В Московском городском суде 11 марта продлили арест фигурантам дела «Нового Величия». В прозрачном «аквариуме» оказались Руслан Костыленков, Петр Карамзин, Вячеслав Крюков и Дмитрий Полетаев, а около него — Максим Рощин, Сергей Гаврилов, Анна Павликова и Мария Дубовик. Обвиняемые и их адвокаты просили суд смягчить им меру пресечения, чтобы иметь возможность лечиться, ходить на учебу и знакомиться с материалами дела. Но суд оставил всех фигурантов под арестом до 13 июня.
«Нечего ходить тебе, присядь»
В половине второго в коридоре Мосгорсуда было душно и многолюдно. На железных стульях — обвиняемые по делу «Нового Величия» Анна Павликова и Мария Дубовик вместе с родителями. В одной руке у Павликовой — сборник произведений Шекспира, в другой — трость. На левом колене у нее фиксирующая повязка. Из-за травмы девочка опирается на трость и заметно прихрамывает. «Нечего ходить тебе, присядь», — говорит ей мама, когда она идет к своему товарищу в другой конец коридора. В этот момент из зала суда выходит секретарь — сказать о том, что заседание откладывается на час, потому что обвиняемых под стражей не успели привезти из СИЗО.
Из-за опоздания фигуранты и их товарищи обсуждают митинг, который прошел днем ранее. После митинга в Мещанском ОВД пропала активистка, Анастасия «Топор» Зиновкина. «Во время войны на фронте мужики пропадали, а у нас в ОВД баба исчезла!» — говорил один из слушателей. «Представляешь, меня вчера чудом не взяли! Мне уже росгвардеец руку на плечо положил!» — доносилось из коридора.
Через час заседание началось. Судья Поспелова первым делом огласила: следствие хочет продлить арест всем фигурантам дела на три месяца, до 13 июня. После процедуры установление личностей судья собрала ходатайства адвокатов. Они в основном просили приложить документы, связанные с недвижимостью — свидетельства о праве на собственность и о найме. Также адвокаты просили учесть состояние здоровья обвиняемых: тем, кто под стражей, нужно обследование, а тем, кто под домашним арестом, нужно постоянное наблюдение у врача. Адвокат Светлана Сидоркина попросила судью выпустить своего подзащитного Руслана Костыленкова из «аквариума» — по ее мнению, это пыточные условия.
— Костыленков, вам тесно? — строго спрашивает судья Поспелова.
— Ну, тесновато, — отвечает Костыленков.
— В таком случае мы можем перейти в другой зал.
— Я не вижу в этом смысла.
— То есть, вам комфортно? Вообще четыре человека свободно содержались в клетке, — отметила судья и отклонила ходатайство. «Сам факт их нахождения в помещении не нарушает ничьи права», — посчитала судья.
«Функция правосудия — соблюдать законы»
После пересказа судьей обстоятельств ареста и его предыдущих продлений свою позицию объяснило следствие: причин сменить меру пресечения обвиняемым нет, а такой большой срок рассмотрения дела — 15 месяцев — связан с его сложностью. Более того, в деле 27 экспертиз, самая большая из которых длилась три месяца. Дело насчитывает 26 томов, в ходе расследования полицейские опросили девятерых свидетелей. Обвиняемым нужно изучить все материалы дела, а иная мера пресечения «не обеспечивает надлежащего поведения обвиняемых».
После выступления обвинителей стали говорить сами обвиняемые. Первым слово дали Сергею Гаврилову, который находится под домашним арестом. Он попросил более мягкую меру пресечения, а его адвокат обосновал это тем, что с момента помещения под домашний арест Гаврилов не нарушал никаких правил.
Следом судья опросила Анну Павликову. Она попросила «последнее слово», на что судья ответила, что последнего слова у них нет, и стала опрашивать отца девочки, Дмитрия Павликова. Он попросил отпустить дочь под подписку о невыезде. «Мой ребенок, находясь в СИЗО 5,5 месяцев, получил психическую травму и получает помощь в дневном стационаре. Мы хотели бы освободить следователя от лишней работы, потому что каждая наша просьба о лечении занимает очень много времени», — объяснил Дмитрий.
Выслушав отца Павликовой, судья перешла к Марии Дубовик. Она тоже попросила изменить ей меру пресечения на подписку о невыезде — Дубовик хочет поправить здоровье и учиться в институте. Ее адвокат Максим Пашков заявил: «следствие закончено, свидетели опрошены — помешать или воспрепятствовать судопроизводству Дубовик точно не сможет. Она почти ознакомилась со следствием. Человек почти год не посещал институт, учился на «хорошо» и «отлично», и хочет продолжать учебу. Она характеризуется исключительно положительно», — сказал Пашков.
Пашкова поддержала и другая защитница Дубовик, Каринна Москаленко. Она сказала, что суд должен использовать «рычаг» доверия — «это огромный стимул, проявить себя перед судом так, чтобы он учел их поведение». «Я человек старой формации, и для меня важна воспитательная роль суда. Она может быть разной: мы можем запугать молодежь за разговоры, угрожать им страшной мерой наказания, или пойти по сбалансированному пути — притянуть молодежь. Сказать им: «Вы больше так не делайте!». Взгляните на это дело под другим ракурсом! Оно очень сложное и зависит от того, как мы — юристы — поведем себя и заберем детей к себе. Обращаюсь к вашей судейской мудрости и прошу еще раз оказать доверие моему ребенку», — обратилась к суду Москаленко.
Адвокат Максима Рощина Ильнур Шарапов посчитал, что у следствия не осталось изначальных оснований не менять меру пресечения: если в прошлый раз фигуранты остались под арестом из-за неоконченных экспертиз, то в этот раз все закончено, и обвиняемые изучают готовое дело. Кроме того, сейчас нельзя влиять на следствие — оно уже завершилось.
После выступлений обвиняемых под домашним арестом судья Поспелова стала опрашивать мужчин в «аквариуме». Руслан Костыленков попросил отказать следствию в удовлетворении ходатайства, а его адвокат Светлана Сидоркина привела в пример перевод Павликовой и Дубовик под домашний арест в августе 2018 года, а также сослалась на результаты трех «разных по форме и содержанию» экспертиз. «Год под стражей — уже серьезное испытание, и домашний арест — стимул для подзащитного оправдать доверие суда», — сказала Сидоркина. Ее коллега Алексей Салагаев отметил, что Костыленков — инвалид по зрению, и не может нормально обслуживать себя в СИЗО. Он предложил отправить обвиняемого под домашний арест в Хотьково.
Вячеслав Крюков назвал свой год под стражей «безумием». «Совсем недавно я начал знакомиться с делом. Под стражей у меня это не всегда получается. Хотел бы изменить меру пресечения, чтобы иметь возможность постоянно и эффективно знакомиться с делом. Мое нахождение под стражей — еще один факт психического давления. Это безумие, которое сегодня может прекратиться», — сказал он. Адвокат Крюкова указал, что ему всего 20 лет, он изучил 12 томов дела из 26, и у него хорошие характеристики, и попросил судью изменить меру пресечения на домашний арест.
Адвокат Дмитрия Полетаева отметил, что следствие идет крайне медленно. «Сейчас следствие не представило доказательств того, что Полетаев может повлиять на судопроизводство. Функция правосудия — соблюдать законы», — сказал Александр Борков. По его словам, Полетаев может переехать под домашний арест в Люблино — скорее всего, там будет рассмотрение дела по существу, и обвиняемому «не придется далеко ездить».
Последним выступил Петр Карамзин — мужчина с ирокезом в старом спортивном костюме. Он рассказал, что находится в СИЗО уже год, и ему в таких условиях психологически сложно. «За все время пребывания у меня не было злого умысла влиять на следствие или его участников. Я заинтересован в объективном рассмотрении дела и в справедливом приговоре», — сказал судье Карамзин. Его защитники говорили, что он «оказался в ненужное время в ненужном месте», а также уверяли: перевод их подзащитного под домашний арест ускорит ознакомление с материалами дела.
После сбора ходатайств обвиняемые запросили десятиминутный перерыв. Вместо этого судья Поспелова дала им 20 минут, сказав, что десяти будет мало. Участники процесса, родственники обвиняемых и зрители собрались на выход. Тем временем Павликова пожаловалась на плохое самочувствие и духоту.
«Заботливый сын, внук, внимательный сосед»
Во время перерыва Карамзин просил у адвоката книги: учебники по английскому и недорогие пособия: «либо с Озона, либо с Лабиринта». Через пару минут вошла судья. Она коротко пересказала содержимое каждого тома дела, включая обвинения и характеристики обвиняемых. Так, Сергей Гаврилов там «обязательный, ответственный специалист, который пользуется уважением коллег», Анна Павликова — «отзывчивый и трудолюбивый работник», а Петр Карамзин — «заботливый сын, внук, внимательный сосед».
Затем слово взяла адвокат Каринна Москаленко. «Спасибо суду, он очень подробно нас выслушал. Очень скрупулезно, а мы знаем, что в процессе нет ничего маловажного», — говорила Москаленко судье Поспеловой, смотревшей на нее с недоверием. — «Сегодня они будут ждать от вас решения о том, что такое справедливость», — сказала адвокат и предложила судьям «проявлять гуманизм» и «решать вопросы на национальном уровне».
Последней из обвиняемых выступила Анна Павликова. «Я нахожусь под строгим учетом своего психиатра. Считаю, что мой арест оставляет меня в опасном для жизни состоянии. Из-за своих тяжелых заболеваний я часто пребываю в состоянии беспомощности, и не могу самостоятельно вызвать врача. Прошу изменить мне меру пресечения или хотя бы разрешить мне передвижения с медицинской целью. Я хочу быть полезной обществу, а не просто сидеть дома», — сказала она судье.
«Я подозревала, что суд нас не услышит»
Через час после объявления перерыва участники процесса вернулись в зал, чтобы услышать решение суда. Судья Поспелова удовлетворила ходатайство следствия и продлила арест всем фигурантам на три месяца, до 13 июня. Обвиняемые должны ознакомиться с делом, а по мнению следствия, они могут это затягивать, так как не признают своей вины. Судья посчитала, что иная мера пресечения невозможна — обвиняемые могут воспрепятствовать судопроизводству при смягчении условий, здоровье у мужчин под стражей нормальное, а обвиняемые под домашним арестом получают медицинскую помощь в полном объеме. Во время оглашения Анне Павликовой стало плохо: она присела, вытянула больную ногу и уткнулась лицом в руку отца.
На выходе из здания суда адвокат Марии Дубовик Каринна Москаленко рассказала «МБХ медиа», что решение будет обжаловано. «Я увидела несколько ошибок правового характера. Но я подозревала, что суд нас не услышит. Это печально, очень печально. Даже домашний арест — серьезная мера пресечения, которая мешает стать нормальным членом общества. Суду не интересно, чтобы дети не сталкивались с репрессиями ради репрессий», — сказала адвокат.
Последними в зале суда оставались Анна Павликова с родственниками: из-за поврежденного колена девочка села на скамейку возле выхода и вытянула ногу, и оставалась в таком положении даже тогда, когда почти все ушли.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.