Многодетная мама из Дагестана Нина Церетилова больше года борется за своих детей. Бывший супруг вместе с родственниками выкрал их, несмотря на решение суда, согласно которому дети должны жить с матерью. Где сейчас Мухтар, Ибрагим и Марьям — неизвестно, и правоохранительные органы не особенно стараются Нине помогать. Потому что Нина — мать из Дагестана, которая пошла против системы. История Нины — не о религиозной или национальной борьбе, не про насилие в одной конкретно взятой семье и тем более не про женщину «с розовыми волосами и пирсингом». Нина Церетилова стала для женщин Кавказа символом борьбы за свое право быть матерью, независимой и свободной, когда против тебя стоит огромный мужской мир.
Нина ждет у дверей
К дому на улице Островского в Буйнакске подъезжают машины, люди привозят горячий чай, теплую одежду, еду, зарядные устройства для телефонов. Тут с обеда ждет своих детей Нина Церетилова. Она приехала сюда сразу из аэропорта, прилетела срочно в Махачкалу из Москвы, когда узнала, что неизвестный человек пытался вывезти ее детей за пределы Дагестана. Нина решила, что будет стоять у ворот и не даст выкрасть детей — как уже выкрал их ее бывший супруг, разлучив с ней на месяцы.
Мимо проезжают машины, смотрят на группу поддержки, фотографируют Нину. Позже ее фото появятся в инстаграме бывшего мужа. Сотрудники полиции тоже недалеко — сидят в белой «Ладе», смотрят со стороны, но не подходят. Мы передаем друг другу термосы с чаем и едим плов с нутом, который привезла одна из девочек. Нина очень устала, она кутается в плед, накинутый на теплую синюю толстовку.
За забором дома на улице Островского тишина, свет в окнах не горит — только иногда приоткрываются жалюзи, через щелочку кто-то поглядывает на нас. Потом за ворота заходят соседки — и скоро возвращаются. Пожилые женщины подходят к Нине и просят поговорить наедине. Нам они говорят только одно — что все это несправедливо, что надо дать матери поговорить с детьми.
А вот соседские мужчины настроены не так — они кричат, говорят, что мы устроили тут цирк и что нечего оставлять детей с «такой, как она». Никто не может толком объяснить, а какая же она и чем она плоха. Потом я не раз услышу эти слова — в том числе и от дедушки детей Нины — Ахмеда Церетилова, который скажет, что она такая же, как я.
Группа поддержки Нины — ее друзья и подруги, но есть и незнакомые люди, которые просто прочли ее пост с просьбой о помощи и привезли еду и воду. Среди них будет одна девочка в хиджабе, которая подбодрит Нину и быстро уедет — потому что ее за такую поддержку будут ругать родственники. Будет и другая закрытая девушка — Мадина (имя изменено). Она приедет вечером и будет требовать пустить Нину к детям, получая в ответ проклятья от бывшей свекрови Нины. Только на следующий день, когда мы будем ждать Нину вместе, она заплачет, я буду держать ее за холодную руку, а Мадина будет говорить о том, что Нина — такая сильная и может биться за детей, а она вот не смогла. Муж забрал ее двоих дочек, на его стороне и ее родители. Они не дают ей видеть дочерей почти полгода. «Это Дагестан, я ничего не могу тут сделать», — будет она говорить нам, проглатывая слезы и постоянно поправляя черный хиджаб.
Около дома на улице Островского Нина 9 апреля проведет весь день и останется на ночь. На следующий день, 10-го, представители органов опеки отвезут детей в районное отделение МВД, там Нина сможет поговорить с ними. Дедушка детей напишет расписку, в которой согласится передать Мухтара, Марьям и Ибрагима матери. Но в тот же вечер увезет их обратно на Островского — и Нина их больше не увидит.
Нина проигрывает
Нина родилась в Тверской области, а с Магомедом Церетиловым познакомилась в Буйнакске, куда ее отправили учиться в Исламский университет. В 2006 году они поженились. В 2012-м Нина ушла от Магомеда, будучи беременной третьим ребенком — муж жестоко избил ее и у нее были основания бояться за свою жизнь. Пока Нина с нуля начинала свой бизнес, зарабатывала деньги на квартиру и детей, Ибрагим, Марьям и Мухтар часто жили с бабушкой и дедушкой в Буйнакске. В 2016 году Нина закончила ремонт в новой квартире и смогла полноценно перевезти к себе всех детей. В 2017 году она сняла хиджаб. В 2018 году Нина подала в суд с требованием взыскать с бывшего мужа алименты, которые он не платил в срок с 2016 года. Вскоре Магомеда Церетилова, который на тот момент жил в Москве, остановили сотрудники ГИБДД — он был лишен водительских прав, ему запретили выезд за границу и на него завели административное дело за неуплату алиментов (ст. 5.35.1. КоАП). К 2020 году долги по алиментам достигали 800 тысяч рублей.
После этого Магомед Церетилов вернулся в Дагестан и начал регулярно забирать детей к себе, не сообщая бывшей супруге: то из школы, то из дома, когда она была на работе. Обстановка в семье накалялась. В феврале 2020 года дети были у отца и вернулись поздно вечером — но только сыновья, без дочери, Марьям. Нина ушла искать ее и встретила на улице с чужими людьми, привела домой и побила ремнем по ногам. Утром дочь ушла к отцу и тот зафиксировал следы от ремня — в результате на Нину было заведено административное дело о побоях.
После Нина Церетилова обратилась в Кировский районный суд Дагестана с требованием определить место проживания детей через суд. Судья первой инстанции Амир Амиров принял решение, что дети должны проживать с отцом. Адвокаты Магомеда Церетилова предоставили в суд огромное количество записей из соцсетей Нины, в том числе со съемок музыкального клипа «Лета», где есть кадры, на которых Нина в парике с бокалом вина, и сторис, где младший сын примеряет мамино платье. Судья сделал вывод, что образ Нины не соответствует образу многодетной матери.
В марте 2021 года Нина Церетилова оспорила решение в Верховном суде. Но за четыре месяца до этого Магомед Церетилов вывез детей, долго их местонахождение оставалось неизвестным, а Нину ограничили с ними в общении. После того как Верховный суд вынес решение в пользу Нины, бывший муж и его адвокаты сказали, что детей Нина все равно не получит. На момент решения у Магомеда Церетилова было еще две жены — одна уже родила ему двойню, вторая должна была вот-вот родить ребенка.
Нина верит слову
— Поздравлять меня не с чем, ребят.
Нина выходит из здания МВД по городу Буйнакск. Уже вечер, стемнело, мы ждем у входа и надеемся, что все закончилось. Утром детей привезли сюда органы опеки, Нина поехала за ними и смогла, наконец, поговорить. Дед детей написал расписку, что готов передать их матери, но попросил попрощаться с ними по-человечески — и дал мужское слово, что они только заберут свои вещи и документы. Мужское слово он не сдержал.
— Я, наконец, сидела и общалась с детьми. Приняли решение, все было нормально. Дети должны были ехать со мной. И они уже стояли здесь, дед написал расписку, но надо было забрать вещи детей. И вот они с дедом уезжают обратно, а потом дети начинают говорить под запись — что нас здесь заставляли, на нас наезжали, милиция нас мучила, органы опеки нас мучили, все нас мучили. Нас заставляли все это делать, — рассказывает Нина. Теперь мы понимаем, что сегодня она поедет домой одна.
Когда дед привез детей домой, якобы за вещами, он записал на видео их слова о том, что они не хотят к маме. Это видео так и не было нигде опубликовано — видимо, его сохранили на будущее, чтобы снова использовать против Нины.
— Когда я пришла, Мухтар вздохнул, у него изменилось лицо — он меня обнимает, целует, и все это видели. Свекр это видел. [Дети] думали, что все закончилось. А потом они едут туда и говорят, что мама будет бухать, мама такая-сякая, и так далее, — рассказывает нам Нина.
В этот вечер Нина уедет домой, а через несколько дней мы снова приедем в Буйнакск — и узнаем, что детей дома больше нет. Отец бывшего мужа Нины скажет, что детей она никогда не найдет, что они не хотят быть с «матерью-нефоршей» [неформалкой].
Нина уходит
— Так что там у вас, вам разве детей не отдали? А что, с мужем никак нельзя полюбовно было вопрос решить?
— С бывшим мужем мы уже 10 лет в разводе, — говорит Нина полицейским, которые с трудом, но все же пустили ее написать заявление о похищении детей.
В Кировский РОВД мы пришли вечером 14 апреля — через несколько часов после того, как Ахмед Церетилов отталкивал Нину от ворот дома в Буйнакске и говорил, что детей там нет, что их увезли. Нина долго не уходила от дома — хотя выдержать обстановку было тяжело: бывший свекр кричал, требовал, чтобы она замолчала и перестала «лить говно» в соцсетях.
— Нормальная исламская женщина была, вот во что превратилась! А дети не хотят такую мать! Она такая, как ты! Дети не хотят мать, похожую на нефора! Я даже не хочу, чтоб меня с ней рядом фотографировали! Мы хотим, чтобы дети были мусульманами, нормальными людьми. Проблемы никакой нету! Все за нее говорит, во-о-от такая пачка роликов из интернета!
Ахмед Церетилов говорит, что его сын детей не крал: они сами «зацепились за отца, они сами прибежали к нему домой». Все, по его словам, жили спокойно, а проблемы с алиментами возникли из-за Нины, а «95 процентов того, что она пишет в инстаграмме, — это ложь».
Но Нина стояла крепко, не двигалась с места — а оскорбительные слова отлетали от нее, будто она в броне. И только когда дверь на участок на время открылась, мы поняли — детей там действительно нет. Вечером все подробности Нина опишет в заявлении с требованием объявить детей в федеральный розыск. О том, кто она такая и что происходит, в отделении будут знать все сотрудники, которых мы встретим.
Нина ушла от Магомеда Церетилова, когда младший сын Ибрагим еще не родился. Магомед избивал ее даже беременную. На вопрос, страшно ли было уходить вникуда, беременной и без средств, Нина отвечает, что страшно было остаться. Нине приходилось скрывать синяки — замазывать их и так ходить на работу в магазин, чтобы обеспечивать семью.
— Содержала семью я, выступала с позиции главы семьи. Естественно, я ему об этом говорила. Невозможно много лет работать, когда ты приходишь домой уставшая, а у тебя еще обязанности по дому, ты еще рожаешь детей, воспитываешь. И ты видишь мужчину, который физически имеет все ресурсы, чтобы работать. У него есть руки, ноги на месте, энергии за троих, но он не работает и сидит на диване. А для мужчины очень важно себя реализовать. Очень важно. И он путем физического насилия показывал, как бы, что он сильнее меня. Что хотя бы здесь он сильнее меня.
Когда в Кировском районном суде Махачкалы, спустя почти 10 лет, решался вопрос об определении места проживания детей, Нина предоставила доказательства избиений — обращение в полицию, фотографии синяков, рук с содранной кожей — после того, как Магомед связывал ее шнуром от утюга. Но эти материалы судья посчитал к делу не относящимися.
А вот сторис, которые собирал Магомед Церетилов, где Нина веселится с друзьями, дурачится с детьми — он посчитал значимыми и крайне важными. И сделал вывод, что поведение Нины не соответствует поведению многодетной матери. Каким кодексом он при этом руководствовался, судья не объяснил.
Нина остается одна
По пустой квартире Нины ходит лысый кот Сосискин. Нина говорит ему нежные слова, хвалит его, как ребенка. Сосискин — любимый кот старшего сына Мухтара. Взяли его случайно — пожалели, не прижился у бывших хозяев. Боялся людей — в детстве ему сломали хвост в двух местах. Мухтар и Сосискин подружились сразу, еще когда его в машине везли домой. Один раз Сосискин убежал — дети искали его по всему району. Нашли его в приюте для котов-сфинксов — дети были очень счастливы, хотя не сразу отличили своего кота от других, таких же лысых.
Когда Нина увиделась с детьми 10 апреля в Буйнакске, в районном МВД, и Мухтар наконец обнял маму, он облегченно выдохнул и сказал, что наконец-то скоро увидит Сосискина.
В прихожей и детской комнате полно вещей Мухтара, Марьям и Ибрагима — кажется, что дети просто ушли гулять и скоро вернутся. На балконе стоят четыре скейта — большой для Нины и три маленьких, на них катаются дети. На стенах много картин — это рисует Марьям. На холодильнике — расписание уборки по дням: Ибрагим, Мухтар, Марьяша и мама. В коридоре установлен спортивный комплекс для детей, а на кухне — пилон, металлический шест для занятия легкой атлетикой, на котором занимается Нина. Этот пилон стал настоящим оружием борьбы для Магомеда Церетилова — сторис, где дети Нины играют на кухне около него, он представил на суде как доказательство того, что обстановка в квартире нездоровая.
В комнате Нины — цветы в горшках, за ними любит прятаться Сосискин. На стене приклеен лист с надписью маркером: «Чего я хочу». Нина говорит, что планировала написать на листах свои планы — как мотиваторы и напоминания, но кончился маркер. А потом стало не до этого. Единственное, чего сейчас хочет Нина — это чтобы дети вернулись домой, а бывший супруг не использовал их для того, чтобы ее очернить.
Но достучаться до него не получается: связи с детьми до сих пор нет, их телефоны выключены. А в личку Нине приходят угрозы с анонимных аккаунтов. «Почему твой муж еще не убил тебя, не понимаю. Убил бы, да и дело с концом. Ради такой твари, как ты, даже дело не завели бы. Бумагу тратить еще на тебя».
Нина редко афиширует эти угрозы, хотя они приходят почти ежедневно. Но есть и поддержка. Пишут не только женщины, но и мужчины — но не все готовы говорить публично, что они в такой ситуации на стороне женщины. Потому что в Дагестане быть на стороне женщины могут только такие же женщины, да и то не все.
Нина рушит стереотипы
Нина Церетилова — одна из тех смелых женщин, которые не побоялись сняться для фильмов «Редакции» и «Дождя» и рассказать о том, как они сняли хиджаб и каково жить в традиционной республике, когда ты «не такая». К этому времени суды с бывшим мужем были в разгаре. Магомед Церетилов уже вел страницу в инстаграмм, где публиковал «разоблачающие» Нину посты под ником АНТИНЕФОР. Именно спасением детей от пути «нефора» и занимается, по его же словам, Магомед, поэтому он пытается забрать у Нины детей и воспитывать их так, как принято в исламе.
Неформалы в Дагестане — это очень широкое понятие, совсем не схожее с тем, к чему привыкла продвинутая столичная тусовка. Тут неформал — это кто угодно, выделяющийся из общей массы — пирсингом, стрижкой, цветом волос, одеждой. В любом отклонении от «нормы» блюстители кавказской морали видят угрозу обществу, европейские веяния и прямой путь к разврату. А Нина вообще не вписывается в дагестанский шаблон: молодая женщина с пирсингом, короткой стрижкой и татуировками, мать троих детей, самостоятельная и успешная в бизнесе.
Нине не раз говорили, что она могла бы пойти на уступки, смягчиться, прогнуться под суд общественности: хотя бы снять пирсинг, чтобы угодить суду. Но Нина непреклонно стоит на своем.
— Сегодня они хотят, чтобы я убрала пирсинг из носа. Завтра они захотят, чтобы я носила конкретного цвета одежду. Послезавтра они захотят, чтобы я не носила каблуки. Куча покрытых девочек носит пирсинг, это не запрещено, в том числе по исламу. Почему мне кто-то должен диктовать, как мне жить? Если ты хоть немножко дашь слабину, то дальше на тебя навешают еще кучу обязанностей. Ты не выглядишь как мать троих детей. Ну это просто абсурд. Почему я не выгляжу как мать троих детей? Потому что внешность у меня такая? И что, я не имею права на воспитание своих детей, которых я до сих пор воспитывала, и справлялась с этим очень хорошо?
Мне папа в свое время говорил, что будет очень сложно, потому что слишком прямая, этот мир не для таких людей, как я. Здесь нужна изворотливость, нужна хитрость. Мне говорят, что я с этой системой борюсь не по ее правилам. Но это мой стержень. Это то, что формирует меня именно как личность. Я вот такая. И я не буду ни под кого подминаться, не буду ни для кого удобной. Потому что я знаю, какая я. Я верю в себя, я хочу так говорить и имею на это полное право. Несмотря на то, что здесь определенные устои в Дагестане. Здесь привычный уклад. Я — человек, я — личность, которая имеет право. Вот как они имеют право жить так, как они считают нужным — так же и я имею право жить так, как я считаю нужным.
Когда я ходила в школу в хиджабе в Тверской области, я считала, что это нужно, правильно. Несмотря на то, что было как бы достаточно сложно. Да, там люди более лояльны, толерантны. Мои одноклассники меня ни в чем не ущемляли. Было право быть другой. А здесь такого права тебе не дают, — говорит Нина.
Viva Nina
Магомед Церетилов подал против Нины новый иск — с требованием ограничить ее в родительских правах. Защита Нины считает, что дело для него заранее проигрышное, и движет им желание затаскать бывшую супругу по судам. Где именно сейчас находятся Мухтар, Марьям и Ибрагим, до сих пор неизвестно — на связь с Ниной они так и не выходили. Подключить судебных приставов к возврату детей тоже нет возможности из-за бюрократических проволочек: не получен исполнительный лист.
А пока Нину поддерживают другие матери — самые разные, с татуировками и без, с пирсингом и без, с дредами, короткими и длинными волосами, мусульманки и христианки, в хиджабах и платках. Никто не согласен с тем, что существует некий образ многодетной матери, которому нужно соответствовать — тем более перед судом. Женщины публикуют в инстаграме посты с хештегом #Viva_Nina — их уже больше пятидесяти, и это только те женщины, которые готовы говорить о своей поддержке открыто.
Сейчас Нине часто пишут в личку такие же женщины, которые устали бороться с несправедливостью, которых обижают мужья, которых лишили возможности видеться с детьми. Нина говорит, что старается со всеми общаться и помогать.
— Даже то, что они написали мне, поделились своей проблемой, это для них уже большой шаг. И необязательно это женщины, — рассказывает Нина. — Мне мальчики писали, что признались, например, в том, что у них религия не ислам, и их избили чуть ли не до смерти. Есть и такое насилие. Есть постоянное ежедневное насилие в семье, где родители говорят, что ты должен быть вот таким, а он не таким. И ему некуда пойти, у него нет денег. Из этого очень трудно выйти без последствий. У меня получилось, потому что у меня крепкая психика. С детства было много сложных вещей, с которыми я в дальнейшем справилась и закалилась. Не думайте, что вы одни. Не думайте, что вы не справитесь. И всегда находите внутри веру в себя. Потому что вы очень сильные. Мы очень сильные.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.