Седьмой день заседания по делу Седьмой студии начался живо — участники бодро обсуждали Хаски и его возможное уголовное преследование.
—Он у нас в «Маленьких трагедиях» должен играть, — рассказывает Кирилл Серебренников Софье Апфельбаум.
Тему возможного уголовного преследования рэпера подхватывают слушатели в зале, однако разговор прерывает неожиданно появившаяся судья Ирина Акуратова. Со стороны обвиняемых все на месте, а потерпевшая сторона отсутствует вовсе.
«Нашей задачей было реализовывать проект качественно»
К кафедре вновь подходит Алексей Малобродский. Третий день своих показаний бывший генпродюсер начинает с разъяснений того, как конкретно осуществлялась оплата труда артистов “Седьмой студии”.
В одном из писем Екатерина Воронова просит денег взаймы.
— Не знаю, если честно, что здесь комментировать, в письме все написано.
— Эти письма вас обвиняют, Алексей Аркадьевич, в ваших интересах их комментировать.
— Не понимаю, как то, что Екатерина Воронова попросила у меня денег взаймы, меня обвиняет.
—Это надо у прокуратуры спросить.
Пока Малобродский дает показания, Кирилл Серебренников живо что-то обсуждает с Софьей Апфельбаум. Юрий Итин ведет записи и делает зарисовки на листе на планшете. Один из слушателей выводит в блокноте математические формулы.
В одном из писем Малобродский пишет, что хочет организовать проект так, чтобы работать «не в убыток себе». Карпинская просит объяснить, что это значит.
— Никто из нас не был готов содержать проект на свои деньги. Никто из нас — я, во всяком случае — не был готов работать на этом проекте бесплатно. Нашей целью было лишь одно: реализовать проект с качеством, с оптимальным режимом расходования средств. Никаких целей похищать что-либо или присваивать у нас заведомо не было. Из всего контекста нашей переписки однозначно следует, что там было не до жиру — там речь [шла] о том, чтобы выплачивать людям — и себе, в том числе — какое-то минимально приемлемое вознаграждение.
Слушатели начинают путаться в письмах.
—Это кто кому пишет? — спрашивает одна из слушательниц.
—Это я пишу, — вполголоса поясняет Серебренников, — они там просто в кучу всего намешали.
Малобродский комментирует письмо Шалашовой (помощница художественного руководителя «Гоголь-центра»), которая просит немного поднять себе зарплату.
— Мы были ограничены в средствах, и все работники, а также все организаторы, вероятно, за вычетом Нины Масляевой, получали зарплату в весьма усеченном виде, — рассказывает Малобродский. — Мне поступало много таких писем от сотрудников.
В какой-то момент генпродюсер устает отвечать на вопросы по своей электронной переписке
— Я готов терпеливо отвечать на эти вопросы, но смущаюсь, потому что не понимаю, какое отношение это имеет к предмету обвинения. Из этих писем никак не следует, что я что-то похитил. Может, я чего-то не понимаю? Может, вы меня спросите, как я украл? — спрашивает Малобродский,
В ответ на это Карпинская задает еще пару уточняющих вопросов, а затем спрашивает, кто являлся штатными сотрудниками «Седьмой студии».
«Вы не вздыхайте»
Уточнив у своего подзащитного, кто работает в «Седьмой студии», Карпинская спрашивает, знает ли Малобродский, кто такой Вадим Педченко. На этот вопрос генпродюсер отвечает, что человек этот ему не знаком.
Затем на вопрос адвоката он отвечает, что не знаком с неким Вадимом Педченко, и что тот не работал в студии.
— А вам известно, что Педченко каким-то образом обналичивал денежные средства «Седьмой студии»? — спрашивает Карпинская.
— Нет, мне ничего об этом не известно.
— Вам известно, что Педченко вместе с Масляевой открыли медицинский центр «Намастэ»? — продолжает Карпинская.
— Мне это стало известно из материалов уголовного дела. До того, как меня ознакомили с материалами дела, я не слышал слов Педченко и «Намастэ».
После этого Карпинская переходит к другим вопросам
— Вам известны такие юридические лица как “Риалком”, “Маркет групп”, “Дизайн групп”, “Эледьвейс”?
— Я прочитал их в материалах дела, до этого они известны мне не были.
Карпинская уточняет, не устраивал ли Малобродский на работу в «Седьмую студию» дочь Масляевой.
Пока генпродюсер отвечает, прокурор Игнатова терпеливо что-то конспектирует в тетрадь.
Карпинская просит рассказать подробнее о спектакле Outland. Вместо ответа Малобродский вздыхает.
—А вы не вздыхайте, — советует Карпинская.
— Мне сложно не вздыхать, но это никак к вам не относится, просто мне тяжело, — отвечает Малобродский.
После этого по просьбе генпродюсера Аккуратова объявляет пятнадцатиминутный перерыв. Во время паузы Серебренников, сидя на скамье, начинает есть мандарины и угощать ими слушателей.
— Такой свежий аромат, прямо жить веселее стало, — отвечает благодарная слушательница, принимая мандарин.
Спустя несколько минут возвращается Аккуратова, и заседание возобновляется. После перерыва ожидаемо возвращаются не все — последние ряды зала остаются пустыми.
К шести часам вечера все участники заметно устают. Голос Малобродского становится тише, судья Аккуратова начинает огрызаться чуть чаще, и только адвокат Карпинская продолжает бодро задавать своему подзащитному вопросы о том, как оплачивались счета, как выдавалась зарплата и где хранились файлы.
«Рабочее место Серебренникова — площадка»
—Вам не предлагали вступить в преступную группу? — спрашивает Карпинская.
В зале раздается смешок.
— Нет, мне не предлагали вступать в преступную группу, и я не вступал в такие преступные группы, — резко отвечает Малобродский. В ответ на это Карпинская заявляет, что следствие считает иначе.
— Следствие заблуждается или фабрикует обвинение, — отвечает Малобродский, — потому я никогда не преследовал никакого преступного умысла и не приобретал средства незаконным образом, я никогда не совершал никаких хищений, не состоял в преступной группе и не злоупотреблял чужим доверием и никого не обманывал.
После этого, выдохнув, Малобродский продолжает:
— Из материалов, с которыми я знаком из моего общение со следствием, я не вижу причин для иных утверждений. В пределах моей работы я могу категорически утверждать, что никогда никакие средства не распределялись между мной и моими коллегами, кроме заработных плат, мне об этом ничего не известно, все средства, которые я получал, была зарплата. Я не имел отношения к составлению финансовых отчетов кроме косвенного — я предоставлял информацию. Я утверждаю, что вся информация по мероприятиям, которые были реализованы в проекте “Платформа”, вся эта информация была корректной и правдивой, и ни одна копейка не была потрачена на другие цели, кроме тех, которые были указаны в авансовых отчетах у моих коллег.
Услышав эти слова, Карпинская заявляет, что у нее больше нет вопросов к своему подзащитному. Далее вопросы задает адвокат Софьи Апфельбаум Ирина Поверинова.
Ее вопросы в основном касаются ее подзащитной. Поверинова спрашивает, были ли знакомы Малобродский и Апфельбаум, и в каких отношениях находится
— Не могу похвастаться дружбой с Софьей Апфельбаум, — объясняется Малобродский. — У меня было к ней всегда уважительное отношение, надеюсь, взаимное. Общались мы исключительно по деловым проектам. И мне неизвестно ничего об отношениях с кем-то другим из обвиняемых, которые выходили бы за рамки рабочих.
После этого пару уточняющих вопросов задает Юрий Лысенков, адвокат Юрия Итина, а затем слово берет прокурор Игнатова. Она уточняет, что значил проект «Платформа-2», и где находились рабочие места сотрудников.
— У нас был небольшой офис на две комнаты со смежным санузлом, там и были рабочие места, — поясняет Малобродский. — У Кирилла Серебренникова рабочего места не было, его рабочим местом была площадка. Рабочего места не было и у Итина».
Прокурор начинает уточнять, позволял ли Малобродский ставить кому-либо подпись вместо себя во время работы в «Седьмой студии», на что тот отвечает отрицательно.
После того, как прокурор закончила со своими вопросами, слово берет судья.
Аккуратова спрашивала Малобродского о том, на какие деньги он жил после увольнения, где он работал до «Седьмой студии», и почему вообще в студии были две одинаковых печати.
— Ваша честь, уже семь часов, я очень устал, может уже сделаем перерыв? — устало спрашивает Малобродский.
— Да, еще пять минут. Пять минут-то потерпите? — отвечает Аккуратова. Судья задает пару уточняющих вопросов, затем переносит заседание на 26 ноября.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.