять надзорные органы. 

Это не значит, что сделать ничего нельзя — обратиться в орган опеки и попечительства, а также в полицию, может любое лицо, которому стало известно о нарушении прав ребенка. 

«По нормам Семейного кодекса должностные лица организаций и иные граждане, которым станет известно об угрозе жизни или здоровью ребенка, о нарушении его прав и законных интересов, обязаны сообщить об этом в орган опеки и попечительства по месту фактического нахождения ребенка. При получении таких сведений орган опеки и попечительства обязан принять необходимые меры по защите прав и законных интересов ребенка. И сообщение о нарушении, и принятие мер – формально именно обязанность, а не право, однако на практике все значительно менее однозначно», — поясняет Екатерина Тягай.

Уникальным стало дело Евгении Родионовой, жившей с матерью в Балашихе. Мать неоднократно избивала Евгению и издевалась над ней. Однажды мать избила девочку посреди ночи за то, что обнаружила на кухне каплю разлитого молока. Евгении было 15 лет, когда она обратилась в органы опеки, полицию, а потом в суд с требованием лишить мать родительских прав.

После многократных проверок Евгения была временно помещена в реабилитационный центр «Горизонт». В конце июля была проведена психологическая экспертиза самой Евгении и ее матери, также девушка обратилась к уполномоченному по правам ребенка в РФ с просьбой о помощи. Если суд примет решение в пользу Евгении, то это будет первым в России успешным решением по сепарации, которую запросил ребенок.

Редакция «МБХ медиа» направила запрос на имя уполномоченного по делам несовершеннолетних в РФ Анны Кузнецовой с вопросом, в каком статусе находится рассмотрение обращения Евгении Родионовой и что предпринимает аппарат уполномоченного для защиты Евгении.

Иллюстрация: «МБХ медиа»
Кому нужны эти дети?

Выходов из ситуации, когда к детям применяется насилие со стороны родителей, немного: ребенка либо оставят с родителями, либо отправят в реабилитационный центр, социальный приют, а потом в детский дом, откуда его, теоретически, могут забрать в приемную семью или вернуть назад к родителям, если те «исправятся», либо передадут опекуну. При этом принудить к опеке нельзя никого, даже близкого родственника: оформление опеки должно быть добровольным. В том числе и поэтому детей Люсинэ Антонян нельзя просто взять и передать их отцу, если он не изъявит желания их опекать. 

Также для оформления опеки и попечительства есть ограничения – хронические болезни, судимости и возраст. Хотя формально возрастной потолок не прописан, органы опеки рассматривают ограничение в 55 лет для женщин и 60 для мужчин. В случае Евгении Родионовой именно возраст ее бабушки (женщине 80 лет) не позволил ей взять опеку над собственной внучкой. Основанием для отказа может быть масса факторов, даже наличие административных нарушений.

Статья, которая не нравится никому

Семейный кодекс в России вполне неплох и предлагает разные варианты помощи детям. Статья 77 кодекса — именно об изъятии ребенка из семьи (не обязательно с лишением родителей их прав). Она дает возможность органам опеки немедленно забрать ребенка у родителей, если для них очевидна угроза жизни. 

Этот пункт с недавних пор сильно не нравится тем, кто отвечает в России за переписывание Конституции и сотворение очередных поправок в закон. Якобы сейчас 77-я статья дает слишком много воли органам опеки. В 2017 году против 77-й статьи восстала сенатор Елена Мизулина, по мнению которой ювенальная юстиция сильно вмешивается в дела семьи. По ее заявлению, за год из кровных семей изъяли 3,2 тысячи детей. Почему это плохо, Мизулина не уточняла, говоря только о некоем «лобби ювенальной юстиции». 

В 2020 году было представлено несколько законопроектов, направленных на изменения в Семейный кодекс. Во всех уделялось особое внимание статье 77. Предлагался механизм, при котором органы опеки не изымают ребенка сразу, а обращаются за таким решением в суд. Сейчас органы опеки привлекать суд не обязаны и изымают ребенка на время проведения, к примеру, психологической экспертизы родителей или же следственных действий. Чтобы не терять возможность срочного изъятия ребенка, законотворцы предложили проводить суд по факту жестокого обращения за 24 часа, что звучит, мягко говоря, не очень реалистично.

Оба проекта поправок вызвали волну критики и были отправлены на доработку, что вызвало удивление у их авторов. Так, депутат Госдумы Вячеслав Лысаков говорит, что сейчас «решение об изъятии ребенка из семьи принимают, образно говоря, некие «две тетки», а законопроект усложняет эту процедуру отобрания». Елена Мизулина тоже была удивлена и напомнила, что ее законопроект соответствует обновленной Конституции, где сохранению семьи отведено особое место.

Инициативы членов Совета Федерации во главе с Еленой Мизулиной изучала также коллегия адвокатов Pen and Paper. Специалисты нашли целый ряд недочетов, которые (в случае принятия этих поправок) усложнят процедуру сепарации (отделение ребенка от родителей). Например, авторы инициативы предлагают учитывать мнение только того ребенка, который способен формулировать свои взгляды, а это крайне расплывчатое понятие. Изъятие из семьи вообще предлагается проводить только после вступления в силу приговора по различным уголовным статьям (то есть фактически теряет силу механизм срочного изъятия ребенка).

«Предлагаемая поправка настолько уменьшает возможность защиты ребенка, что к моменту вступления в законную силу приговора в отношении родителя помощь ребенку уже может перестать быть жизненно необходимой или актуальной», — пишут юристы (полный текст доклада, подготовленного Pen and Paper, есть в распоряжении «МБХ Медиа»).

Иллюстрация: «МБХ медиа»
Теория и практика

Хотя российские законы предусматривают достаточно много оснований для изъятия ребенка из семьи, приоритетом всегда является возвращение детей к родителям. Причин тому много – это и государственная политика, направленная на сохранение семьи, и несовершенство социальной сферы в области защиты несовершеннолетних.

«До достижения 14 лет ребенок за защитой своих прав может обратиться в орган опеки и попечительства, а для предотвращения опасности, угроза наступления которой возникла при взаимодействии с родителями – в специализированное учреждение для несовершеннолетних, где ему в таком случае обеспечат устройство, — поясняет Екатерина Тягай, —  ребенок, достигший 14 лет, за защитой своих прав может обратиться также в полицию с заявлением о преступлении (в связи с применением к нему насилия и совершения родителями иных действий, образующих состав преступления), и в суд (в том числе, с заявлением о лишении родителя родительских прав/об ограничении родительских прав)».

Самый важный в этом отношении пункт Семейного кодекса — это пункт 77, тот самый, который так сильно хотят исправить российские законотворцы. Именно он на практике работает крайне плохо — во многом из-за загруженности надзорных органов, объясняет Тягай. Например, в случае с Люсинэ Антонян факт угрозы детям был зафиксирован на видео, но детей все равно оставили с матерью.

«Проблема в том, что при формальном наличии такой процедуры, четкого алгоритма действий ни у кого из полномочных органов нет уже хотя бы потому, что само понятие “непосредственной угрозы жизни или здоровью ребенка” в Семейном кодексе внятно не определено, и толкуется только в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 14.11.2017 № 44. Там, в частности, говорится о возможности наступления негативных последствий в виде смерти, причинения вреда физическому или психическому здоровью ребенка вследствие поведения (действий или бездействия) родителей (одного из них) либо иных лиц, на попечении которых ребенок находится. ВС РФ указал также, что “такие последствия могут быть вызваны, в частности, отсутствием ухода за ребенком, отвечающего физиологическим потребностям ребенка в соответствии с его возрастом и состоянием здоровья (например, непредоставление малолетнему ребенку воды, питания, крова, неосуществление ухода за грудным ребенком либо оставление его на длительное время без присмотра)”», — напоминает Тягай.

На практике детей возвращают родителям даже в случае неопровержимых фактов причинения вреда здоровью. Резонансным стало дело мальчика из Омска, которого сожитель матери ставил коленями на гречку, наказывая за плохое поведение. Гречка вросла в колени ребенка, ее пришлось удалять хирургам, дело получило огромный общественный резонанс. Сожитель матери ребенка был арестован, а сама мать признана вменяемой и способной заботиться о сыне. Решение социальных служб вернуть мальчика матери вызвало резонанс еще больший. 

К делу подключился уполномоченный по правам ребенка в РФ Анна Кузнецова, после чего ребенка передали бабушке. Его мать в итоге приговорили к полутора годам тюрьмы, а ее сожителя – к 4,5 годам.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.